— Здоровья тебе, Дана. — Кивнул он девушке и «плюхнулся» на скамейку, отодвинув к стенки ноги оборотня, опустив с грохотом рядом с собой бочонок с хмельным медом. — Найди красавица какую-нибудь нам посуду медку разлить. Хлебнуть хмельного, за здоровье брата.

— Не хозяйка я тут воин. В гостях я у волхва. Не в праве распоряжаться. — Девушка встала, аккуратно освободив ладонь из руки Вула и залилась румянцем, опустив голову. — Пойду я. Вам поговорить надо. Не буду мешать. — И выскочила в двери, проскользнув тенью, мимо улыбающегося Федограна, и комментирующего происходящее шишка.

— Этого медведя только Морена угомонить сможет. Непробиваемый дуболом. — Он увернулся от летевшей в него плошки, запущенной могучей рукой Бера, роющегося между склянок, расставленных на столе, в поисках подходящей посуды, и как ни в чем не бывало закончил. — Дураком родился дураком и помрет.

— Во, нашел, засмеялся медведь, выплескивая из каких-то глиняных чарок мутное содержимое прямо на пол. — Давай к столу. — Он сгреб локтем все, что было на поверхности в угол, с жутким скрипом пододвинув скамью, прямо с обалдевшим от происходящего оборотнем, и устроился рядом, «облапив» того руками. — Как я рад братуха!

Федогран уже практически сел на чурбак, выполняющий роль табурета, когда дверь с грохотом, чуть не слетев с петель открылась и в избу влетел взбешенный волхв.

— Ах вы ж дети Параскевы-Пятницы (Богиня разгула). Харчевню тут решили устроить? Мне наплевать какие вы там есть герои и непобедимые богатыри, я дом поганить пьянством не дам. — Он врезал посохом прямо в лоб Бера и махнул, целясь в голову Федора, но тот успел вовремя пригнуться и посох смел чарки с разлитым медом на пол.

— Ах вы ж паскудники!

Услышал, выскакивая из дверей, хохочущий Федогран слушая, как Щербатый гоняет, ругаясь Бера по избе. Он увидел, как выходит, держащийся за бок, морщащийся от боли, но все равно смеющийся оборотень

— Я вас научу дом волхва уважать. — Ревел взбешенный голос, а на полог выкатился красный потирающий лоб медведь, и под дружный хохот споткнулся и загремев кольчугой о деревянный помост тротуара упал.

— Вот ведь нелюдь злобная. — Встал он на «корячки» и затряс головой. — Посох дурень сломал и мне шишку набил. — Он тяжко вздохнул. — Мед жалко, не отдаст ведь.

— Я всегда говорил, что ты дурень. — Донеслось хлюпанье, катающегося на плече Федограна, шишка, мотающего в воздухе ногами. — Только что ты подтвердил это еще один раз.

Поднявшийся на ноги медведь, усмехнулся, встряхнув гривой рыжих волос:

— Пошли в харчевню оттуда не прогонят.

И вся четверка, смеясь и подшучивая друг над другом, двинулась по гулкому тротуару на встречу своему молодому аппетиту.

— Понимаешь друг, не могу я ей ничего предложить. — Говорил с болью в голосе оборотень, забыв про давно остывший взвар в деревянной кружке, которую он периодически подносил к губам, но не сделав глотка, вновь опускал на стол. — Я оборотень, а она человек, у нас не может быть одной судьбы на двоих.

— Но ты же ее любишь. — Федор был возмущен такой нерешительностью названного брата, пасовавшего перед такой вроде бы простой проблемой.

— Да и она по нему сохнет. Это сразу видно. — Поддержал разговор медведь, сделав изрядный глоток иэ кружки и оторвав лапу у лежащего в блюде около него запеченного гуся.

— Мякина ты, а не воин. — Как всегда вставил свое ехидное слово шишок. — Хватай ее пока тепленькая, и не одумалась. Какая еще дура на твою уродливую рожу клюнет. Сдохнешь холостым. — Он увернулся от летящего в него кулака Федора, и перескочил на другое плечо. — Можно подумать, что я не прав. Развели тут нюни. Любовь у них, видишь ли. Долгожитель он! Пережить ее не сможет! — Он сплюнул несуществующей слюной. — А она сможет, если тебя завтра убьют в драке? Ты воин, а не крестиком в светелке вышиваешь.

