— Это…Это все…Правда? — поднимаю на него глаза, мечтая, чтобы он сказал — нет, я все придумал.

Взгляд ТОЙ меня не отпускает. Эти мертвые глаза пронзают сердце раз за разом. Стоит мне прикрыть веки, как я вижу эту боль и безнадегу. Беспросветное смирение и бездонную тьму вокруг. Ни намека на надежду и свет.

— Да, прости, Джес. Но я должен был, иначе ты бы мне не поверила.

Он обнимает меня еще сильнее, а я лишь сижу как каменное изваяние. Мы молчим какое-то время, и я чувствую, как бьется его сердце. Мерно, ритмично. Интересно, а мое еще бьется?

— Это же ужасно… — шепчу после получаса тишины в его личном Нигде. — Почему я так сделала? Почему я не смогла простить себя?

— А ты сейчас-то часто себя прощаешь?

Даже обидно. Ведь он снова прав. Попал в самую точку. Я всю жизнь думала, что мое обостренное чувство вины — это следствие воспитания, каким бы странным оно не было. Но на самом деле, это тянется уже не одну земную «жизнь».

Начинаю потихоньку осмысливать все, что он мне показал. Пытаться сопоставить хоть какую-то информацию, сделать хоть какие-то выводы.

— Это ты проводил меня по тоннелю. Почему именно ты?

Майкл потирает пальцами переносицу и слегка краснеет.

Или мне показалось.

— Да, это был я. Я тогда только заступил на службу Ангелом, мой отсчет только начался. И Верховный отправил меня проводить тебя в мир живых, чтобы я лучше понял, как все у них устроено. Я ведь был совсем новичком, ничего не понимал и с трудом им верил. Как и ты сейчас. Это все звучало настоящим бредом.

— Получается, я всю жизнь видела во сне именно тебя.

— Я тебе снился? — он был крайне удивлен такому повороту событий.

— Не совсем. Мне снился белый коридор и человек в черном в конце. Но как я ни старалась, разглядеть его лица мне так и не удалось. Теперь я знаю, это был ты.

Майкл кивает.

— А откуда ты так много про меня знаешь? Про секретную лабораторию и мои химические достижения. Это же не просто так?

Нет, он действительно краснеет! Никогда бы не подумала, что эта тьма в его глазах умеет стесняться.

— Я…Эм, ну когда я впервые тебя увидел. Твой Свет…

— Лазурной сияние, как говорили… Верховные?

— Да, он…Очень необычный. Редкий. Когда мне поручили отправить тебя в мир живых, я не мог насмотреться на него, хотя от прежнего свечения почти ничего не осталось. Ты почти не сияла, угасала. Легкая лазурная тень. Но мне хватило, я решил изучить твою жизнь и понять, где ты оступилась. Что могло сломать такой свет. Ты всегда, кстати, была немного странной и…отбитой что ли. Поэтому когда ты говоришь, что мы психи, твои слова не так уж далеки от правды. Наверное, это меня и привлекло. Я залез в архивы и прочитал историю твоей жизни.

История моей жизни. Вот так просто. Живешь себе живешь, потом хлоп — умер. И все, что от тебя остается — история твоей жизни на бесконечных полках бесконечных архивов больших людей в сиреневых одеяниях.

— Я долго думал потом о тебе. Никак не мог забыть этот Свет. А когда я зашел первый раз в Топ-Крос, я даже глазам не поверил. Я видел тот же Свет, только в тысячу раз сильнее.

— Поэтому ты все время пялился на меня?

— Я не пялился! Я пытался понять, ошибаюсь я или нет. Но не может быть такой ошибки. Свет у всех людей разный, он почти никогда не повторяется. Поэтому я стал приходить снова и снова, пытаясь увидеть в тебе ТУ, что я отвел в мир живых.

— Забавное, должно быть, чувство, а? Встретить ТУ самую, что умерла и воскресла буквально у тебя на руках.

— Я долго не мог поверить. Потом нашел историю твоей ЭТОЙ жизни и понял, что все совпало. Тебя поэтому и отправили в приют, чтобы научить смирению и прощению. Ты должны была научиться прощать саму себя.

Прощать саму себя. Вот, оказывается, в чем цель моего существования. Не открыть новые планеты, не полететь в космос, не вылечить целую страну.

Простить саму себя.

Какое-то время молчу, понимая, что мы с Майклом сидим напротив друг друга. Он держит мои ладони в своих и слегка поглаживает большими пальцами.

