И губы исчезли в полной тишине, а хозяева дома, и гости остались стоять, ошарашенно смотря на улыбающегося, довольного собой Федора.

— Дааа!!! — Внезапно взревел, подпрыгнув восхищенный Бер. — Три свадьбы в один день. Молодец брат. Здорово все устроил.

И в тот же момент одновременно загомонили все, глотая от возбуждения слова:

— Бегом, дуры. — Рявкнул Перл сверкая крупными зубами счастливой улыбки. — Переодеваться, мазаться, красится. Почему перед сватами «лахудрами» вышли? Совсем страх потеряли. Бегом я сказал. — Но жену с дочерью не надо было подгонять, они уже и так выскакивали вон из светелки, сияя счастьем.

— Ты видел? — Толкал Елея в плечо Митрох. — Сама богиня сосватала, нам с тобой теперь только меда выпить осталось, за здравие, да дату свадьбы согласовать.

— Да. — Чесал затылок тот. — Будет что народу порассказать. Год теперь сказки по окрестностям гулять будут.

— Ну учудил. — Бормотал, задумчиво, покрываясь клубами дыма, сидящий на полу Чащун. — Так «Слезу Морены» использовать… Это же надо до такого додуматься. О себе ведь даже не подумал. Он тот, кто действительно нужен.

Только шишок сидел на плече недовольный:

— Все переженятся, а я как дурак один останусь. Мне к кому свататься прикажите? К Кикиморе? Вы ее рожу видели? — Разговаривал он сам с собой. — Напьюсь с горя меда хмельного и пойду искать невесту. Спьяну и Ягира покажется красавицей. Потом сорву цветок папоротника и потребую себе, чего ни будь этакого… Русалку в невесты потребую… Хотя нет, больно холодная она, словно рыбину обнимаешь…

Свадьбы решено было гулять в один день. Все три одновременно. Пока-же, судьба злодейка вновь отправила наших героев в путешествие, надолго лишив возможности видеть своих любимых. Чащун потребовал отправится с ним, в столицу княжества Ураслав, в город Уйшгород немедленно. Пора было разобраться, что стало причиной резкого изменения в характере князя Сослава. Некогда славного, честного правителя, а теперь подлого и скользкого человека.

У Духа Жизни были конечно кое какие подозрения по этому поводу, но основаны они были на догадках, и не имели подтверждений. Он задумал план, и для его осуществления понадобилась помощь верных друзей. Он сможет во всем разобраться, и они ему в этом помогут. Поэтому сразу после помолвки Вула, они отправились в путь. Выехали в ночь, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания.

Добрались быстро и без приключений.

Первое, что бросилось в глаза при приближении, это огромная стая ворон, кружащих над городом. Нельзя сказать, что эти птицы ранее избегали вниманием столицу княжества, совсем нет. Эти крикливые создания присутствуют везде, где можно что-то украсть и съесть, но в таком количестве их небыло тут никогда. Они словно горлопанящая туча носились над деревянными стенами, затмевая солнце и создавая настроение «погоста».

Второй неприятной неожиданностью оказались запертые ворота города, ранее всегда гостеприимно распахнутые, а также угрюмые лучники на башнях, с недовольством смотрящие на приближающихся путешественников.

— Это мне не нравится. Это уже совсем не куда не годится. — Выдохнул Чащун слова струей дыма, останавливая рысь, на которой постоянно путешествовал. — Давайте поаккуратнее. Не будем близко приближаться. Взгляды охраны в нашу сторону мне совсем не те, какими должны быть. Я пока подъеду один и поговорю. Если махну рукой, то приближайтесь, если просто подниму вверх, то скрывайтесь в лесу. И не спорте. — Остановил он пытавшихся возразить друзей. — Тут нет никакой трусости. Мне простыми стрелами они ничего не сделают, а вот вам достанется. Стойте тут, я поеду.

Он остановил своего необычное транспортное средство прямо около городских ворот и поднял голову.

— Здравия вам воины. Что такого случилось, что вы заперлись от честных людей, словно тати. Или вы боитесь, чего, или враг на подходе. Не гоже так-то путников встречать ищущих отдыха и ночлега.

