Более миллиона человек погибло в той войне. Вспыхнули костры инквизиции, сжигались еретики и заподозренные в связях с ними, запрещенные книги, опустошались целые города, земли были объяты пламенем. Папа страстно желал очистить огнем все земли от этой скверны и искренне считал этот способ лишения жизни самым гуманным, ведь во время сожжения не проливалась кровь. Сжигалось все: если инквизиторы находили могилы еретиков, то им предписывалось вырыть останки и сжечь их, а пепел развеять.

Война шла с переменным успехом. Войска крестоносцев то захватывали новые земли, то отступали из охваченных восстанием городов и деревень. Суды инквизиции переезжали из города в город, устраивали массовые казни, иногда сжигая по двести–триста человек в одном только поселении. Причем не так было важно, действительно ли осужденный принадлежал к церкви катаров. Хватало случайного доноса, лживого свидетельства, подозрения самого судьи. Целью было только одно – посеять страх, отвратить оставшихся в живых от веры катар, чтобы каждый понимал, что желание оставаться катаром может стоить жизни. Катары оказывали отчаянное сопротивление. Сплотившись вокруг местных феодалов, они образовали национальное освободительное движение. Особенно ожесточенная борьба развернулась на юго-западном побережье Франции – землях королевства Арагон.

В одно время катары даже стали одерживать верх, но в 1226 году, подстрекаемый Папой, в борьбу вмешался Людовик VIII, жаждавший установить полный контроль над этими землями. После смерти отца дело продолжил Людовик IX.

Еще одной причиной поражения катар стало то, что они не могли брать в руки оружие – оно считалось воплощением зла. Сражаться, убивая врагов, могли лишь профессиональные войны. Поэтому катарам приходилось привлекать наемников и переманивать на свою сторону крупных и мелких феодалов.

Вскоре исход войны был предрешен, хотя отдельные восстания вспыхивали еще вплоть до 1255 года, но сила их была несоизмеримо меньше и никаких результатов это не принесло. Последний оплот катар крепость Монсегюр пала 16 марта 1244 года. В этот день около двухсот монахов и монахинь и двадцать мирян, добровольно пожелавших к ним присоединиться, были сожжены на костре.

Катары никогда больше не смогли проповедовать свою веру открыто и жить легально. Даже тайные проповедники, объявлявшиеся в разных уголках Франции и Италии, выслеживались агентами инквизиции, наводнившими Европу, и безжалостно уничтожались.

Папа проявил редкое упорство в борьбе и смог переманить на свою сторону ведущих монархов Европы, что и обеспечило победу в той войне.

– Я не знаю, что меня ждет, но в одном я уверена: моя судьба – Иисус Христос! Господь наш. Мой путь – служение ему, и церковь – лучший способ для этого служения. Я люблю его и каждый день чувствую, как купаюсь в его любви, – Анна говорило это тихо, но уверенно. Глаза ее поблескивали, отражая огонь камина. – Знаешь, одно время меня мучил вопрос: почему в нашей церкви поклоняются Христу, в других церквях, например, в православной, кроме него почитают различных святых?

– Ну, православие у славян пришло на смену язычеству, а точнее многобожию. Сложно было разом всех привести к единобожию, вот церковь попыталась через святых привести славян к истинной вере, – подумав, ответил Виктор.

Они разговаривали, сидя у камина, на даче Виктора. Анна прилетела в Москву вчера, в пятницу. В понедельник должна была лететь по делам протестантской миссии в Казахстан. Марина предложила вместе провести выходные на даче, отдохнуть, отпраздновать приезд Анны.

Всю субботу они гуляли, наслаждаясь солнечной теплой погодой, озером, находившимся в десяти минутах ходьбы от их поселка, шашлыками. А вечером, не сразу угомонив Дашку, много разговаривали, рассказывая о новых событиях, изменениях в жизни. Анна прилетала в Москву всегда транзитом, не чаще одного-двух раз в год, поэтому поговорить было о чем. К полуночи Марина отправилась спать, а Виктор и Анна продолжили свою беседу, перешедшую в религиозную плоскость.

