— Ты так говоришь, словно он живой, — я широко улыбнулся. — Живая, мать ее, книженция. Надеюсь, Эш, со своей бензопилой, поможет.

— Бензо?.. А, не важно. Гримуар и правда живой. И обладает своим сознанием, характером. Меняется и вместе с хозяином, и отдельно от него. Сложно объяснить… Но, может, все связано с тем, что ты — святой…

— Ой, не называй меня так, — я махнул рукой. — У меня такое предчувствие, что я еще хлебну горя, если об этом прознают.

София развела руками и покачала головой. Больше мы с ней не разговаривали — она то начинала дремать, то просыпалась и озиралась по сторонам. Едва забрезжило солнце, робкими лучами знаменуя рассвет, как мы начали собираться и разбудили детей.

Я поднял детей на руки, борясь с адскими приступами боли, и побежал легкой трусцой. Спутники пытались меня отговорить от такого способа путешествия, но я был непреклонен — мне казалось, что мое тело мне не принадлежит. Явно из-за этих приключений нарушились какие-то синоптические связи и отмерли какие-то нервы. Надеюсь, регенерация превратит меня в мутанта, и я смогу выпускать когти из рук. Ну или, хотя бы, восстановит меня до состояния здорового человека. Если этот навык связан с метаболизмом — значит, мне надо больше двигаться и есть.

Спустя часов пять бега я споткнулся о корягу и чуть не улетел на землю, вместе с детьми. София успела схватить меня за одежду, и я с огромным трудом сохранил шаткое равновесие.

— Нужен привал. Я не могу двигаться дальше.

На мое замечание спутники кивнули и я, не без удовольствия, примостился около дерева. Стоило мне прикрыть глаза, как я сразу же провалился в глубокий сон.

***

— Сколько я спал? — я открыл глаза и тут же заметил, что солнце клонится к закату и начинает, пусть и едва заметно на данный момент, смеркаться.

— Долго. Как себя чувствуешь?

— Живее всех живых. Даже боль почти исчезла.

— Выглядишь ты явно лучше. И это не вежливость с этикетом, а чистая правда!

— Заканчивай, принцесска. Лучше скажи мне, что такое некая «бесконтрольная мана»? — я закинул маленький кусочек мяса в рот. Дети последовали моему примеру.

— Может, ты имеешь в виду «дикую ману»? Это окружающая нас сырая, не относящаяся к какой-то школе мана. Она собирается в теле и приобретает атрибуты, что близки тебе.

— Ладно, хрен с ним. Выдвигаемся.

И мы вновь побежали. Сейчас я чувствовал себя практически идеально, лучше, чем когда бы то ни было, поэтому взял темп выше, чем обычно. София, казалось, еле успевала за ним, но мне было плевать. Я словно выпил энергетик, и он меня окрылил.

Спустя часов пять непрерывного бега стемнело окончательно. Но нам повезло — мы, наконец-то, вышли из леса. Стоя на верхушке то ли низкой горы, то ли высокого холма, где-то далеко внизу, мы разглядели очертания построек. Воодушевившись, мы побежали еще быстрее, надеясь, что нашли людей.

Дорога до, как оказалось, деревни, заняла больше часа. Но никто не был против пободрствовать чуть подольше, лишь бы добраться до нее.

В деревне было темно, хоть глаз выколи. Благо я начал лучше видеть в темноте, иначе заплутать было бы плевым делом. Было пустынно — все люди, видимо, спали — почти во всех домах отсутствовал даже намек свет. Я забрал у Фиона свой кинжал, убрав его в ножны, и начал рассматривать строения.

— Там постоялый двор! — воскликнула София. — Хочу нежную, мягкую кроватку!

Я просто кивнул ей, и мы пошли в сторону гостиницы. Черт возьми, я даже не могу назвать ее изнеженной принцесской, ведь и я хотел спать на каком-то подобии кровати, а не на земле.

— Кто такие? — прозвучал высокий, испуганный голос из-за двери, по которой я долбил. — Ща я как стражников кликну, воры!

— Мы не воры, — сухо заметила София. — Мы — обычные путники, и нам нужна комната.

— Аурисос! — он произнес это слово с явным даже для меня акцентом. — Голдовый! Без еды! Комната одна! Деньги вперед!

— Сойдет, — ответил я. — Главное, пусти переночевать.

