Глядя на него с улыбкой и приготовившись, Лэр запела:

Сладко окунаюсь в фондю из света, проникающего сквозь дверь

И звуки даже начинают приобретать цвета

Ощущаю, как обостряются

Четкое восприятие цвета и шестое чувство

Сегодня именно та ночь

И хотя это и слишком сильно, но ничего

Отдайся чувствам!

Не прячь ничего больше!

Чувствую, как обостряются

Восприятие малейших прикосновений и ощущения, ставшие бесконечными

Сегодня именно та ночь

Хоть и скажешь, что это странно, но ничего

Это момент, когда мы нарушаем границы дремавших чувств. Да-да-да…

Строки, что исполнила Лэр, были ей знакомы и неожиданно всплыли в памяти. Вот только она не помнила, кому именно они принадлежали, но спеть захотелось именно их. И когда девушка закончила, шутливо поклонилась единственному зрителю. Искренне пораженный ее голосом, Себастиан несколько раз неспешно хлопнул в ладони и, дождавшись, когда она спустится, подал вино:

— Вы… ты, — встретив ее укоризненный взгляд, тут же поправился он, — безусловно, талантлива.

— Спасибо, Себа. Знаешь, я бы сейчас очень хотела принять ванну. Это возможно? — это желание с легкостью сорвалось у Лэр с языка, и ей снова сделалось неловко от такой внезапной раскрепощенности. Но сейчас ей уж очень захотелось понежиться в горячей воде, да еще и с лепестками роз. И при мысли об этой возможности демоница мечтательно зажмурила глаза.

— Ну конечно. Ты, наверное, не видела, но у тебя в покоях есть еще одна дверь, за которой ты обнаружишь вполне современную ванную комнату.

— И почему я узнаю об этом только сейчас?

— Прости. Я не думал, что ты не знала.

— Ничего. Давай скорее вернемся — и ты мне все покажешь.

Уже через несколько минут Себастиан набирал для Лэр воду. Она стояла позади него с бокалом вина и наблюдала за тем, что делает дворецкий. Он взбил в воде пену, рассыпал по ней лепестки алой розы, срезанной в саду Асмодея, по очереди зажег на полу и полочках над ванной ароматические свечи и становился у ванной с перекинутым через руку полотенцем.

— Ты чего? — удивилась она, видя, что он остался чего-то ждать.

— Ты можешь надеть мне повязку на глаза и начать раздеваться, — буднично проинформировал дворецкий, стараясь смотреть не в ее глаза, а прямо перед собой.

На мгновение Лэр опешила, но в следом подумала: «Будет неплохо, если он останется сидеть ко мне спиной, ничего страшного не произойдет, тогда я смогу поговорить и узнать его получше». Ей совсем не хотелось оставаться одной и казалось, что и раньше она этого не выносила.

— Хорошо, — сказала она и, осушив бокал, придвинулась к Себастиану. В раскрытой ладони его уже словно из ниоткуда появился знакомый шелковый лоскут.

Лэр разморило от длительного пребывания в воде и вина. Дворецкий заметил, что она сделалась расслабленной, и язык ее начал слегка заплетаться. Он предугадал, что герцогиня непременно напьется, потому предложил остаться. И пока та лежала в ванной, выслушал ее предположения о том, что с ней произошло и почему она теперь здесь. Девушка рассказала даже о том, что сейчас временами чувствует себя не очень уютно… Себастиан так проникся ее непростой историей и терзаниями, что ему вдруг захотелось сблизиться с госпожой и стать для нее чем-то большим, чем просто дворецким.

Когда Лэр изволила выбраться из воды, Себастиан становился у ванной и подал ей руку. Он все еще был в повязке. Но что с ней, что без нее — он видел все. «Какое красивое тело у обращенной земной девушки, его изгибы и округлости», — он втайне наслаждался этим видом и теперь думал о том, что если вдруг демонице опять сделается «плохо», устоять он будет уже не в силах. И только мысль об этом возникла в его голове, как Лэр поскользнулась на кафеле и, чувствуя, что падает, ухватилась за него. Себастиан среагировал так быстро, как только мог, и, поймав, прижал ее к себе. От прикосновения горячих и мокрых грудей госпожи ему стало трудно дышать.

