Победа была близка, но, что-то пошло не так. Помешали древние каменные великаны, неожиданно восставшие из-под карельских скал. И в войсках все больше распространялись слухи, что это проклятие на голову финнов, проливших слишком много крови на земле Карелии, что и вызвало пробуждение великанов, которые встали на сторону русских и начали мстить. И пресечь эти панические слухи, быстро распространявшиеся не только среди солдат, но и между офицерами, с каждым днем становилось для командования все более трудной задачей.
А самое неприятное, что эти слухи оказались правдивы. Каменные великаны действительно воевали на стороне русских, хотя немецкие союзники и утверждали, что они представляют собой всего лишь машины из гранита, сделанные по какой-то древней технологии, но от этого было не легче. Шагающие каменные чудовища не просто существовали на самом деле, а оказались настолько смертоносными, что справиться с ними никак не получалось. Они двигались вперед неумолимо, помогая русским. И, несмотря на все разъяснения и постоянные инструктажи, в финских войсках солдаты упорно продолжали считать, что против них теперь воюют не какие-то там шагающие танки, как утверждают немцы, а самые настоящие каменные великаны.
Как бы там ни было, а, отбив штурм Петрозаводска, Красная Армия с помощью гранитных чудовищ перешла в наступление на всех направлениях. Окружив весь шестой финский корпус возле Онежского озера и полностью разгромив его вместе с приданными немецкими частями, русские и их союзники-великаны не успокоились на достигнутом. Они прогнали финнов с восточного берега Ладожского озера и двинулись в сторону Сортавалы. И финское командование срочно искало резервы для затыкания дыр, образовавшихся в обороне. Ведь в сражениях под Эссойлой и под Красной Пряжей очень значительные потери понес и седьмой корпус финской армии. А бригада егерей Лагуса вовсе перестала существовать. Ситуация развивалась так, что еще немного, и красные захватят Сортавалу, что поставит под угрозу не только все остальные позиции финнов на берегу Ладоги, но и на всем Карельском перешейке. И требовалось срочно что-то предпринимать, хотя бы как-то отвлечь русских, нанеся где-нибудь неожиданный удар. И тут командующий вспомнил про ладожскую флотилию.
«А что если послать на противоположный берег озера десант? Великанов из камня, как сообщает разведка, у русских немного, да и все они сосредоточены в наступлении. И на такой неожиданный удар у себя в тылу красные, конечно, никак не рассчитывают, а значит, хорошо бы использовать это обстоятельство», — подумал генерал-лейтенант Эрик Хейнрикс. Он решил сразу дать соответствующие распоряжения. Ведь финская Ладожская флотилия, хоть и не имела возможности похвастаться боевой мощью, но все-таки хоть на что-то могла сгодиться. Тем более, если прямо сейчас не использовать все эти вооруженные кораблики по прямому назначению, то, займи русские западный озерный берег, и все эти корыта сделаются ненужным хламом, который еще и придется срочно пускать на дно, задействовав для этого дополнительные силы и средства, чтобы финский озерный флот не достался русским.
Финны начали формировать свою Ладожскую военную флотилию береговой обороны, как только захватили Сортавалу. Даже назначили командующего, целого полковника Эйно Ярвинена. Вот только сколько-нибудь серьезных плавсредств, кроме барж, обычных лодок и старой землечерпалки в распоряжении этого подразделения не имелось. И как с такими судами устраивать десант? Тем более, что русские располагали на Ладожском озере значительным флотом. Советская военная флотилия, сформированная в июне, имела в своем составе восемь канонерских лодок, пять тральщиков, два сторожевика, пять парусно-моторных шхун и два десятка различных вооруженных катеров. Причем, канонерки у русских были хоть и переделанные из шаланд для перевозки грунта, но неплохо вооружены, отчего их даже прозвали «ладожскими линкорами». И финнам об этом было известно. Но, к счастью для них, в эти дни советская Ладожская флотилия, по причине установившейся блокады Ленинграда по суше, в полном составе занималась перевозками и противостоянием с вермахтом в южной части Ладоги. И можно, конечно, было попробовать перекинуть на противоположный берег хотя бы две роты егерей, которые малыми силами наведут панику в тылу у красных.