Дверь медленно открылась и владелец, щуплый мужчина с хитрым прищуром, чем-то смахивающий на гоблина, пустил нас внутрь. Я бросил ему монету, получил ключ, и мы отправились в нашу комнату. Там стояло всего лишь две кровати, на одну из которых я и решил завалиться. Я снял с себя мантию и размотал тряпки с рук. Они были нежно-розовые, никаких намеков на обгоревшую кожу. На среднем пальце правой руки находился какой-то перстень, не замеченный ранее из-за тряпок.

Планы на будущее до сих пор не до конца ясны, но я получил хоть какую-то информацию и теперь имею минимальное представение, в какую сторону двигаться. А что делать с детьми и с принцесской можно решить и потом. А с этим чертовым фэнтези миром и его правилами я уже, на удивление, смирился.

Поддавшись неге мягкого матраца, в котором я буквально тонул, все мысли вылетели из головы, и я провалился в сон.

Конец первой книги.

Разговоры с Кроликом

— И что, Кролик, ты, значится, высоко сидящий человек? Или, точнее, зверочеловек? Мне уже стоит испугаться твоего авторитета и общаться с тобой вежливее?

— Ано, ты можешь называть меня как хочешь, я не запрещаю, но не кажется ли тебе, что лучше звать меня по имени?

— А мне так больше нравится. И ты миленькая, и ушки твои миленькие, и прозвище миленькое, — я пожал плечами и, улыбнувшись, продолжил, — Тройная милота, я бы сказал! Ты же не будешь спорить со столь очевидными фактами?

— Ой, ну прям завалил комплиментами! — Кролик зарделась, а ее ушки начали смешно подергиваться. — Может, пригласишь столь милую девушку на ужин? За твой счет, конечно же!

— Ух, плутовка! Еще и так широко улыбаешься! А может это…

Меня прервало громкое ржание запряженной в повозку лошади. Пробежавшая по дороге крыса, чуть не попавшая ей под копыта, резко ретировалась. Вопрос, кто кого испугался больше, остался открытым.

— Ну так что значит твое «может»? Не томи! — Кролик аж подпрыгнула, не скрывая своей заинтересованности.

— Как-то вы плохо набиваете себе цену, госпожа наниматель!

Кролик заерзала на месте, подняла голову и искоса, сверху вниз, посмотрела на меня. Собственно, она и до этого смотрела на меня сверху, ведь повозка оказалась совсем не низкой. Но теперь Кролик, в смешной попытке имитировать светскую львицу, пыталась выказать свое превосходство.

— Я оказываю тебе честь пригласить меня на ужин. Отказ неприемлем. Так уж и быть, выбор хорошего места оставлю на себя. Обязательно самого дорогого в Делфиосе!

— Как прикажете, госпожа наниматель! — отсалютовал я. — Прошу не отказать сему неразумному простолюдину в ма-а-аленькой просьбе! Для лучшего исполнения вашего указания мне требуется безвозмездная ссуда, в размере трех аурисос!

— Каков наглец, пытаешься надуть торговца? — прыснула Кролик. — Ладно, ладно, тогда не самого дорогого, уговорил. Подберу… Ну, чуточку дешевле.

Мда, Кролик-то прямо лучится от радости. Ладно, потратить на нее чутка денег может оказаться даже выгодно — хорошие знакомства с торгашами всегда приносят свои дивиденды в будущем, и это в обоих мирах.

— Кстати, а тебе вообще сколько лет? Алкоголь-то пить можно? — мда, неудачная фраза, даже как шутка.

— Наша раса… Как бы это сказать… Стареет медленнее, — Кролик даже о чем-то задумалась, что было ей совсем уж не свойственно. — А, кстати, сколько ты мне дашь?

Эх, женщины. От таких вопросов даже ностальгией пахнуло. Как бы, с учетом местного менталитета, подобрать ответ?..

— Вдруг так много, что не унесешь? — я вновь попытался пошутить. — А, без шуток — недостаточно взрослой, чтобы пить, но достаточно взрослой, чтобы руководить. И второе, полагаю, весьма успешно. Но это, так сказать, возраст поведенческий. Так и сколько в годах человеческих?

— Экий ты плут, Ано! По меркам человека, наверное, если прилично так преуменьшить, лет двадцать, думаю.

— А по вашим меркам?..