25 февраля 1910 г. на островок неожиданно прибыл английский политический агент на Бахрейне, капитан Чарльз Фрейзер Макккензи, на стационере. Шейх Хамис, старейшина тамошних арабов, находился тогда, якобы, в ‘Укайре. Господин Маккензи «долго беседовал с арабами»; интересовался, где конкретно на островке поднимался по пятницам турецкий флаг. Говорил, что «оттоманское подданство принесет им только налоги и стеснения».
Судя по всему, писал С. Тухолка, «вопрос этот будет разрешен в пользу англичан», и турки с островка уйдут. Так, на днях здешний вали уведомил английского консула Кроу, что, согласно депеше, полученной им из Высокой Порты, турецких жандармов оставили на острове только на зиму, и только «ради защиты арабских рыболовов на время сезона рыбной ловли»; и что по его окончании, то есть к апрелю, жандармов оттуда уберут; и больше они туда не возвратятся (79).
Кроме полицейского поста на Захнуниййи, турки разместили свои военно-сторожевые посты на Катарском полуострове, в Вахре и Зубаре, а также на острове Бубийан и в Умм-Касре, что возле Кувейта. Английский посол в Константинополе сэр Джеральд Лоузер выразил решительный протест. Действия турок квалифицировал как нарушение Портой статус-кво в Персидском заливе. Помимо дипломатического демарша, национальный комитет по обороне, как стало известно османам из донесений их посла в Лондоне, принял решение быть готовым к тому, чтобы реагировать на подобные действия турок, если потребуется, жестко и решительно, не исключая проведения военно-морских акций (79*).
В марте 1911 г. турецко-английские отношения вновь обострились, На сей раз, как сообщал С. Тухолка (18.03.1911), из-за ареста в Басре, «по судебному делу, трех арабов с Бахрейна». Английский консул арест этот тут же опротестовал. Встретившись с генерал-губернатором Басры, заявил, что «бахрейнцы находятся под протекторатом Англии». На что тот ответил, что Турция таковой не признавала, и не признает.
О разразившемся новом конфликте, как следует из донесения С. Тухолки, «обе стороны сообщили в Константинополь», где усилиями тамошнего английского посла его и удалось решить. Трех арестованных бахрейнцев освободили (в апреле 1911 г.) (80)
В 1911–1912 гг. англичане приняли еще несколько документов, утвердивших и без того существовавшую тогда, по выражению исследователей истории Бахрейна, «монополию британцев на Бахрейнский архипелаг». К тому времени шейх ‘Иса окончательно уже «утратил юрисдикцию над иностранцами», проживавшими на Бахрейне. Она перешла в руки тамошнего английского политического агента. Кроме этого, шейх ‘Иса обязался, как уже упоминалось выше, не принимать самостоятельных решений относительно учреждения на Бахрейне иностранных представительств, и не отвечать на запросы иностранных компаний насчет условий получения концессий на лов жемчуга и губок в водах архипелага, а также не открывать у себя иностранные почтовые отделения. Все эти права принадлежали только англичанам. В 1912 г. их «бахрейнский саквояж монополий», по выражению российских дипломатов, пополнился еще одной — на обеспечение на Бахрейне телеграфной связи.
Тесня Турцию в Аравии и с юга, и с северо-востока, англичане целеустремленно подтачивали ее позиции и в Месопотамии. Активно использовали в этих целях свои плацдармы в Кувейте и на Бахрейне. Аналогичный опорный пункт ставили целью создать и в Мохаммере(Мухаммаре).
Судя по всему, доносил из Басры С. Тухолка (октябрь 1910 г.), англичане обратят на Мохаммеру еще большее внимание. «Она очень для них важна. Особенно с тех пор, как они получили нефтяные концессии в Ахвазском округе». На днях английский политический резидент в Бушире, майор Перси Кокс, «лично привез шейху Хаз’алю орден Индийской звезды».
Не остался незамеченным у иностранных консулов в Басре, докладывал С. Тухолка, и последовавший затем приход в Мохаммеру английской канонерки «Redbreast» — на случай, думается, защиты Мохаммеры от акций со стороны турок. Судно доставило ружья и патроны. Ночью их перегрузили на паровой катер тамошнего английского консула, г-на Вилсона. Вероятно, что и оружие, и боеприпасы он уже передал шейху Хаз’алю (81).