Лэр почувствовала, как переменилось дыхание дворецкого. И когда услышала сбивчивый ритм его сердца, ей вдруг это понравилось. Затуманенный вином разум сделал ее уверенной и смелой. Думая, что он ничего не видит, она дерзко растянула губы в улыбке.

— Прости, я такая неловкая.

Губы дворецкого дрогнули в усмешке:

— Ничего.

— Проводи меня до постели.

— Быстрее будет донести, моя госпожа, — вежливо предложил он.

— Ну… попробуй.

Себастиан высвободил Лэр из своих объятий и, придерживая ее рукой, другой укутал в полотенце. После демоница обвила его шею, и он, бережливо обняв ее за плечи и ухватив под ноги, перенес к месту назначения. Уже у постели, где он опустил девушку, отстранившись, поинтересовался:

— Какими будут следующие указания, госпожа?

— Лэр, — поспешила поправить его демоница.

— Лэр, — с улыбкой отозвался дворецкий.

Встав к нему спиной, она надела заранее приготовленный халат, затем, повернувшись, развязала и убрала с глаз Себастина повязку. Столкнувшись с ним взглядом, она перестала дышать. От внезапно возникшего странного ощущения, или все же от выпитого вина, Лэр пьяно пошатнулась, все еще держа черный лоскут в руке. Мгновенно среагировав уже во второй раз, Себастиан ухватил ее за руку, другой обвил за талию и прижал к себе. В таком положении они и застыли, засмотревшись друг на друга.

Лэр изумилась тому, что только сейчас она нашла своего дворецкого очень привлекательным, и ее чувство сделалось похожим на то, как если бы она увидела парня и впервые влюбилась. Грудь переполнила эйфория, какую она могла испытывать только от любви к музыке. Глядя перед собой, Лэр видела куда более смазливого демона, нежели остальные. У Себастиана были плавные, чуть вытянутые черты лица, мертвенная бледность кожи, тонкие и изогнутые брови и еще необычный цвет радужки — цвет запекшейся крови. Линия рта его была чекой, а губы красивыми и слегка припухлыми, гладкие волосы — черными, как смоль, на лоб ниспадала тонкая прядь, которую Лэр захотелось заправить за ухо. Только подумав об этом, она незаметно для себя именно так и сделала.

Себастиан удержал ее ладонь и тут же прижал к своей щеке, взглянув так, что внутри Лэр все перевернулось.

«Ну вот опять…» — в мыслях выругалась демоница, решив, что ощущение, преследовавшее ее повсюду, вернулось в самый неподходящий момент. И в этот раз оно было наиболее сильным — да таким, что демоница увидела себя со стороны. И в этом мимолетном видении, а может быть, наваждении, она сгорала в агонии страсти с дворецким в своей постели.

Голова закружилась — и она ухватилась за Себастиана сильнее.

— Пожалуйста, уйди, Себа. Ты должен меня оставить, — произнесла демоница, изо всех сил стараясь не думать о том, что может быть спрятано под его строгой многослойной одеждой.

— Лэр, — он взволнованно взглянул на нее, окликнув непривычным уверенным и вкрадчивым голосом: — Ты можешь воплотить со мной все фантазии, какие только захочешь. — От его дыхания, скользнувшего по лицу, Лэр сделалось еще «хуже», и она часто задышала. — Давай сделаем это, — он переместил руку с ее талии на округлые бедра и, спустившись ниже, огладил и крепко сжал ягодицы.

Лэр вымученно застонала, ведь именно сейчас ее терзание сделалось сильнее во сто крат:

— Пожалуйста, оставь… — взмолилась она, чувствуя, что уже не может сдерживаться.

Зачарованно глядя на нее, Себастиан ничего не ответил и лишь сильнее прижал госпожу к себе. Он наклонился, собираясь поцеловать, и провел языком по пухлым губкам, будто опробовал их на вкус. От этого Лэр часто задышала, в последний раз умоляя взглядом. Дворецкий же, которому губы герцогини пришлись по вкусу, впился в ее рот с такой страстью, что сопротивляться та была уже не в силах. Не помня того, как раздела его, Лэр взглянула на уже обнаженного Себастиана и, удовлетворившись видом его подтянутого жилистого тела, ухватилась за единственную оставшуюся на нем вещь — галстук — и потянула его за собой. Одновременно с этим из невидимых динамиков вокруг разлилась музыка, и, будто подначивая, красиво и лихо хором зазвучали несколько юных мужских голосов: