Конфискация имущества шейха ‘Али, как следует из донесений русских дипломатов, проходила следующим образом. Английские солдаты и индусы-сипаи окружили его дом. «Бесцеремонно выгнали из него женщин», в том числе дочь шейха ‘Исы, бывшую замужем за шейхом ‘Али. «Имущество, сколько-нибудь ценное, изъяли, а все остальное сожгли», в двух принадлежавших шейху ‘Али парусниках.
Конфискованный скот и изъятое имущество, погрузив на суда, «развезли по нескольким портам и продали с аукционов, устроенных в английских консульствах». Лошадей, быков и овец — в Бушире; ковры и финики — в Маскате. Кое-что из этого имущества, а также верблюдов отправили в Кувейт — «в подарок» шейху Мубараку. Принять такой, с позволения сказать, «подарок», он отказался, сразу и наотрез. И тогда имущество, доставленное в Кувейт, реализовали на местном рынке. От продажи домашних животных, выставленных на аукцион в Бушире (список их, к слову, был составлен на официальном бланке английской дипломатической миссии), британцы заработали «1200 туманов». В торгах участвовали «исключительно англичане и армяне, — информировал статский советник Н. Пассек. — Я же сделал все возможное, чтобы другие европейцы и персияне [персы] выказали англичанам хотя бы пассивный протест своим отсутствием на торгах» (59).
В доме шейха ‘Али расквартировали часть конвоя, состоявшего при английском политическом агентстве на Бахрейне, и насчитывавшего тогда «50 сипаев-индусов».
«За поимку и доставку» шейха ‘Али, как официально объявил об этом британский политический резидент в Персидском заливе, английские власти в Индии назначили «вознаграждение в 10 000 рупий» (60).
Воспользовавшись ситуацией, английский политический агент на Бахрейне издал распоряжение (май 1905 г.) «о необходимости для бахрейнцев — в силу трактата шейха ‘Исы с королевой Викторией от 1892 г. — испрашивать у него разрешение в случае продажи или залога ими своих земель чужестранцам». Потребовал незамедлительно предоставить ему для проверки «все купчие и закладные по земельным делам, начиная с 1892 г.».
Напомним читателю, что, согласно упомянутому выше трактату, ни сам шейх ‘Иса, ни его потомки и наследники не имели права разрешать своим подданным ни продажу, ни залог их земель чужестранцам без соответствующего предварительного уведомления о заключении таких сделок английского политического агента (61).
Толчком к появлению данного распоряжения послужила, что интересно, опять-таки, повсюду мерещившаяся англичанам «русская угроза». Дело в том, что практически вплотную к английскому политическому агентству примыкал «большой участок земли», принадлежавший известному уже читателю торговцу жемчугом, шейху Дарина, что на острове Тарут, Мухаммаду ибн ‘Абд ал-Вахабу. Все бы ничего, но вопреки воле английского политического агента на Бахрейне, он продемонстрировал, ярко и недвусмысленно, свое доброе отношение к нашему Отечеству во время посещения Бахрейна русским ученым Николаем Васильевичем Богоявленским: купил ему дом для проживания, сказав, что передает его в распоряжение русских. Более того, организовал встречу с правителем Бахрейна. Британцы опасались, как бы этот участок земли не перешел в руки русского правительства, начавшего присматриваться к Бахрейну, как к крупному рынку Залива. И поэтому, ссылаясь на трактат от 1892 г., «своевольно овладели им», пустив слух, что земля эта куплена была, дескать, шейхом, для «русского правительства» в нарушение действовавших правил, то есть без консультаций с ними (62).
Одновременно с этим политический агент «поручил образованным индусам» из числа состоявших при агентстве 50 сипаев «снять план острова и населенных пунктов, провести перепись населения и его имущества» (63).
