Вампир и не пытался закрываться от инкуба. Между ними существовал своего рода уговор: сознание должно быть открыто друг для друга. Потому они были близки даже больше, чем кто-либо мог подумать. Этот нюанс держался в тайне, о нем не подозревал даже Агалир, которому Асмодей доверил бы свою жизнь.

Зная, что фон Кейзерлинг питает не только страсть, а самую настоящую любовь к Илэриас — правда, проявляет ее своеобразно, — инкуб решился на разговор с демоницей. После того как она рассталась с Абигором, ревности не было, только холодный расчет. «Ведь в последнее время Дар почти каждый сумеречный день вел себя, словно поехавший кретин, и еще успел набедокурить». Союз с фон Кейзерлингом представлялся намного продуктивнее, нежели с Генералом Карателей. «Мощь Дара поможет сделать моих воинов еще сильнее, им надо-то чуть-чуть». С такими мыслями Асмодей стоял на летней веранде в ночи и смотрел на огромную желтую луну.

Рядом, засунув руки в карманы джинсов, примостился Дар:

— Я справлюсь. Не надо за мной тащиться.

— Я в тебе не сомневаюсь. Только ведь знаешь, все равно одного не отпущу. Вдруг тебя переклинит?

— Даже будь оно так. Там пустынная местность. Вряд ли кто-то сможет сразу меня заметить.

Асмодей скрыл смешок за поднесенным ко рту бокалом вина.

— Побудешь под прикрытием. И точка.

После разговора Асмодей и Дар поспешили разыскать демоницу, чтобы сообщить ей неприятную новость, которая так явно нарушала планы уик-енда. Узнав у Уфира о том, что она заперлась с детьми в комнате Таро и никого не впускала, они были несколько удивлены. И все же, решив прервать их уединение, поспешили наверх.

Лэр оказалась так вымотана, что и правда предпочла остаток вечера провести с демонятами, увлекшись просмотром юмористических тв-шоу. И когда Дар, прежде вежливо постучавшись, а затем просунув внутрь голову, мог увидеть, как его темная леди вместе с Таро и Хиро с жадностью уплетала чипсы под пиво, у него отпало всякое желание говорить о плохом. Вместо этого он засмотрелся на них троих, и сердце отчего-то приятно екнуло, а потом ему вдруг стало так тепло и хорошо, что сразу же захотелось присоединиться.

— Да что там? Чего застрял? — шикнул на фон Кейзерлинга Асмодей и, подвинув его, встал у дверной щели.

Увидев свою супругу в очень свободном свитшоте, наверняка, взятом у одного из бесопузиков, с нелепо взлохмаченной шишкой на голове, небрежно запихивающей вредную еду в рот, он был просто повержен. Все трое сидели на кровати, причем Илэриас, устроившись в объятиях Таро, сидела к нему спиной, Хиро же, подложив под голову подушку, лежал у ее ног. На кровати вокруг них и повсюду на полу валялся мусор: пакеты от чипсов, три коробки из-под пиццы и несметное количество опустошенных бутылок из-под пива.

Увиденное так ошеломило инкуба, что икота застала его в самый неподходящий момент. Услышав странный звук за дверью, демоница и сыновья мгновенно повернули головы.

— Пошли вон! — крикнула Лэр, не собираясь прерывать свое веселье с бесопузиками, и запустила в дверь еще одной опустошенной бутылкой пива. Та разлетелась на осколки, Асмодей едва успел увернуться.

— Эй! Что на вас нашло?! — крикнул Абигор. Инкуб и Дар дернулись, услышав командный голос внезапно выросшего позади генерала.

— Оставьте нас в покое! — пьяно заорал ему в ответ Хиро.

— Пшли к ангелам! — ломаным криком отозвался Таро, после чего по ту сторону двери опять что-то звонко ударилось. От этого демоны и вампир отпрянули и остались стоять как вкопанные, оценивая ситуацию.

Внезапно Дара пробрал безудержный смех, перешедший в истеричный ржач, как у Уфира. Инкуб, до того испытавший досаду, теперь не мог сдержать гнева и поспешил обрушить его на ни в чем не повинного фон Кейзерлинга, тыча в его сторону пальцем, он приказал:

— Ржаку в сраку!