– Я думала над этим долго, пока однажды мне не приснился сон. Я считаю его божественным откровением, для меня то, что мне так дали ответ, – большая честь. Господь снизошел до меня благодатью своей.

Анна невольно улыбнулась, вспоминая:

– Там, во сне, я видела холм, поросший зеленью: кустарником и свежей сочной травой, а на вершине стоял храм, наша церковь, к подножию которого вела широкая мраморная лестница. Белая колокольня, большой серебряный крест на ней и лестница из белого мрамора – эта картина в моей памяти останется на всю жизнь…

Виктор видел, как от Анны стала исходить энергия, приятного золотистого цвета и излучение началось именно в тот момент, когда она предалась воспоминаниям. Он даже невольно пододвинулся чуть ближе к ней. От нее струилась настоящая благодать, покой и бесконечная, безмерная любовь, он был почти загипнотизирован этой энергией, и в сознании сам собой возник образ той церкви, о которой рассказывала Анна. Она говорила, и он в этот же момент видел эту картину.

– Серебряный крест сиял, отражая лучи солнца. Вернее, сначала я думала, что это светит солнце, но потом увидела, что свет исходит от образа Спасителя нашего. Иисус парил над церковью, а затем он заговорил со мной. Губы его были неподвижны, в спокойной улыбке, но в моей голове звучал его голос. Я не могу выразить словами ту радость, ту любовь, которую чувствовала тогда, могу лишь передать общий смысл слов. Мне было сказано: «Каждый выбирает из какой реки ему пить!» И в этот момент я увидела, что двери церкви распахнуты и из нее вышли Богородица и несколько старцев, думаю, это были святые. По лестнице тут же хлынули потоки хрустально чистой, родниковой воды, а там, внизу, на первых ступенях, появились люди, их становилось все больше и больше: мужчины и женщины, старики и дети – там были все, и все они испытывали жажду! – она ненадолго замолчала, посмотрела на Виктора нежно, вздохнула и продолжила:

– Богородица набирала воду в кувшины и передавала ее святым, а те отдавали ее людям. Христос зачерпнул в большую чашу воды и, приблизив меня к себе, протянул ее мне. Я с благодарностью приняла. «Ты выбираешь пить из моих рук!» – услышала я его голос. Тогда я поняла, что если пьешь из рук Христа, то вода к тебе приходит почти из самого потока. Чем меньше посредников, тем энергия чище!

– В последнее время ты делаешь значительные успехи, – произнес наставник, обнимая его.

Виктор вновь вышел из тела и встретил своего наставника.

– Ты имеешь в виду сияние? – спросил он.

– Нет, родной, выпиливание лобзиком, – улыбнулся Зоран. – Конечно, сияние. Теперь ты готов к большему.

– В смысле?

– Помнишь те места, в которых мы оказывались с тобой в самом начале, я еще говорил тебе запоминать дорогу к ним?

– Да, конечно. Как это связанно с любовью? Там когда-то были храмы или что-то подобное? – Виктор пытался понять, к чему ведет Зоран.

– Сынок, ты часто торопишься. Иногда это хорошо, а иногда плохо. Дело не в том, что было в этих местах. Дело в том, что эти места, назовем их места силы – узловые точки энергетической системы земли, и через них можно работать с планетой и всей вселенной.

Виктор замер в ожидании. Он ловил каждое слово учителя, ощущая, что сейчас ему откроют что-то действительно важное.

– Ты уже почувствовал, что можешь сделать в одиночку, – продолжал наставник. – У тебя есть способности к этому занятию, и эффект от твоей работы очевиден, но теперь представь, что, работая через место силы, ты сможешь увеличить объем посылаемой энергии. Входя в одно место силы, любовь может выходить из каждого места силы этого мира и всей вселенной, и в каждой точке появится ровно такой объем энергии, который ты смог послать.

– То есть я увеличиваю свой объем на количество равное количеству этих мест? – уточнил Виктор.

– Да, а иногда этот процесс превращается не в сумму сил, а в произведение этих сил, если уж ты заговорил математическими терминами.