Докладывая о грубом вмешательстве англичан во внутренние дела Бахрейна и их «репрессивных действиях», затронувших правящее семейство Аль Халифа, посол России в Константинополе сообщал, что все действия эти бритты мотивировали необходимостью защиты иностранцев на Бахрейне и потребностью в стабилизации обстановки на подопечной им территории. «Поводом, вернее сказать предлогом, к вмешательству, — отмечал посол, — послужило оскорбление, нанесенное… немецкому подданному, христианину», сотруднику фирмы, которой владел предприниматель Роберт Бонкхаус. Виновником оскорбления, сопровождавшегося избиением этого сотрудника, равно как и последовавшего затем (в ноябре) аналогичного инцидента с двумя персами, что, собственно, и привело к волнениям, вспыхнувшим на Бахрейне, был шейх ‘Али ибн Ахмад, племянник шейха ‘Исы. Сотрудник немецкой фирмы пожаловался своему консулу в Бушире, а персы — шаху; и в результате и немцы, и персы потребовали выплаты компенсаций. Оскорбления и избиения иностранцев отрицательно сказались на имидже Англии, претендовавшей на роль «полицейского Персидского залива». Все это и послужило для англичан «желанным предлогом» для осуществления их главного замысла, а именно: подведения Бахрейна под свой абсолютный контроль. Поскольку Бахрейн состоял под протекторатом Англии, то королевское британское правительство, как оно полагало, имело «полное право» принимать те меры, которые считало необходимыми «в видах возмездия за совершенные там насилия, либо для охраны от покушений на него», извне или изнутри (64).
Население Бахрейна, согласно донесению Н. Пассека (30.05.1905), отреагировало на действия англичан негативно. Главы некоторых семейно-родовых кланов заявили, что едва ли смогут жить на Бахрейне при таком открытом вмешательстве во внутренние дела их страны англичан, что «покинут свои дома и земли, и переселятся на Аравийское побережье». Услышав такие слова из уст старейшин влиятельных кланов, англичане ретировались. Тут же отпустили на свободу и сына правителя Бахрейна, и шейха Касима, и брата его, кади Ахмада, вернувшегося на Бахрейн, прослышав об аресте брата (65).
Шейх ‘Али, этот «субъект обеспокоенности англичан», устав, по выражению Н. Пассека, от скитаний по чужим землям, «тайно возвратился в Манаму», имея в виду отправиться оттуда, повидавшись с родными, в Мекку. Но был схвачен англичанами и доставлен в Бушир, а оттуда — «сослан в Бомбей», куда его привезли на судне вице-короля Индии. «Будучи принужден к изгнанию, проживал в Бомбее, в доме одного купца-перса; получал от английского правительства по 500 рупий в месяц» (66).
Располагаю сведениями, докладывал статский советник Н. Пас-сек из Бушира, что, воспользовавшись инцидентами, происшедшими на Бахрейне, англичане в очередной раз попытались «отжать» у бахрейнского шейха таможню. В ответ на это он «запретил своим подданным… разгружать английские пароходы в порту». Простояв там 2–3 дня, они уходили в Бушир неразгруженными (67).
Действия англичан на Бахрейне арабы Прибрежной Аравии восприняли, как можно понять из документов АВПРИ, крайне отрицательно. В последнее время, говорится в донесении Н. Пассека от 29.11.1905 г., в отношениях англичан с шейхами арабских уделов, разбросанных по всему Аравийскому побережью Персидского залива, «начиная от Кувейта и Бахрейна, и дальше вдоль “Невольничьего берега” вплоть до Маската», отмечается некое охлаждение. Причиной тому — репрессивная акция англичан, предпринятая ими в конце прошлого года в отношении представителя правящего на Бахрейне семейства. Речь идет об изъятии и распродаже имущества шейха ‘Али, его поимке и высылке в Бомбей. Шейх Мубарак, правитель Кувейта, не принявший «конфискационный подарок» англичан, повелел, чтобы «всякий иностранец, прибывающий в Кувейт, останавливался — во избежание каких-либо недоразумений с англичанами — в его доме, дабы состоять под его личным наблюдением до отъезда из Кувейта» (68).
Вследствие «неудовольствия, выраженного кувейтским шейхом Мубараком Аль Сабахом тамошнему английскому агенту по поводу насильственных действий Англии на Бахрейне, — сообщал из Константинополя (27.04.1905) действительный тайный советник И. А. Зиновьев, — в Кувейтский залив вошли четыре английских военных судна» — в целях недопущения каких-либо эксцессов (69).