— Ты следил за мной.

— Какое-то время. Я пытался понять, смогла ли ты сберечь свою душу или нет. Получилось ли у тебя в этот раз.

— И как? Я сберегла ее?

— Не мне судить.

— Еще не поздно все снова потерять. Знаешь, это все…Так странно. Я испытываю дикую горечь о том человеке, кем я была ранее. Это словно фантомная боль. Но это же не я.

— А что такое ты?

— Я — это я, — звучит, по крайней мере, логично. — Я — это мои воспоминания, мои принципы и устои. Мой характер — это тоже я.

— А твоя душа?

— Тоже я.

— Но твоя душа живет-то уже не первый раз. Поэтому все ДО твоего рождения — это тоже ты.

— Хоть я ее, то есть себя, и не помню тогда, мне так жаль, — говорю хрипло. — Я видела, как гаснет ее, то есть — мой свет. Это так…

— Это разбивает сердце, — закончил Майкл за меня.

Закрываю глаза, тяжело вздыхая. Не хочу их открывать, что-то думать, куда-то идти. Хочу остаться в этой бесконечной темноте.

Майкл осторожно берет мое лицо в свои ладони. Они сухие и теплые. Закрываю глаза, позволяя запаху цитруса заполнить мое сознание.

— Прости, не стоило тебе все это рассказывать. Тебя вообще не должно быть здесь. Прости…

Он все еще держит мое лицо в своих руках. Внезапно чувствую, как он целует меня. Легко, непринужденно, словно касание крыла бабочки. Открываю глаза и вижу эту сексуальную необъятную тьму в его глазах напротив, наполненную внутренним светом. Я впервые увидела свет в его ночи.

А ведь я попала сюда лишь потому, что поцеловала его.

Майкл снова аккуратно касается моих губ своими меня, и я неумело отвечаю на его поцелуй, словно никогда ранее не была близка с мужчинами.

Его губы мягкие и теплые, а дыхание огнем опаляет мне кожу. Следующий поцелуй уже более требовательный, словно он забирает то, что принадлежит только ему. Майкл медленно спускается на шею, и мне снова нечем дышать. Нет вокруг больше ничего, кроме его рук на моем лице и вкуса его губ.

Я чувствую себя крайне маленькой, но защищенной в его крепких горячих объятиях. Словно это именно то, чего мне так не хватало всю мою жизнь. Только это правильно. Только так и надо.

От ворвавшегося в тело возбуждения мне сносит крышу. Оно горячей волной зарождается внизу живота и проносится по всему телу, наполняя каждую клетку нестерпимым жаром. Обхватываю его лицо руками, не желая отпускать, не желая прекращать этот поцелуй. Наше дыхание сливается в одной целое. Будь, что будет!

Несмотря на все, что между нами было.

Несмотря на все, что я узнала.

Несмотря на все, что было ДО.

Гори все синим пламенем!

Я чувствую, как бьется его сердце. Как живое.

Резким порывом тащу футболку наверх, и Майкл послушно поднимает руки. Взгляд падает на накаченный торс без единого шрама. Видимо, в его личном Нигде он становится тем, кем был до смерти.

Майкл шумно выдыхает, когда я провожу ладонью по натянутым канатам мышц. В его глазах плещется безумие, и мне это чертовски нравится! Я готова сойти с ума вместе с ним в эту секунду.

Он снимает свитер, в котором я была, и осыпает мое тело горячими поцелуями, заставляя кожу в этих местах гореть огнем.

— Майкл, — шепчу ему в ухо.

— Тссс, не надо…

Ведь если я сошла с ума, почему мой бред не может быть таким, каким я захочу?

Почему мгновение не может остановиться? Хоть мне и кажется, что мы находимся в безвременном пространстве, я бы хотела никогда не покидать это место. Не покидать Майкла, что обнимает меня сзади, уткнувшись носом в волосы. Я не хочу возвращаться в свою реальность. Без него она мне больше не нужна. Тем более после того, что я узнала. Кажется, что жизнь разделилась на «до» и «после», и даже сложно сразу сказать, что лучше — до или после.

Его дыхание еще сбивчивое после бурного и одновременно нежного секса. Он любил меня так, как никто никогда не любил. Очень нежно, осторожно, томительно прекрасно. Оргазмы вспыхивали снова и снова, буквально утопив меня в диком наслаждении. Я готова была потерять голову от нахлынувшего счастья. Ощущать его внутри себя было высшей наградой.