– Нет. Уже нет, – слова вылетали из него быстро и отрывисто, голос стал уверенным и твердым, – В смысле, это я – личность моя, но не в теле. Я – шар золотистого цвета. И я начинаю нестись с бешеной скоростью куда-то вдаль, сквозь небосвод. Я в тоннеле.

Его начинало немного трясти от тех мощных вибраций, что он испытывал.

– Спокойнее, успокойся, медленнее, – спокойно говорила Алла.

– Я не могу медленнее. Не хочу! Мне нравится эта бешеная скорость. У меня все получается. Я, – Виктор замялся, пытаясь подобрать слова, – снова на свободе! Ничто не сдерживает меня здесь, на Земле, это просто невозможно для меня .

Какое-то время он несся сквозь серую мглу «тоннеля».

– Я вижу свет, я несусь к нему и он быстро растет, – сказал Виктор. – Но зачем, зачем мне говорят, что не надо сейчас?

– Кто говорит? – спокойно поинтересовалась Алла.

– Он. Тоже шар, но оттенки золотистого немного другие, с багрянцем. Он отделился от света и зовет меня, манит в сторону.

– Куда? – -поинтересовалась Алла.

Виктор замолчал, отвлеченный своим новым спутником.

– Что ты чувствуешь по поводу этого нового шара? – Алла вновь обозначила свое присутствие.

– Мне спокойно. Думаю, от него не стоит ждать ничего плохого. Как будто мы с ним давно знакомы. Такое чувство. Он попросил остановиться, и теперь мы вновь летим вниз. Хотя нет, мы уже с ним вместе внизу, у темного валуна, недалеко от центра того места, с которого я начал полет.

– Как вы выглядите? – спросила Алла.

Спокойное лицо Виктора то расплывалось в улыбке, то замирало в тревожной гримасе. Он был напряжен, глаза то и дело подрагивали под закрытыми веками.

– Он просит запомнить это место, чем-то оно очень важно для меня, точнее, будет важным впоследствии, – Виктор пропустил вопрос, он был увлечен своим новым собеседником, они обменивались мыслями, а не говорили. И это новое общение было приятным и интересным.

– Спроси его, кто он? – попросила Алла, пытаясь понять, с кем они все же имеют дело.

– Наставник, – ответил Виктор, выдохнув.

Виктор встречался с Аллой еще несколько раз с интервалом в две-три недели. Постепенно их общение стало дружеским. Имея во многом схожие взгляды на жизнь, увлеченные одной темой, они быстро нашли общий язык. Алла посоветовала несколько хороших книг разных авторов по эзотерике и психологии. Она старалась передать Виктору самые важные знания, свой опыт перемещений вне тела, накопленный за многие годы, и Виктор оказался хорошим учеником, он схватывал новую информацию очень быстро, на одном дыхании читал книги. На третьем сеансе наставник сказал Виктору, что теперь он может выходить из тела самостоятельно.

Виктор искренне поблагодарил Аллу за ту бесценную помощь, которую она ему оказала. За то недолгое время, что они были знакомы, они успели подружиться и договорились созваниваться, обмениваясь новым опытом и интересными книгами.

Каждый день Виктор старался уделять время медитации. Если в течение дня не было подходящего момента, то он медитировал перед сном. Примерно раз в неделю он старался «летать». Сначала у него не получалось выходить из тела быстро, он долго настраивался и расслаблялся. Затем, с опытом, получалось выходить все быстрее и быстрее.

Первое время все его путешествия ограничивались встречами с наставником, во время которых тот разговаривал с ним и давал советы, редко – конкретные техники.

Затем они вместе летали в разные области Земли. Чаще всего это были укромные уголки, далекие от жилья человека. То Виктор оказывался в горах, на просторной террасе, то возле огромного валуна, давным-давно принесенного ледником на равнину, то на лесной поляне. Он никак не мог понять, зачем наставник показывает эти места, но ощущения, испытываемые здесь, всегда были потрясающими.

Виктор наполнялся умиротворением, блаженством, чуждым городскому жителю покоем и, одновременно, силой, бодростью. После этих путешествий он неизменно чувствовал прилив физических и душевных сил, ощущал себя цельным, уравновешенным.

