Сначала Фадеев лежал под простыней совершенно голый, но после того, как Александру немного полегчало, ему выдали синюю госпитальную пижаму, а медсестра сообщила, что все его немногочисленные вещи остались в специальной камере хранения. Вскоре в госпитальной палате его навестили Виталий Покровский и Марина. Они рассказали раненому капитану, что бобровую хижину все же исследовали тогда перед самым отплытием. И в ней нашли от гигантских бобров только бобровые кости и шкуры, которые использовались дикарями в качестве подстилок и одеял. Получалось, что пара аборигенов прикончила хозяев плотины и заняла их удобный домик, окруженный водной преградой. Как понял Фадеев из разговоров с посетителями, состояние раненого матроса по-прежнему оставалось тяжелым.

Марина и Виталий принесли фрукты, которые произрастали в окрестностях. Пока они находились в экспедиции, крестьяне, оказывается, осваивая прилегающие пространства, уже набрели не только на привычные ягоды и орехи, но и на дикие сады яблок, абрикосов, инжира и апельсинов, а также обнаружили высокую банановую траву с мелкими, но сладкими бананами. И теперь в колхозе Красный Посев царило такое пищевое разнообразие, словно коммунизм колхозники уже построили. Все объедались местными фруктами и насыщались витаминами сколько хотели.

Дела у Поликарпа Нечаева с каждым днем шли все лучше. Владения колхоза расширялись и благоустраивались, а колхозники все больше прислушивались к советам бухгалтера, к которому они поначалу относились с некоторым подозрением, припоминая, что его старший брат Еремей воевал на стороне белых в Гражданскую, да еще и пеняя Поликарпу, что он беспартийный. Партактив до сих пор пытался саботировать некоторые его решения, стараясь навязать коллективу избрание нового председателя. На место Нечаева хотели выдвинуть партийного активиста Сергея Терентьева, которого решением партсобрания уже назначили начальником всех охотников и заготовителей. Но, Нечаева спасало от расправы партийцев то важное обстоятельство, что его непосредственно поддерживал Аркадий Игоревич Игнатов.

А профессор чем дальше, тем помогал Нечаеву все больше. Игнатов не только организовывал поставки колхозу всего необходимого для поддержания жизнедеятельности, но и старался делать очень многое ради развития хозяйства. Лично выезжая для осмотра новых территорий, расчищенных от леса в излучине реки, профессор определялся на месте, что еще следует добавить из оборудования. Последним и очень важным подарком колхозу явились шестиногие каменные машины. Конечно, поначалу все шарахались от такой необычной техники. Но, колхозники быстро привыкли к ней, потому что управлялась она совсем легко, простыми голосовыми командами, не требовала никакого обслуживания, а лишь подзарядку возле скал. И подобная техника с ногами вместо колес или гусениц показала себя чрезвычайно полезной.

Гранитные шагающие машины выполняли в колхозе много различных функций, заменив трактора, грузовики и экскаваторы. Четко повинуясь голосовым командам, они могли выдвигать вперед ковши-ножи, как у бульдозеров, только каменные. С их помощью шестиногая техника расчищала и выравнивала территорию, а также делала насыпи и рыла траншеи там, где необходимо. А еще шестиноги использовались в качестве очень вместительных грузовиков для перевозки не только людей и грузов, но и скота по пересеченной местности. Они передвигались не быстрее обычных лошадей, но проходимость по бездорожью демонстрировали просто удивительную. К тому же, своими каменными ногами шестиноги могли прекрасно утрамбовывать грунт, создавая ровные площадки, необходимые под строительство домов, и прокладывая грунтовые дороги. Сельчане понимали, что и пахать на такой шагающей технике можно будет легко. Вскоре все колхозники не просто привыкли к новинкам, но и отчетливо осознали полезность нового вида транспорта. Оценив преимущества мощных и неприхотливых гранитных шестиногов перед обычными тракторами, люди уже не могли нарадоваться каменным машинам.

