Общая для всех названных философов тенденция — сводить высшее к низшему — находит свое крайнее выражение в учении Этьена Кондильяка, который объясняет все высшие способности человеческого духа чувственными факторами. Из чувственности, согласно ему, можно вывести все духовные функции; они — в основе своей — являются лишь различными формами выражения чувственного восприятия. Та же самая материалистическая установка обнаруживается и в большинстве работ так называемых энциклопедистов, например, у Дидро, Даламбера и других; выдвинутые ими идеи едва ли представляют собой что-то принципиально новое.

Систематическое изложение натуралистической антропологии происходит лишь в философии Огюста Конта. Нова, в первую очередь, его попытка показать историческую необходимость с натуралистически-позитивистской точки зрения. По мнению Конта, развитие человечества, которое повторяет каждый отдельный индивид, с необходимостью проходит три стадии — теологическую, метафизическую и позитивную. Две первые преодолеваются третьей. Лишь на ней происходит обретение достаточной, разумной картины мира и человека. Антропология позитивной стадии, используя наблюдение и эксперименты, опирается на факты и закономерные связи между ними. Человек подчинен однозначно вычислимым законам природы; в природе и в истории царит одна и та же закономерность, и к истории, таким образом, применимы те же самые общенаучные методы — естественно-индуктивные.

Детали и частности концепции человека у Конта можно легко вывести из этих предпосылок. Психические функции в значительной степени сводятся к физиологическим. Конт — ярый противник метода интроспекции в психологии. По его мнению, значение имеют только наблюдение и эксперимент. Наука о душе, согласно его учению, должна основываться на физиологии органов чувств и на френологии (Галль). Если человеческое бытие во всех своих аспектах подчиняется неизменным законам, то, разумеется, не может быть никакой индивидуальной свободы в подлинном смысле. Индивидуум у Конта вообще играет подчиненную роль. Индивидуальность как изоляция человека, по его мнению, — всего лишь искусственная абстракция. Человек по существу своему включен в общие социальные связи.

Решительно новый импульс натуралистической антропологии дает в XIX веке эволюционная теория в биологии. Учение о происхождении видов путем естественного отбора: первоначально задуманное Дарвином как чисто биологическая теория, вскоре распространяется и на человека. Кажется, что таким образом происхождение человека обретает строгое естественнонаучное объяснение. Философские спекуляции на этой почве не заставили себя долго ждать. Герберт Спенсер построил на эволюционном принципе всю свою систему[4]. Этот принцип у Спенсера обладает универсальной значимостью. Он определяет как природные, так и духовные процессы. Физикалистское, биологическое, психическое, моральное и социальное развитие подчиняются здесь одной и той же формуле. Ведь универсум, согласно Спенсеру, — это единое упорядоченное целое, во всех частях которого царит одна и та же закономерность. Эволюция — это основной процесс, пронизывающий все сущее. Таким образом, вполне логично, что Спенсер говорит о происхождении человека из животного мира в процессе развития и выводит все его высшие духовные функции из низших — биологических.

Подобное сведение духовного к материальному типично и для так называемого эпифеноменизма Томаса Гексли (Хаксли), который считал, что дух и душа — лишь периферийное проявление физического. Следующий характерный представитель натурализма, построенного на эволюционных идеях, — это Эрнст Геккель. Он ведет яростную борьбу против любого проявления дуализма духовного и материального мира. Существует лишь одна-единственная действительность, подчиняющаяся строго детерминистским законам природы. Человеческий дух тоже, в конечном счете, представляет собой чисто физиологический процесс, химически обусловленный обменом веществ и подчиняющийся всесильному субстанциональному закону. В основе психических функций лежит психоплазма, которой, по мнению Геккеля, обладает душа. Но эта психоплазма есть не что иное, как всего лишь совокупность аккумулированных в протоплазме сил напряжения. Далее отсюда выводится вся высшая духовная деятельность. Само собой разумеется, что Геккель отрицает какое бы то ни было существенное различие между душой животного и человека. Человек же во всех его аспектах вырастает в процессе эволюции из животного мира. При этом весьма характерно, что монизм Геккеля апеллирует к философии Спинозы — материя и дух понимаются как два атрибута бесконечно протяженной субстанции. При этом, однако, дух просто отождествляется с силой или энергией.

Нельзя не признать, что натурализм в последние десятилетия значительно сдал свои позиции. Несмотря на это, неверным было бы и недооценивать его влияния на современность.

Среди важнейших представителей натурализма следует назвать, например, рефлексологов Ивана Павлова и Владимира Бехтерева. Заложенное первым из них направление исследования, новизна которого состояла только в методах, вскоре развилось и превратилось в систему антропологических тезисов. В соответствии с ними, вся телесная и духовная жизнь человека должна быть сведена к так называемым условным рефлексам, причем особое значение придается возможности их исследования методами точной науки. Была сделана попытка создать «объективную» психологию, которая целиком основывалась бы на физиологии нервной системы, а не на каких-нибудь субъективных методах интроспекции, вчувствования или понимания. Вся человеческая деятельность души, с этой точки зрения, поддается механистическому объяснению. Данные опытов, поставленных на животных (прежде всего — на собаках), можно было, в принципе, использовать и для объяснения человека. Павлов недвусмысленно заявлял, что понятие «душа» для натуралиста не только бесполезно, но даже вредно для его научной работы.

Эти объективистские тенденции рефлексологии находят свое продолжение в бихевиоризме, развитом в США. Джон Уотсон и Эдвард Торндайк — его главные представители. Человек объясняется здесь во всех своих аспектах, исходя из поведения, то есть из его внешнего, биологически-органического образа действия. Научное обсуждение психическо-антропологической проблемы может заключаться лишь в точном, объективном и свободном от оценок описании внешнего поведения. Такие понятия, как сознание, духовная жизнь, представление, восприятие, мышление, исключаются, поскольку вводят в заблуждение. Все решает только изучение раздражения и реакции на него. Строгое исследование причин является единственной целью.

На предпосылках Дарвина и своего предка Томаса Генри Хаксли свое учение о человеке строит Джулиан Хаксли. Он, правда, полагает, что во многом эволюционная теория должна быть дополнена и улучшена, однако основные ее принципы сохраняют свою силу. Биологическая эволюция различных видов путем естественного отбора, с одной стороны, приводит к специализации и, тем самым, к застою, а с другой, в то же время, в результате эволюционного прогресса неспециализированных ветвей предшествующего вида развиваются новые виды. Если животные, в силу своей специализированности, не обладают никакими возможностями для дальнейшего развития, человек все же такие возможности сохраняет.

Согласно учению Хаксли, отличие человека от животного, которое является лишь различием в степени, но не в сущности, может быть выведено из биологических условий эволюции. Бытие человека вообще может быть понято только с помощью позитивистских методов, обеспечивающих строгую научность, и такие методы без колебаний нужно применять и для исследования духовной сферы, а также тончайших сфер, связанных с человеческими ценностями. Механизм, схваченный и отраженный в концепции эволюции, не только объясняет происхождение и своеобразие человека, но и указывает ему задачи на будущее. Современная антропологическая наука призвана к тому, чтобы теоретически предсказать грядущую эволюцию и максимально, насколько это только возможно, воздействовать на нее практически. В этом отношении человек несет ответственность за будущее. Так, например, следует создать всеохватывающую евгенику, которая возьмет под свой контроль продолжение человеческого рода и будет управлять наследственностью. И вообще, на эволюцию должна влиять созданная по образу и подобию естественных наук точная социальная наука с новым техническим аппаратом. Вера в неограниченные возможности эволюционного прогресса дает человеку и убеждение в том, что он познал истинный смысл жизни. Эта вера должна заменить все религиозные и ненаучные вероучения.