Услышав это, фон Кейзерлинг прижался к стене и, схватившись живот, в бессилии сполз на пол:

— Ой, замолчи, меня сейчас порвет, — хохотал он до слез, утирая рукавом набежавшие слезы.

Абигор же, не обратив на них никакого внимания, бросился к двери и, упершись ногой и вцепившись в ручку, принялся тянуть ее на себя:

— Я… Я тоже к вам хочу! Мы ведь одна семья! У вас так весело! Это нечестно! — Та категорически отказалась поддаваться, и он отпустил: — Они что же, заклятие наложили? — Грудь его надулась и стала быстро вздыматься и опускаться, будто до того он пробежал кросс.

— Оставьте их. У них, вероятно, тот самый вечер, — все еще держась за живот, но, наконец, просмеявшись, вымученно выдавил Дар.

— Что, правда? — в замешательстве обернулся к нему генерал. — Вечер откровений?

— Что еще за вечер откровений? — нахмурившись, Асмодей скрестил руки на груди.

— Это бывает раз в три месяца. В такие дни Лэр делится всеми своими переживаниями и радостями с бесопузиками, а они с ней. И, вероятно, в этот раз испытав некую свободу от Вертерона, они веселятся вовсю, — у основания лестничного пролета нарисовался Себастиан. — В такие моменты их и правда лучше не отвлекать, — деловито добавил он, погрозив собравшимся указательным пальцем.

— Ага, я видел, смотрят развлекательное тв, жрут пиво и чипсы, — огрызнулся Асмодей. — Все-то ты знаешь, — с еще большей досадой добавил он.

Себастиан пристально взглянул на инкуба и затем, прижав руку к груди, слегка поклонился. Находясь в слишком тесных и далеко несовершенных отношениях со своей госпожой, он знал больше, чем кто-либо из собравшихся, но не хотел это так откровенно показывать.

— Да уж, даже я о таком не знал, — фыркнул в сторону дворецкого Абигор.

— Ну, да и фиг с ними, пойдем тоже веселиться и пить пиво, — Асмодей опустил ладонь на плечо своему генералу, хотя все еще оставался недоволен, и потянул его за собой.

— Мужики, давайте сыграем партию на бильярде! — донесся снизу голос уже явно подвыпившего Агалира.

— Мы идем! — крикнули демоны и удивленно взглянули друг на друга.

— Ага, заодно завтрашний махач обсудим, — отлепил себя от стены Дар и, миновав отчего-то застывшего в ступоре Себастиана, направился следом.

— Что? Ты сказал «махач»? — обернулся на него генерал.

— Да. Кардиналы забили мне стрелу на песчаных карьерах.

— А-а-а, это те самые? — спускаясь, генерал вспомнил о таинственном квартете, от которого повеяло невероятной мощью. — А я еще думал, что мне в них так не понравилось!

— О! Совсем забыл, ты ж типа прорицатель. Сможешь увидеть, что нас ожидает? — оживился Асмодей и приобнял Абигора за плечи.

— Р-р-р, — проскрежетал зубами «прорицатель», разозлившись на приставку «типа».

То, что они до сих пор недолюбливали друг друга и при каждом удобном случае подначивали, знали все, но с каких-то пор перестали обращать на это внимание… Кроме дворецкого, все так же оцепенело замершего позади.

Сейчас он единственный заметил, что у его высокородного господина начался приступ повышенной нервозности и срамной брани, который, хоть и изредка, но случается с ним.

Лэр осталась ночевать вместе с сыновьями в комнате Таро, до того успев посмотреть и фильм о любви. Это решение было обоюдным.

Не подозревавшие о проявившемся недуге Асмодея, они спустились на следующий день только к ужину и, как ни в чем не бывало, приветствовали всех. Находившийся дальше всех и еще с прошлого вечера обозленный на Лэр инкуб сидел впритык к холодильнику, остужая свой пыл, и старался не поднимать ни на кого глаз. Остальные выглядели мрачнее тучи — ровно до того момента, пока не раздались голоса веселых братьев:

— Всем привет! — поздоровались они наперебой.

Стараясь не смотреть на демонов и вампира, которые принялись подавать ей знаки, Лэр приблизилась к супругу и уже хотела опуститься на свободное место рядом, как тот, оторвав взгляд от тарелки, жутко оскалился:

— Приве-е-е-ет. Бесо-пу-зики! — злобно выплевал он по слогам, так как чаша его терпения давно лопнула.