«Влияние англичан в Мохаммере, — говорится в депеше С. Ту-холки от 30.12. 1911 г., - значительно усилилось ввиду активизировавшейся деятельности “Англо-Персидской нефтяной компании” (располагает конторой в Мохаммере; разрабатывает нефтяные поля близ Шустера; владеет пристанью на берегу Шатт-эль-Араба)». В последние месяцы в Мохаммере «почти постоянно стоят 2–3 английских небольших военных судна. И есть все основания думать, что шейх Хаз’аль, если не письменно, то устно условился с англичанами об оказании ему в случае нужды покровительства и защиты» (82).
Отношения между генерал-губернатором Басры и шейхом Хаз’алем «наружно — хорошие, но на деле — натянутые», информировал С. Тухолка. В Мохаммере «постоянно пребывает турецкий чиновник (каргузар), никакой властью там, впрочем, не располагающий».
«Англичане намерены держать и саму Мохаммеру, и владения шейха Хаз’аля вверх по Каруну под своим контролем или покровительством (смотря по обстоятельствам)». Турки это понимают, и вали Басры «добился от Константинополя приказа», запрещающего впредь «переводить на имя шейха Хаз’аля земельную собственность в Басорском вилайте». В целях оказания давления на шейха Хаз’аля османы «стали травить Мирзу Хамзу, доверенного шейха Хаз’аля в Басре, управляющего его имениями и домами в Басорском вилайете. Возбудили против него уголовное преследование по делу об избиении одного араба». В прежние времена, человек этот, «подкупая турецких чиновников… и имея в своем распоряжении целые арабские племена, признающие власть шейха Хаз’аля, а также большой контингент разбойников и убийц», промышлявших налетами на суда в устье в Шатт-эль-Араба, «пользовался в Басре влиянием большим, чем даже тамошние валии».
После истории в Кут-эль-Зайне (речь идет о разрушении турецкой канонеркой «Мармарис» домов шейха Хаз’аля), сообщал С. Тухолка, и возбуждения уголовного преследования против него Мирза Хамза выехал в Мохаммеру. «Если он не явится в суд, то лишен будет турецкого подданства и гражданских прав, что повлечет за собой и аннулирование оформленных на него владений шейха Хаз’аля».
Повышенный интерес Англии к Мохаммере, указывал С. Тухолка, определялся целым рядом факторов. Во-первых, тем, что княжество это могло стать для англичан «прекрасным опорным пунктом в их деятельности против Турции» как в бассейне Персидского Залива, так и в Южной Месопотамии. Во-вторых, в силу того, что у англичан имелись «большие коммерческие и денежные интересы на реке Карун», и особенно с тех пор, как «Англо-Персидская нефтяная компания» начала работы «на нефтеносных полях близ Шустера и Ахваза».
Персидское правительство, отмечал С. Тухолка, видя обострение англо-турецкого соперничества за Мохаммеру, стремилось, судя по всему, к тому, чтобы максимально, насколько можно, «ограничить самостоятельность шейха Хаз’аля». Доказательством тому — приказ, отданный ему из Тегерана, «сноситься с басорским валием не непосредственно, как прежде, а только через здешнего персидского консула». Напомнили ему персы и о том, что любые юридические акты, подписываемые им без согласия Тегерана, рассматриваются ими — в силу их прав на Мохаммеру — недействительными (83).
К 1910 г. Бахрейнские острова, как писал в своих донесениях из Басры консул Российской империи С. Тухолка, «фактически уже находились почти в вассальных к Англии отношениях». Бахрейнский шейх ‘Иса «во всем» слушался тамошнего английского консула, который «часто» брал на себя «преследование преступлений и разбор тяжб между бахрейнцами», и «выдавал им — в случае их отъезда с острова — особые английские паспорта».
Возможностью приобретения английских паспортов пользовались и жители некоторых соседних с Бахрейном арабских уделов, в том числе и Мохаммеры. Бывая по торговым делам на Бахрейне, они «без особого труда» получали их у английского политического агента, и возвращались домой. Англичане, в свою очередь, приобретали таким путем в Мохаммере дополнительную «точку опоры» (84).