Разумеется, профессор Игнатов не просто так озаботился созданием каменной техники для гражданских нужд. Необходимость интенсификации всех работ назревала по мере роста населения Новой Гипербореи. Ведь потоки беженцев постоянно приходили снаружи из разоренных войной поселков и деревень. До войны в местах боевых действий Гиперборейского полка населения имелось не так уж и много, да и большинство из жителей успели эвакуироваться. Но, все равно, мирных людей на тех территориях Карелии, где приходилось продвигаться гиперборейцам, оставалось еще немало. Нищие и оборванные, обворованные и униженные оккупантами, испуганные и голодные они вынужденно ютились по полуразрушенным домам и погребам.

Игнатов, Сомов и Васильев понимали, что в таком состоянии никак нельзя было бросать людей перед зимой. Ведь уже к концу сентября в Карелии установилась холодная и дождливая погода. Потому гиперборейские командиры сразу предлагали всем желающим эвакуироваться в теплое и безопасное место. Жители разоренных населенных пунктов соглашались с радостью, отчего население Новой Гипербореи постоянно прирастало. По-прежнему пополнялось оно и пленными. Всех, разумеется, прогоняли через фильтрационные мероприятия, но рамка личностного детектора из Живого Камня не оставляла врагам возможности проникнуть на территорию нового мира незамеченными.

В тот момент, когда Мерецкову неожиданно позвонил сам Сталин, попросив рассказать об обстановке в Карелии и просветить, что там за Гиперборейский полк и шагающие танки, Кирилл Афанасьевич, конечно, напрягся, но ответил на вопросы Верховного прямо, изложив суть:

— Извините, товарищ Сталин, что сразу не доложил вам о налаживании контактов с правительством Гипербореи. Я не был уверен, что этот контакт на самом деле получится установить. Да и сам я не сразу поверил в наличие каменной шагающей техники, о которой мне доложили. Только сейчас, когда я лично во всем убедился, а эта техника и бойцы Гиперборейского полка проявили себя с самой лучшей стороны в боях, я собирался докладывать вам. И, прошу заметить, что я уже несколько раз звонил в Ставку, но меня почему-то все время перенаправляли к Булганину или Мехлису, которым я не мог изложить ситуацию по причине особой государственной важности.

— Хорошо, товарищ Мерецков, принято решение прислать к вам в Петрозаводск товарища Берию, который разберется на месте, — сказал Сталин, сразу же положив трубку, а Мерецков остался в недоумении, не понимая, чего следует ждать от приезда столь грозного наркома.

Когда сделали проход, выводящий из Новой Гипербореи сквозь арку в склоне горы Кукковки прямиком в южный городской пригород Петрозаводска, Мерецков, едва только каменные танки отогнали врагов от города, распорядился организовать на этой высоте 180 свой новый штаб. И это позволяло ему, при необходимости, быстро переместиться на гиперборейскую территорию. Нужно было лишь пройти или проехать сквозь арку в скале и плотный туман, постоянно клубящийся внутри нее. А выход с внутренней стороны находился все в том же скальном массиве возле палаточного лагеря. Просто образовалась там еще одна арка рядом с двумя предыдущими.

Теперь один арочный выход вел на дорогу к разоренному концентрационному лагерю, находящемуся на Карельском перешейке, второй выводил из Новой Гипербореи к поселку Красная Пряжа, а третий, самый новый проход в скале, вел непосредственно к Петрозаводску. Других пунктов выхода пока еще не сделали, но Живой Камень, прорастая в мир сорок первого года, уже позволял Мерецкову самому определять и создавать в скалах на территории Карелии пункты подзарядки для каменной техники. И командарм активно использовал эту свою новую способность, выезжая ближе к фронту и отыскивая там подходящие скальные массивы для того, чтобы с передовой не приходилось каждый раз гонять далеко в тыл на подзарядку боевые шагающие машины.

А парк этих гранитных машин начал пополняться с каждым днем. В склоне горы, обнажившем скальное основание после оползня, образовался своеобразный производящий карьер. За сутки там из скал выдвигались два новых шестинога и один легкий шагающий танк. При желании Мерецков, который мысленно заказывал это производство умных изделий из камня, мог бы попросить раз в сутки вместо трех разных единиц одну тяжелую шагающую боевую машину. Но, пока особой потребности в огромных гранитных великанах не имелось.