* * *
Гранитный корабль имел странноватый вид. Обыкновенные деревянные сходни и старые швартовочные канаты смотрелись убого на фоне темных, почти черных, полированных снаружи бортов с хищными обводами резких линий, а скошенная назад мачта, наверху которой вращался черный полумесяц радиолокатора, только подчеркивала простую стремительность силуэта. Не было ни палубных механизмов, ни дыма, ни самих труб, ни даже привычного гула машин где-то внутри под палубой. Лишь плеск воды, да причал и матросы, сгрудившиеся на берегу, которые пока даже не решались ступить на борт столь необычной канонерской лодки. Глядя на две необыкновенные канонерки, они тихо перешептывались. Один лишь капитан Александр Фадеев поднялся на головной корабль следом за майором Синельниковым. Желая отдать честь флагу, кавторанг заметил, что и флага еще не имелось.
Взойдя на мостик по каменному трапу, поначалу Александр оробел. Он напряженно осматривался, пытаясь отыскать приборы управления. Ведь ни штурвала, ни компаса, ни машинного телеграфа на мостике не установили. В месте, где он стоял, поднявшись по каменному трапу на площадку ходового мостика, помимо каменного фальшборта ограждения, перед ним имелась лишь одна простая каменная стойка, напоминающая подставку под какой-нибудь пульт. Вот только пустая, словно бы этот пульт в последний момент забыли установить. Но, едва положив на подставку руку, Фадеев сразу почувствовал словно удар током и немедленно включился в управление кораблем, ощутив его так хорошо, словно корабль служил продолжением его собственного тела.
Фадеев сразу отчетливо понял, что может не только управлять этим замечательным каменным кораблем без всяких дополнительных устройств, но и общаться с ним, как с живым существом. Эта новая канонерская лодка из темного полированного камня гораздо больше походила на морское животное, чем на техническое изделие. Втянув все десять ног в днище, гранитный корабль теперь шевелил солидными каменными плавниками, напоминающими огромные ложки, которые проглядывали сквозь воду по пять с каждого борта.
Названия «Номер 1» и «Номер 2» Фадеева не устраивали. Как бортовые номера они, конечно, соответствовали. Ведь это первые корабли флота Новой Гипербореи. Вот только название любому кораблю все равно необходимо. И Александр Фадеев дал им простые имена, первые, которые пришли ему на ум: «Серп» и «Молот». Впрочем, в тот момент он как раз думал о том, что нехорошо, наверное, менять свою Родину Советский Союз даже на Новую Гиперборею. Ну, какой он гипербореец? Самый обыкновенный советский человек, хотя и родился еще при царе, а теперь нежданно-негаданно гиперборейцем заделался. И совесть его за это мучила. Хотя и понимал он, какие удивительные преимущества внезапно открылись ему.
Ведь Живой Камень сразу дал ему потрясающий дар не просто навигационного таланта, а полного ощущения корабля и пространства. Включившись в управление кораблем, Фадеев мог теперь с помощью сенсоров необычного корабля сканировать даже воду, словно сонаром, наблюдая в ней не только глубины фарватера, но и отдельных рыб. А в пространстве он получил возможность видеть сквозь ночь и туман на многие мили вокруг. И никакой компас ему был не нужен, потому что направление возникало прямо внутри мозга, как и карта, причем, объемная. Как говорили люди из двадцать первого века, трехмерная.
Еще Фадеев мог, оказывается, наводить орудия лишь силой мысли. Все делала автоматика корабля, а он лишь давал ей команды. Такой удивительный полностью автоматизированный корабль он раньше и представить себе не мог, а теперь сделался командиром соединения сразу из двух. Фадеев с детства мечтал стать моряком. Он любил флот и корабли, закончил военно-морское училище, сделал перед войной карьеру, командовал эсминцем, но никогда даже не мог представить себя командиром чего-то подобного, настолько удивительного и совершенного, как этот новый гранитный корабль.
