Из-за стремительного наступления русских, немногочисленным немецким частям, приданным финнам для укрепления фронта к северу от Ленинграда, тоже пришлось в спешке отступать. Из-за угрозы, что русские шагающие танки выйдут к аэродромам, пришлось даже перебрасывать авиацию на безопасное расстояние от переднего края. И Ульрих фон Гегенбах перелетел с остатками своей авиагруппы под самый Выборг. Части СС, в том числе и подразделение Аненербе, тоже отступили к этому городу.

Карлу Шнитке повезло на этот раз остаться в живых, хотя отступление скорее походило на бегство. Тем не менее, к его докладам в Берлине отнеслись серьезно, отозвав с фронта в столицу Германии для консультаций. Проблема немедленной разработки методов противодействия каменным великанам обозначилась в полный рост. И просто отмахнуться от нее в руководстве уже никак не могли. А такой проверенный эксперт, как Шнитке, стал сразу очень востребованным, сделавшись главным специалистом по карельским великанам из камня во всем Рейхе и, что очень важно, наблюдавший их лично на поле боя под Сортавалой.

Выполняя приказ, поступивший из Ставки, войска 23-й армии Ленинградского фронта, собрав все силы, предприняли решительное наступление от Карельского укрепрайона навстречу 7-й армии Мерецкова, прорвав финскую оборону по берегу Лемболовского озера. Развивая успех вдоль железной дороги, они продвинулись вперед за сутки на 18 километров в северном направлении, создав непосредственную угрозу поселку Рауту, а восточнее вышли к берегу Суходольского озера, которое финны именовали Суванто.

Финские войска поначалу сопротивлялись, но отходили. Видимо, зная уже о том, что их атакуют и с противоположной стороны, финские солдаты не проявляли храбрость. К вечеру перестрелки затихли. А когда наступил следующий день, красноармейские наблюдатели переднего края увидели красные флаги на той стороне, где накануне строчили финские пулеметы из бронеколпаков, а из железобетонных ДОТов били орудия. Теперь же над всем участком фронта вдоль Суходольского озера стояла тишина, потому что финны ушли ночью. Войска Мерецкова за это время вышли к Кивиниеми, перейдя на южный берег. А как только войска 23-й и 7-й армий соединились возле Рауту, блокада Ленинграда с северной стороны перестала существовать.

Получив звание генерал-майора и должность наркома безопасности Новой Гипербореи, Станислав Николаевич Васильев сразу же сделал предложение Маше Алексеевой. И она согласилась. Так что ничего уже не мешало сыграть первую официальную свадьбу в новом государстве. Вот только друзей своих Васильеву очень хотелось пригласить. Да и хватит им уже сидеть на озерном островке вдали от всего происходящего. Ведь столько событий случилось за последний месяц, а они даже не знают!

Вспомнив о друзьях, Станислав Николаевич снова вышел через арку в скале, вновь одевшись партизанским командиром, как и знали его друзья. Впрочем, телепатическую связь с Живым Камнем и с другими Подключенными он прерывать не собирался. Мало ли что может понадобится? Хотя, по желанию он мог эту связь и заблокировать. Разные у него открылись таланты после Подключения.

Например, он стал гораздо лучше понимать природу, слышать то, что раньше никогда бы и не услышал. И видеть то, чего раньше и не увидел бы. Например, в темноте видеть стал, ночное зрение научился включать, если захочет, а слышал теперь звуки на огромном расстоянии, причем, мог вслушиваться ближе и дальше, как бы направляя свой слух по желанию. А еще зверей научился понимать.

Шел Васильев по лесу и слушал, как переговариваются птицы в ветвях, передавая друг другу сигналы о еде, о гнездах, о врагах, об опасностях и даже о нем. Заметили, значит, птахи человека. А он взял, да и напустил на себя невидимость. Теперь он умел еще и это. Много чего уметь стал такого, что обычному человеку даже и не приснится. По следам мог не только приблизительно понять, кто прошел, в какую сторону и когда, но и увидеть образ проходящего. Мог он теперь и точно распознать, врут ему, или говорят правду. И это умение обещало ему очень большие успехи в новой деятельности на посту наркома безопасности. Но в этот момент его больше волновало ушли ли отсюда все немцы и финны? Хоть фронт уже откатился достаточно далеко, но отдельные финские егеря могли все-таки по-прежнему шастать по здешнему лесу. К счастью, обошлось.

