Сам Василий Сергеевич Кудряшов никогда в Москве не проживал. Да и бывал он в столице всего пару раз за всю жизнь. Так уж у него получилось. Родившись на Дальнем Востоке, он окончил в том же регионе военное училище и много лет служил там, а потом перевели его по службе в Карелию на тот самый полигон РХБЗ, где потом возникла арка в скале. Правда, к тому времени, когда появилась арка, он уже вышел в отставку, отслужив положенные календари. Был он к этому моменту совсем одиноким.

С женой он развелся после десяти лет брака еще на Дальнем Востоке. Жена оказалась бездетной, а с другими женщинами Василий тоже детей не заимел. Он пытался начать новые серьезные отношения несколько раз, но все не складывалось. Одной не нравилось, что он временами пьет в компании друзей-сослуживцев, другую не устраивало, что никак не может бросить курить, третья упрекала, мол, не любит детей, четвертая говорила, что маловато он получает для настоящего мужика. Так он и остался один, сделавшись постепенно закоренелым холостяком.

Как одинокому, ему по военному сертификату дали однокомнатную квартирку в маленьком карельском городке, где он и собирался провести спокойную старость, принимая активное участие в деятельности клуба реконструкторов «Война и Родина», куда притащил и своего друга Михаила, который был немного младше и еще служил. Хотя и сам Кудряшов совсем не чувствовал себя особенно старым. Сорок восемь лет ему еще только исполнилось, когда все эти необычные события начались. А все пошло с той новости, которую общий друг и соратник по клубу реконструкторов майор Синельников сообщил им с Мальцевым об этой арке. Потом быстро события закрутились. И вот опять Василий Кудряшов был на службе, только служил теперь Новой Гиперборее. Впрочем, его вполне устраивала нынешняя должность. Ну, где бы он еще так быстро дослужился от отставного майора до действующего генерала и государственного посла?

Та Москва, в которой Кудряшов бывал пару раз в двадцать первом веке, выглядела, конечно, совсем по-другому. Здесь же были темные дома, узкие улицы окраин, даже брусчатка еще во многих местах уложена вместо асфальта. Бросилось в глаза отсутствие транспортных потоков и патрули с оружием на улицах. Проехали мимо какой-то промышленной зоны с разрушенными корпусами. Там что-то горело за длинным высоким забором.

Наконец, машина въехала в более узнаваемые районы города, где на широких улицах стояли сталинские многоэтажки. Вот только названий этих улиц Кудряшов все равно не помнил. Он обратил внимание, что витрины большинства магазинов заколочены досками. Понятное дело: время военное, а враги на пороге. Кудряшов давно интересовался этим временем. Еще находясь на службе, он перечитал много книжек по истории Великой Отечественной, а потом перешел, как и все, в интернет, где прочитал еще больше, пытаясь понять причины неудач Красной Армии в начале войны.

И вот теперь он получил уникальную возможность не только продолжить свои исторические изыскания, не только увидеть этот исторический период изнутри, но и попытаться изменить течение событий в лучшую сторону. Причем, это уже неплохо у него получалось. Управляя огромным каменным великаном во время битвы за Карелию, Кудряшов лично участвовал в разгроме финских дивизий. Так что военная обстановка возле Москвы и тревожное положение в самом городе совсем не пугали его. Тем более, что он знал о предстоящем разгроме немцев под Москвой даже без всякой каменной техники. А если еще и гиперборейские великаны на помощь защитникам столицы подтянутся, то немцам и вовсе придется туго. С такими мыслями он подъезжал к Красной площади.

Генерал Мерецков старался не давать врагам отдышаться. Едва получив донесения, что вся северная часть Ладожского озера вместе с Валаамом до самой Лахденпохьи перешла под контроль Красной Армии, он дал войскам приказ двигаться дальше, идти на Кексгольм. При этом, фронт севернее стабилизировался почти по прежней границе. А с юга против финнов держался советский КаУР, Карельский укрепрайон «линии Сталина».