— Зря ты приехал Чащун. — Голос с вершины башни прозвучал глухо и обреченно. — Уезжай лучше. Заговор у нас. Сотника в поруб посадили, вместе с тремя десятниками. Князь сказал, что они предатели, ничего не объяснив. Теперь командует у нас Сканд… Подлость у нас правит теперь. Уезжай. Тебе будут тут не рады.

— Плевать мне на радости. Мне с Сославом поговорить надо. Важно это. Открывай ворота проехать надо.

— Въехать легко, выехать будет трудно. Уезжай прошу пока не поздно…

Голос лучника осекся, а ворота внезапно начали открываться.

— Чащун. Гость дорогой. — Из ворот вышел на встречу щупленький мужичек, тридцати лет от роду, в доспехах сотника, с непокрытой черной головой, и радостной улыбкой на пол-лица. Откинув назад, развивающуюся на сильном ветру прядь волос, мешающую горящим радостью глазам видеть гостя, он пошел на встречу.

— Здравствуй Сканд. — Буркнул дед.

— Что же ты встал. Проезжай, и друзей своих зови. У князя уже нет на них зла. Во всем разобрался мудрый правитель. Вычислил клеветника и наказал. Вы теперь желанные гости в городе. Встретим как героев. — Он многозначительно улыбнулся.

— Может быть и так, и ты говоришь правду. Но пусть они пока лучше подождут меня в другом месте.

Дух жизни трудно обмануть лживой улыбкой. Чащун чувствовал подлость, но от куда она исходит понять не мог. Он не верил новому сотнику, и потому поднял руку в верх и замер в ожидании.

— Умен. — Хмыкнул Сканд. — Я всегда это знал. Только это тебе не поможет. Поздно.

Он резко выкинул руку, и переливающийся на солнце радугой, слетевший с его ладони, порошок, с раздавшимся, противным скрипом, осыпал наездника, погасив трубку, не успевшую выпустить последнее облако дыма. Дед упал вместе с рысью тряпичной куклой.

В это же мгновение из ворот выскочили всадники и одни из них бросились вязать искрящимися, пробегающими по ним молниями веревками, старого колдуна, а другие кинулись вдогонку за нашими героями. Которым Федогран скомандовал:

— Уходим.

— Вяжите деда как следует олухи. — Ревел удаляющийся голос нового сотника. — Рысь добейте, не нужна она! И ловите этих татей, не дайте уйти в лес. Живыми ловите. Мне они живыми нужны.

Ничего не оставалось, как только скрыться. Бежать от врага было противно, но справится с ним было нереально, в виду численного перевеса. Можно было бы, конечно, дать неравный бой, но, чтобы они добились погибнув, не освободив Чащуна и не разобравшись с больным неизвестной болезнью князем. Ничего. Они приехали сюда не умирать. Они приехали сюда побеждать, и если для этого надо на время отступить, то они сделают это.

Лес скрыл их от преследователей, закрыв огромным ветками-лапами от взоров. Теперь нужно принимать решения. Помощи ждать неоткуда.

— А я говорю надо на меч город брать! — Бер врезал по дереву кулаком так, что кора брызгами разлетелась и осыпала сидящего напротив Вула. Медведь заскрежетал от скопившийся злобы зубами. — Не с теми связались, чтобы вот так вот поступать.

Друзья уже около часа обсуждали, что им делать дальше, облюбовав для этого поляну недалеко от Уйшгорода и устроившись на поваленной березе. Они долго петляли перед этим по лесу, сбивая погоню со следа, и сделав крюк практически вернулись назад к городу.

Костра не разводили, опасались быть обнаруженными, да и не видели в этом никакого смысла — не на прогулку пришли. Они уже успели и поругаться и помирится. Предложить и отбросить в сторону несколько несостоятельных абсурдных идей, но так и не решили, что делать дальше, и потому были хмурыми и злыми, как друг на друга, так и на себя лично.

— Какой меч, брат. — Горячо возразил Федор, смотря прямо в лицо медведя, развернув того к себе резким движением, схватив за плечо. — Нас трое! Понимаешь, всего трое!

— Четверо. — Пробурчал недовольно ему в ухо шишок.

— Что? — Не понял его наш герой, поворачивая голову.

— Четверо говорю нас. Вы, как всегда, меня в расчет не берете.