До тайного места на озере Станислав Николаевич добрался благополучно. Даже на его условный сигнал откликнулся караульный. Подали друг другу и уточняющие сигналы, громко закрякав по-утиному. И вскоре в его сторону от островка на озере приплыла лодка с самим Громовым.

— Здравствуй, Мишка! Как же я рад тебя видеть! — приветствовал друга Васильев.

— А я еще больше рад, что ты жив и невредим, Стас! Мы тут пару раз не то финнов, не то немцев в лесу видели. Но, обошлось, не нашли они нас. А про тебя думали, что ты или погиб, или в плен попал, раз не показываешься столько времени, — тихо сказал сельский учитель, подогнав лодку и напряженно озираясь по сторонам. На груди у него висел автомат.

— Не волнуйся. Немцы и финны отсюда уже ушли. Погнали их наши войска на запад, — поведал бывший лесник.

— Отличная новость! — обрадовался Громов.

— А я теперь при должности. Целым наркомом меня назначили, — не сдержался от хвастовства Васильев, едва только устроился в утлом суденышке.

— На этом странном полигоне наркомом, что ли? — не понял Громов.

— Так это и не полигон оказался, а целая страна Новая Гиперборея, — поведал Станислав Николаевич.

— Ну и дела! — еще больше удивился Михаил.

Доплыли быстро. На островке все оказалось на месте: избушка, банька, дровник и сарай для скотины. Все обитатели партизанского лагеря тоже находились здесь: Данила Колесников с сыном, бабка Ильинична с дочками Нюрой и Анфисой, да Ваня Шульгин. Увидев Васильева, все обрадовались, обступили его, наперебой начали расспрашивать что, да как. А еще больше обрадовались, когда узнали, что половина Карелии уже от оккупантов освобождена, и никакая опасность им больше не угрожает.

А Васильев все говорил:

— Вот что, друзья-товарищи, надо вам отсюда выбираться. Нету никакого толку вам тут сидеть дольше.

— Да мы прижились уже, можем и всю зиму прозимовать, припасов тут хватит, — сказала бабка Ильинична.

— Нету смысла. Тольку нет партизанить, раз немцы с финнами ушли. Получается, что врагов вокруг нас не осталось. И нам пора возвращаться, — сказал Громов, которому хотелось поскорее вернуться к семье. У него в колхозе «Красный посев», который теперь сделался первым колхозом Новой Гипербореи, осталась молодая жена Василиса с маленьким сыном.

И тут Васильев выложил свои аргументы:

— Я еще вам главного не сказал. Меня наркомом назначили.

— А чего же ты, Николаич, в одиночку по лесу ходишь, без охраны? — усмехнулся Данила Колесников, не поверив.

— Да, товарищ майор, опасно при такой должности пешком по лесу ходить в военное время, — подначила и Анфиса.

Но, Станислав Николаевич пропустил насмешки мимо ушей, продолжив:

— Я теперь уже генерал-майор и командую безопасностью во всей Новой Гиперборее. И мне потребуются помощники из надежных людей.

Петр Иванович Мальцев даже и не заметил, как его указом Сомова неожиданно повысили в звании до генерала-полковника и утвердили в должности командующего войсковым контингентом Новой Гипербореи на территории Советского Союза. Хотя, в сущности, для Мальцева ничего не изменилось. Он по-прежнему сутками не вылезал из командного центра, находящегося в помещении артефакта. Командовал он войсками дистанционно, используя возможности Живого Камня и пользуясь открывшимися телепатическими способностями.

Хорошо еще, что централизованную службу питания для всего персонала Игнатов все-таки успешно наладил. И теперь, стоило лишь поставить великанов на подзарядку возле какой-нибудь подходящей скалы, и подняться из кресла управления, выйдя из состояния камня, как можно было телепатически вызвать Марию Алексееву, начальницу правительственного комбината питания, чтобы попросить у нее прислать что-нибудь вкусненькое. Не проходило и четверти часа, как заказ доставляли на пост охраны. Пока великаны подзаряжались, можно было и отдохнуть, например, пойти на рыбалку. А спать после Подключения Мальцеву не требовалось. Ведь, когда его организм переходил в состояние камня во время погружения в структуру Живого Камня посредством специального гранитного кресла управления, он физически отдыхал и восстанавливался, полностью сливаясь с кремниевым организмом и становясь на это время его частью.