Как понял Фадеев из разговоров у костра, котел и другое полезное имущество, вроде рыболовной оснастки, ребята успели позаимствовать в ближайшей финской деревеньке, брошенной хозяевами. Но, никаких замечаний Александр делать матросам не стал. Да и зачем лишать парней радости обладания скромными трофеями? Ведь скоро им снова предстояло идти в бой против финских береговых батарей Валаама. Фадеев не знал, насколько успешно удалось подавить береговые орудия во время вчерашней стычки. Сенсоры умных кораблей лишь зафиксировали попадания, после чего обстрел со стороны финнов прекратился. Но, никто пока не мог сказать, удалось ли неприятелю за ночь восстановить свои пушки на островах.

Непогода за это время сменилась обычным октябрьским днем. Он выдался холодным, но ясным, с переменной облачностью. Северный ветер гнал по тусклому небу кучевые облака. И они плыли по воле воздушных течений, время от времени закрывая солнце. Но, через некоторое время светило снова выныривало из-за рваной облачной ваты, золотя пожухлые листья на карельских березах, придавая хвое на соснах вид сочности и свежести, и наполняя окружающее пространство неповторимым осенним светом. А по поверхности озера, успокоившейся после ночного шторма, проходили облачные тени, вызывая интересную игру света на озерной зыби.

Пока капитан второго ранга спал, матросы под командованием старшины Петра Иванцова по-прежнему несли караульную службу в заслонах, выставленных на почтительном расстоянии справа и слева от каменных канонерских лодок и от новой арки в скале, которая образовалась между ними. Впрочем, вход в саму арку, наполненную серебристым туманом, охраняли два не самых высоких каменных великана, которых называли легкими шагающими танками. Их сенсоры улавливали малейшее движение на полкилометра вокруг. Потому в карауле из матросов с винтовками всякая необходимость отпала. И кавторанг дал отбой караульщикам.

Александр Фадеев мысленно приказал своим канонерским лодкам из Живого Камня прекратить зарядку и отстыковаться от скалы. И оба корабля попятились назад, с каменным грохотом вытащили носы из скал и, протопав многочисленными гранитными ногами по мелкой воде, зашли поглубже. Там они подогнули ноги под днища, отчего конечности быстро слились с подводной частью корабля, а снаружи по бортам ниже ватерлинии остались торчать только большие каменные плавники, по пять с каждого борта. При этом, из кормы у канонерок постепенно выдвигались мощные каменные хвосты, выполняющие функцию руля. Его лопасти, расположенные вертикально, напоминали строением хвостовую часть крупной акулы, потому что верхнее рулевое перо было значительно длиннее, чем нижнее. Да и вообще, оба этих каменных корабля больше всего походили на хищных морских чудовищ черного цвета, размером крупнее самых больших китов. А рубки и орудийные башни издалека напоминали какие-то наросты на их черных спинах.

Вскоре матросы поднялись на корабли, и очередной боевой поход начался. Канонерские лодки шли на этот раз к Валааму под флагами военно-морского флота СССР, как положено. Оба флага изготовили матросы самостоятельно из белых простыней, найденных в финской прибрежной деревне. Синькой они намалевали снизу длинную полосу, а звезду и серп с молотом нарисовали красной краской, банку с которой тоже нашли среди финского скарба, как и кисточки. И, удивительное дело, среди моряков нашелся даже собственный художник, который умел рисовать агитационные плакаты. Потому флаги даже получились не очень страшненькими, а звезды и эмблемы не такими уж и кривыми. Во всяком случае, вся матросская братия осталась довольна, когда оба импровизированных флага подняли на мачты каждой из канонерок.

Выходить в боевой поход без флага не вписывалось во флотские традиции и считалось плохой приметой. И если пехота, идущая в бой, обращала мало внимания на собственный флаг, то на флоте всегда все было немного по-другому, чем на суше. Моряки в любые времена считали себя отдельной кастой, придерживающейся определенных традиций. А морские символы, вроде корабельного флага, всегда имели на флоте особое значение.