К началу войны под Выборгом стояли части 23-й армии, 123-й, 43-й и 115-й стрелковых дивизий Красной Армии, усиленные артиллеристскими полками и 19-м стрелковым корпусом РККА. Они готовились отражать удар со стороны финнов. Направление этого удара казалось очевидным: прямо на Ленинград по короткому пути от границы через новый укрепрайон под Выборгом и через укрепления линии Маннергейма к старой границе и дальше к Ленинграду. Вот только второй армейский финский корпус пошел в наступление другим путем. Все четыре дивизии второго финского корпуса двинулись с другой стороны против 19-го стрелкового корпуса. А в стык между 43-й и 115-й дивизиями ударил четвертый финский корпус. Выправить положение ударом вдоль шоссе от Выборга в сторону новой границы не смогли. А из-за отсутствия связи, координация между советскими войсками была нарушена, чем и пользовались финны.

К последней декаде августа второй финский корпус форсировал Вуоксу и вышел в тыл советским войскам к востоку от Выборга. Одновременно с запада наступал четвертый финский корпус. Так и получилось, что части РККА в районе Выборга в конце августа оказались в котле у деревни Порлампи. На помощь со стороны Ленинграда бросили для прорыва окружения с внешней стороны 5-ю бригаду морской пехоты, сформированную из личного состава береговых частей Балтфлота. Но, и это не помогло, потому что окруженцы изнутри котла достаточно сильный удар нанести не сумели. А финны осуществили в это время десантную операцию, перебросив восьмую пехотную дивизию с западного берега Выборгского залива на восточный. Создав плацдарм, они перешли оттуда в наступление к югу от Выборга, отрезав советские части от побережья. После этого из котла под Выборгом окруженцы пытались выбираться по лесным тропам, бросая обоз, артиллерию и боевую технику. Потери были очень существенные, а 1-го сентября генерал Кирпичников, который командовал окруженными войсками, приказал сложить оружие. Разрозненные группы тех окруженцев, кто не желали сдаваться, выходили в район станции Терийоки, бросив матчасть. А финны хвастались обильными трофеями, захватив более трех тысяч пленных, полсотни танков и полторы сотни тяжелых орудий. А с островов Выборгского залива катера Балтфлота вывозили бойцов до самого ноября.

Штаб подразделений, оставшихся на этом направлении после разгрома под Выборгом, к концу августа располагался в двух десятках километров на северо-восток от Ленинграда на берегу Финского залива. Туда же для усиления спешно перебросили 291-ю стрелковую дивизию. В сентябре из Ленинграда, несмотря на непосредственную угрозу городу с юга от немцев, для организации обороны от наступающих финнов на помощь сильно потрепанным 43-й и 123-й дивизиям подошли и другие: 198-я, 265-я и 142-я, а также батальоны морской пехоты и народного ополчения, которые закрепились на линии укрепрайонов старой государственной границы.

Там и удалось остановить оба наступающих финских корпуса к середине сентября, после чего активные боевые действия на этой линии противостояния продолжались лишь ближе к Финскому заливу, где финны без особых успехов пытались форсировать реку Сестра. Им удалось даже захватить Белоостров, но уже 22-го сентября части РККА освободили этот населенный пункт от оккупантов, а к октябрю установилось некоторое затишье, вызванное равновесием сил. Обе противостоящие войсковые группы, как финнов, так и РККА, понеся значительные потери, утратили наступательные возможности, перейдя к обороне. И в этой ситуации Мерецков готовился обрушиться с тыла седьмой армией на потрепанные финские корпуса, занявшие позиции напротив советского Карельского укрепрайона.

Во время личной встречи Берия не только с Мерецковым разговорился, но и передал ему бумагу, в которой не просто подтверждался статус командующего всем Карельским фронтом, но и указывалось то, что Мерецков, как Представитель правительства Советского Союза наделяется специальными полномочиями. А на местах ему обязаны оказывать всяческое содействие и предоставлять запрашиваемые ресурсы по первому требованию. И он имеет полное право требовать исполнения своих приказов от любых советских органов в прифронтовой полосе. Под документом стояла подпись Сталина. Все это делало Мерецкова практически наместником Хозяина в Карело-Финской ССР.