— Он прав брат. — Поддержал Ильку Бер. — Что с тобой? Девка тебя любит, ты тоже от нее без ума, что за сомнения. Пойдем свататься. Кузнец не откажет. Он уважает тебя.

— А то, что детей у нас не может быть ты не подумал! — Рявкнул оборотень, и грохнул кружкой по столу так, что она разлетелась в щепу, и по скатерти растеклась красная лужа. — Захотят ее родители без внуков остаться? А она не проклянет меня через год, за свое бесплодие? — Он замолчал, сверля взглядом собеседника.

— Разные мы. Я оборотень-кромочник, а она человек. Расставаться нам надо, а как это сделать не знаю. Даже убить себя не смогу, не допустят такого боги. — Последние слова он произнес почти шепотом, опустив голову. — Будь проклята моя судьба.

— То есть самая главная причина твоего сомнения — отсутствие у вас в будущем детей? — Задумчиво посмотрел на друга Федогран, впрочем, не ожидая от того ответа. — Думаю я знаю, как тебе помочь.

— Ты что бабка повитуха? — Засмеялся шишок, но мгновенно смолк, не успев на этот раз увернуться от летящего в него кулака, и уже сползая кляксой по соседней стене, продолжил говорить, как не в чем не бывало. — Нет такого способа. Кровь у них разная.

Но его никто не слушал, Вул поднял голову, с надеждой посмотрев в глаза, а Бер даже встал из-за стола, и уперевшись в крышку кулаками-кувалдами навис над парнем:

— Говори.

— Потом. Просто поверьте. Скажи только одно брат. На что ты готов пойти, ради любви к девушке?

— На все. Жизнь готов отдать. Долголетие свое, вместе со здоровьем в довесок. — Оборотень вскочил из-за стола перевернув скамью.

— Тогда пошли сватов собирать.

— Что ты задумал?

— Все потом. Просто поверь.

— Да! Три свадьбы в один день. — Заорал медведь и врезал кулаком изо всех сил, в порыве вспыхнувших радостью чувств по крышке стола, от чего она с хрустом сломалась пополам.

— Ой. — Он затравленно обернулся назад, где в двери вбежал хозяин харчевни. — Я нечаянно, она просто очень слабенькая была. Видимо доски сгнили.

— Новый дубовый стол сгнил! — Вспылил тот. — Только вчера плотники принесли. Идите отсюда. Герои недоделанные. Силу им приложить некуда. Где я людей сажать теперь буду. Идите к воеводе, сами все с ним решайте, пока я не нажаловался. Что хотите делайте, но чтоб к ужину стол был.

— Да тут всего одну доску поменять. Чего ты так расстроился. — Бубнил медведь, крутя две половинки в руках словно они были сделаны из соломы.

— Я сказал к воеводе. — Рявкнул хозяин и скрылся в дверях кухни бормоча себе под нос проклятья буйным посетителям.

— Пошли к воеводе. — Засмеялся Федогран. — Нам все равно просить его сватом быть. Да брось ты эти обломки, все равно не починишь.

— Куда это вы собрались? — В дверях харчевни стоял, окутавшийся дымом Чащун.

— Ну так вы мне ответите на вопрос: «Куда собрались?», молодые люди. Или будите пожирать меня глазами в восхищенном молчании, хлопая ресницами как девки на смотринах?

Появление духа жизни в харчевне было настолько внезапным и неожиданным, что наши герои действительно застыли на месте, не зная, как реагировать на окутанного дымом старика, сверлящего их вопросительным взглядом.

— Мы к воеводе. — Ответил наконец за всех, пришедший в себя Федогран. — Нам нужен авторитетный человек для сватовства. Вул хочет жениться. Надо ему помочь.

— Вул?.. — Выражение лица старика приобрело выражение нескрываемого удивления. — Интересно на ком? Я не помню проживающей в Новограде волчицы-оборотня. Но если даже я что-то не знаю, то зачем ему свататься? Насколько я помню обычаи их хищного племени, они всегда обходились без подобных условностей. Или я что-то не знаю?

— Я хочу женится на женщине, на человеке. — Нерешительно произнес оборотень опустив голову.

— На женщине!.. — Дед окутался клубами дыма, и его глаза выразили на столько ошарашенное удивление, что казалось вылезут из орбит. — Но такого еще никогда небыло… Ты понимаешь все возможные последствия такого поступка? Ты ведь перестанешь быть оборотнем, и потеряешь все свои способности, которыми обладаешь, включая бесконечное долголетие?.. Извини за вопрос, но: «Ты дурак?»