Окрыленные подъемом флагов на канонерских лодках, матросы не покидали палубу, любуясь, как трепещут под ветром куски материи с красной звездой и с серпом и молотом на белом поле. Никто из краснофлотцев не думал в этот момент, что они, возможно, идут на смерть. Ведь на Валааме засел немаленький финский гарнизон. А после того, как десантники лейтенанта Рокотова покинули их в Лахденпохье, людей на каждой канонерке осталось немного. Из двух экипажей можно было составить лишь полноценный стрелковый взвод, вооруженный четырьмя ручными пулеметами и самозарядными винтовками, да еще и ручными гранатами. Так что слишком грозной силой морские пехотинцы Александра Фадеева не выглядели. Пушек у них не имелось. Потому вся надежда огневой поддержки возлагалась на башенные орудия гранитных канонерок.

Буря, разразившаяся вечером на Ладоге, привела к печальным последствиям. Гидросамолет, на котором на Валаам прибыл полковник Эйно Ярвинен, так и не успели вытащить на берег. Внезапно его подхватило порывом налетевшего шквала и перевернуло, сломав крылья и выбросив на камни. Непогода застала финский гарнизон врасплох. С большим трудом сумели спасти перед бурей несколько человек из каравана с десантниками, разгромленного большевистскими канонерками недалеко от архипелага. Из воды подобрали даже командира конвоя, но контузия повредила бедняге мозг. Лейтенант Матиас Ляхде определенно сошел с ума и постоянно твердил о том, что видел у русских канонерок плавники и хвосты.

Впрочем, канонерские лодки нового типа, которые применили большевики, действительно оказались весьма необычными. То были самые настоящие «ладожские линкоры», которые расправились с финскими военными катерами, как с беспомощными скорлупками. Впрочем, после того, как русские моряки смогли с первого же залпа уничтожить оба береговых шестидюймовых орудия системы Кане, удивляться уже не приходилось. Несмотря на бурю, как только самые сильные порывы ветра немного стихли, полковник вместе с капитаном Тойвиайненом все-таки осмотрел при свете электрических фонарей остатки орудийных стволов.

Сила взрывов снарядов, выпущенных главным калибром большевистских канонерок, была такой, что не только станины, но и стволы, сделанные из качественного толстого металла, разнесло на куски. И они совершенно не подлежали восстановлению, превратившись в металлолом. А размеры воронок, оставшихся в местах попаданий, свидетельствовали о том, что главный калибр, примененный на новых русских канонерках, на самом деле линкорный. От мощных взрывов сдетонировал даже подземный погреб с боеприпасами к шестидюймовкам. Свидетели утверждали, что снаряды, выпущенные с канонерок, больше походили на реактивные, во всяком случае, они летели к целям, оставляя за собой в небе длинные светящиеся следы. Да и грохота русских залпов никто не слышал. Лишь в местах попаданий имели место обычные шумовые эффекты, характерные при взрывах такой силы.

Ночь на Валааме полковник провел неспокойно. Ветер и проливной дождь, барабанящий в окна командирского флигеля, не давали Ярвинену заснуть. Но, главной причиной бессонницы было известие о том, что неприятель захватил Сортавалу. Когда Ярвинен вылетал на гидросамолете из залива Рауталахти, ему сообщали, что за город идут бои. А уже на Валааме, попытавшись позвонить в штаб береговой обороны Сортавалы, полковник услышал в трубке на другом конце провода русское «да», и все у него внутри разом похолодело, а сердце екнуло. Ярвинен понял, что городом овладели красные. А чуть позже ему доложили уже официально из штаба береговой обороны Лахденпохьи, что Сортавала оставлена финскими войсками. Получалось, что северный берег Ладоги, вслед за восточным, заняла Красная Армия.

Хотя в упорные слухи о каменных великанах, поднявшихся из-под карельских скал для мести финнам, Ярвинен и не верил, но вполне допускал, что Советскому Союзу было по силам построить новую шагающую технику с каменной броней. Полковник придерживался рациональной немецкой версии происхождения каменных чудовищ. Как командир береговой обороны, он знал, что, например, из железобетона давно делают корабли. Так почему же не могут делать и танки? Что эти каменные механизмы шагающие, а не ползающие на гусеницах, как традиционные тяжелые боевые машины, тоже удивляло полковника не сильно. Это для него означало лишь то, что русские инженеры решили определенный комплекс технических проблем раньше остальных, и не более того. Ничего необычного Ярвинен в этих шагающих агрегатах с броней из камня не усматривал. Он прекрасно помнил те времена, когда и про самые первые обыкновенные танки, примененные в битве на Сомме англичанами в 1916-м году, суеверные обыватели говорили, что это ожившие чудовища.