Решаю, что это надо прояснить. И откуда взялась это внезапная отвага? Уж не похмелье ли меня толкает? Хуже уже не будет?

Подхожу и останавливаюсь у края стола.

— Извините, вы тут уже почти три часа, кофе остыл давно, но вы к нему даже не притронулись. Он вам кажется невкусным?

Молчит и внимательно смотрит в глаза. Под этим взглядом почему-то хочется извиниться, стать маленькой и спрятаться под стол, как в детстве.

— Если хотите, я могу предложить вам другие виды кофе?

Машет головой. «Не надо».

Еще секунду стою у его стола, не понимая, что мне еще надо сделать, чтобы добиться ответной реакции. Человек просто не хочет идти на контакт.

— Хорошо, тогда прошу прощения, не буду вас беспокоить.

Спешно удаляюсь на кухню, чувствуя, как пара черных глаз прожигает мне спину.

— Нового ухажера себе нашла? — спрашивает Дилан, помешивая пасту.

Не сразу понимаю, о чем он говорит. В голове полная каша.

— Что? Ты о ком? — пытаюсь поправить волосы, поправить юбку, поправить душевное равновесие.

— Ну, тот новенький, — Дилан странно подмигивает, — за столом в углу.

— А…этот… Нет, просто странный тип. А ты откуда про него знаешь, если даже с кухни не выходишь?

Урсула. Конечно же. Девушка она хорошая, но болтливая. Лишь бы Боб ничего не узнал, а то скандала будет не избежать.

Стоп. Не узнал чего? Что я обслуживаю клиента? Или что он просто кофе заказывает и не пьет?

А сама знаю ответ. Он с первого его появления сидит где-то внутри, но я почему-то боюсь признаться себе в этом. Как сказала Урсула: «Он выбрал тебя».

Тьфу, глупости какие. Накручиваю сама себя на пустом месте. Надо меньше пить.

Когда я возвращаюсь в зал, стол в углу был уже пуст.

Как только в понедельник солнце постучалось ко мне в окна, я поспешила в церковь. Вечеринка не стоила того, чтобы пропускать еженедельные встречи с сестрами.

Матушка Стенали, завидев меня в дверях, крайне удивилась.

— Привет, девочка моя! Мы ждали тебя в выходные, — она участливо заглядывала мне в глаза, которые я старательно прятала.

— Да, простите меня, матушка. Мне нужно было провести время со своим молодым человеком.

— О, это замечательно, — она улыбнулась. — Проходи, присаживайся. Я попрошу Терезу заварить нам чая.

На этих словах она удалилась на кухню, оставив меня одну в пустом зале икон и молитв. Только сейчас я почувствовала, что нахожусь там, где мне комфортно. Где никто не будет меня унижать, обижать или пытаться растоптать мой внутренний мир.

— Прости, девочка моя, никак не могу найти сестру Терезу! Должно быть, ушла за овощами на рынок, — матушка раздосадовано вынесла две кружки с остывшим чаем.

— Это осталось с утра, прости, чем рады, — она протягивает мне одну, и не передать словами, как я благодарна ей за это.

— Что стряслось у тебя? Я вижу, ты потерялась в чем-то?

Опускаю глаза, разглядывая свои пальцы. Глупо было надеяться, что она ничего не заметит.

— Да знаете, как-то все сразу навалилось, устала, скорее всего, — мямлю себе под нос.

— Тебе не стоит так много работать!

— Дело не в работе, просто я… — я даже не знала, с чего начать.

— Неужто, это из-за твоего парня?

В горле встал комок.

— Отчасти.

— Расскажи мне про него. Что тебе кажется неугодным Богу в ваших отношениях?

Не знаю, на счет Бога, но я точно могу сказать, что неугодно мне.

Я вкратце рассказываю ей события последних двух недель. Наши ссоры, пощечину. Матушка лишь раздосадовано качает головой. Никогда прежде я не делилась с ней своей личной жизнью, но сейчас мне просто необходимо было выговориться. А кому, как не той, что вырастила и воспитала меня.

Наверное, я изначально пришла сюда за помощью, за советом.

— Он не смеет унижать тебя! Никто не смеет унижать ближнего своего! Он поступает не по-христиански.

— Он неверующий. Ему плевать.

— А на тебя? Ты чувствуешь, что ты ему не безразлична?

Хотела бы я ответить, да, чувствую, но слова застряли в горле непроизнесенными.

— Он постоянно тыкает меня тем, что я никто. Что я пустое место!

— Это не так, моя дорогая! Ты раба Божья, ходишь под Всевышним. Ты не можешь быть пустым местом. Подумай, скольким людям ты помогла в своей жизни? Ты постоянно поддерживаешь нуждающихся, заботишься о всех вокруг. Только люди с чистым сердцем способны на сострадание.

Я какое-то время молчу, разглядывая плавающие в кружке чаинки.

— Ох, девочка моя. Позволь мне дать совет.

Поднимаю на нее глаза, в которых уже начали скапливаться слезы.

— Помолись за него. Попроси Бога показать тебе верный путь! С ним или без него! Пусть все само сложится. Не противься мудрости Господа, он знает, как лучше для каждого из нас.

Она накрывает мою ладонь своей.

— Господь испытывает тебя, прими это испытание достойно. Я буду молиться за твое благополучие, девочка моя. Поверь, все разрешится в ближайшее время. У тебя очень уставшая душа. Тебе следует больше молиться.

С ним или без него. Это фраза засела в голове, словно заноза.

— Вы думаете, мне стоит с ним расстаться? — задав этот вопрос, кажется, я уже приняла решение. Осталось лишь зажечь фитиль и ждать, когда все взорвется.

— Я не могу указывать тебе, что делать. Пути Господи неисповедимы. Поступай так, как подсказывает тебе сердце.

Следующую неделю после разговора с матушкой, я глубоко и крепко думала. Постоянно, везде. Взвешивала что-то в голове, сравнивала, пыталась найти плюсы и минусы. А если принять тот факт, что эту неделю каждую мою смену приходил немой, моим раздумьям не было конца. В неуверенности в отношениях примешивался страх перед неизвестностью. В лице жизни без Боба. В лице немого.

Чем больше я думала обо всем этом, тем сильнее закапывалась в тяжелые мысли. Словно в песок, каждая следующая мысль тебя затягивает все глубже и глубже. Кажется, голова скоро треснет.

— Джес, Крис решил вечеринку замутить! Джес! Ты меня слышишь? Я тебе уже третий раз повторяю!

Боби лежал на диване с привычной банкой пива в руке, просматривая какую-то глупую комедию по телевизору. Я, стоя на кухне и колдуя над кастрюлей с супом, слегка скривилась. Как же мне этот Крис не нравится. Крайне противный подлиза. Опять вечеринка… Опять они напьются до беспамятства, Боби заявится под утро и начнет грязно приставать. Противно.

— Прости, не слышала. Это здорово, — без особого энтузиазма ответила я.

Две минуты тишины, и он уже стоит в проходе и пристально смотрит на меня.

— Я не понял, ты не рада?

Откладываю полотенце в сторону, продумывая свои слова. Что касается его дружков, Боби воспринимает крайне болезненно.

— Очень рада! Но я против, чтобы ты туда шел.

— Почему?

— Он мне не нравится, — решила ответить честно, надеясь, что он не вспыхнет как спичка с моих слов.

— Тебе никто из моих друзей не нравится.

— Гордон нравится. Он, в отличие от всех остальных, хотя бы ведет себя прилично, — сказала и тут же прикусила язык. Кинув взгляд на Боби, поняла- зря.

Очень зря я это сказала.

— Ты хочешь сказать, что мои друзья ведут себя неприлично? Что они бездари? Идиоты?

— Нет! Боби, не перевирай мои слова! Я не это хотела сказать, — хотя именно это я и имела в виду. Все они больше похожи на собутыльников.

— Я говорю то, что слышу.

— Они просто слишком много пьют!

— А, теперь они еще и алкоголики! — он вскидывает руками, напирая на меня. Я упираюсь спиной в столешницу, чувствуя, как пар из кастрюли щекочет мне спину. — Кажется, кто-то в прошлый раз был не против выпить!

Вот снова. Снова тычет меня в лужу, как котенка.

— Это вышло случайно! Я не планировала так напиваться!

— О, я случайно опрокидывала в себя стакан за стаканом!

— Прекрати мне указывать! Ты не моя мать! — мои нервы были на пределе. Я ошиблась, когда решила, что наши отношения пошли на поправку. В действительности же, они летели к чертовой матери. И как я раньше этого не замечала, словно разговор с матушкой помог открыть мне дверь, за которой был очевидный ответ.