Он пытался узнать у наставника, с чем связано такое действие этих мест, но учитель уходил от ответа, лишь намекая на то, что Виктору нужно запоминать дорогу, поскольку вскоре он будет путешествовать сюда один.

Постепенно Виктор привык и перестал задаваться вопросами о своих ощущениях, связанных с этими местами. Он завел дневник, где кратко, но точно описывал свои видения, места и дорогу к ним. Он столкнулся с тем, что какими бы яркими ни были его переживания и образы, которые он видел, через какое-то время они все равно стирались из памяти, и нужно было описывать их сразу после «полета». Алла всегда записывала свои сеансы на диктофон, а запись потом отдавала пациенту. Теперь он понял зачем она это делала.

Мелкий, похожий на крупу, октябрьский снег засыпал тайгу. В этом году зима пришла на две с половиной недели позже, чем обычно. Мир менялся, и Шаман это чувствовал как никто другой. Он шел по неглубоким еще сугробам, прикрывавшим мох, на осенних лыжах, которые сделал сам. Без них в это время по тайге не пройти, где в снег провалишься, а где в мох по колено уйдешь. Легкие же, сделанные им еще года два назад из отколотых по слою, специально выбранных и подготовленных двух плах, выточенных и вытесанных до толщины не более сантиметра, были необычайно прочны и легки в использовании. Передвигаясь быстро и привычно, он читал приметы леса. Где прошел какой зверь, где гнездуется птица, а где бывал человек. Он уходил на север, к побережью моря Лаптевых. Там в небольшом домишке, выстроенном им около десяти лет назад, он решил провести эту зиму. Сейчас Шаман ощущал, что ему для освоения новых практик необходим океан, и северные моря подходили для этого как нельзя лучше…

Пробираясь между огромным елей и сосен, он думал о своем имени – Петр, которым его уже давно никто не называл. Все, кто к нему обращались звали его Шаман".

Глядя на него, сложно было понять, сколько ему лет. На вид – шестьдесят-семьдесят, да и то из-за поседевших местами усов и окладистой бороды. Но сейчас, в 2011 году, ему исполнилось уже сто семь лет. Шаман не думал о своем возрасте. Зная, как поддерживать жизненные силы своего организма и лечить различные болезни, он ощущал себя гораздо моложе своих лет. Кроме того, в его жизни были цели, и они увлекали его, делая пребывание в тайге интересным и наполненным событиями.

Больше всего он был похож на таежного охотника. Все его нехитрые пожитки умещались в старом, потрепанном и выцветшем рюкзаке. Был у него спиннинг с набором блесен, выменянный прошлым летом на двадцать соболей. И ружье – двустволка, которое он носил, скорее, для того, чтобы больше походить на охотника, да и на всякий случай. Стрелял он из него метко, но нечасто. Для охоты не использовал. Чаще ловил зверя силками. Если был очень голоден, а времени ловить не было, просил у Великой Тайги разрешения и, подманив зверя, убивал ножом. И всегда что-то делал взамен, чем-то восполняя эту потерю для леса.

Когда в тридцать четвертом его – начальника геолого-разведывательной партии – хотели арестовать по доносу, он, недолго думая, бежал в тайгу. Помог ему тогда друг – однокашник Мишка Епифанцев, предупредив буквально за десять минут до того, как энкавэдэшники пришли за ним в общежитие, куда он только вчера вернулся после окончания осенней разведки. Тогда так же шел снег, а он бежал в тайгу в надетых наспех чужих вещах. Все, что успел схватить, – партбилет, паспорт, нож, буханку хлеба и две банки тушенки.

Неделю он уходил через самые дебри от погони, путая следы. Тогда быстро покрывающаяся снегом тайга казалась ему мертвенно-промерзшей, враждебной и совсем чужой. Реки встали уже, а значит скоро и лед станет крепким, по нему можно будет ездить, как по дороге. Он уходил дальше от рек в самую глушь. Тайга тогда спасла его, но и чуть не отобрала жизнь. Выжить без оружия, припасов, навыков жизни в лесу в этих местах невозможно. Его спас случай. На него, еле живого, набрел остяк, охотившийся на пушного зверя. Он оттащил полумертвого Петра в свою юрту, выходил и месяц еще кормил, пока тот не восстановился после трех недель, проведенных в лесу без огня и пищи.