Раковинные кучи Моёро, важнейший памятник этой культуры, находятся на невысоком холме в в окрестностях устья р. Абасири. Раскопки их дали обильный материал: керамические сосуды типа кувшинов, различных форм глубокие тарелки высокого обжига, каменные орудия, изделия из кости, в меньшем количестве из железа. Это дало возможность воссоздать образ жизни людей и этой культуры, совпавшей по времени с «зенитом» культуры сацумон. Две эти культуры сосуществовали, взаимно влияя иобогащая друг друга.
Жилища культуры моёро были очень обширны. Их площадь достигала порой 25 кв. м. В глубине одной землянки имелось нечто вроде алтаря, на котором найдены кости медведя. В раковинных кучах были обнаружены костные останки людей, по облику отличающихся от людей культуры дзёмон и сацумон на Хоккайдо (более явно монголоидных). В 1947 г. к детальному исследованию этой культуры подключились ученые Токийского и Хоккайдоского университетов.
Исследования позволили установить, что в прибрежных районах севера и востока Хоккайдо функционировала в VIII–XI вв. н. э. специфическая культура, принадлежавшая какому-то отличному от айнов народу. Этой культуре дали наименование охотской. Корни ее просматриваются в культуре северо-восточных районов Азиатского континента. Носители охотской культуры проникли на Хоккайдо, видимо, через Курилы и Сахалин. Здесь, на Хоккайдо, племена охотской культуры занимались добычей морского зверя, а также охотой и рыбной ловлей. Любопытно, что на Хоккайдо в раскопках памятников охотской культуры обнаружены кости свиньи. В результате их изучения выяснилось, что они принадлежат одомашненным свиньям сахалинской породы. В раскопках также были найдены кости собак. Часть костей разбросана, поэтому создается такое впечатление, что люди охотской культуры питались и мясом собак. Собаки, очевидно, использовались и в упряжках.
Зона распространения памятников охотской культуры достаточно обширная. Их находят на о-вах Рё-бун и Рисири, в окрестностях городов Вакканай, Моёро, Нэмуро и др. Кстати, в окрестностях г. Нэмуро было найдено изделие из кости, изображающее человека, метающего гарпун в кита с лодки, на которой умещаются 7–8 человек. Это еще одно свидетельство того факта, что люди охотской культуры, преследуя морских зверей, проникали на остров Хоккайдо и оседали на его северном морском побережье.
Особенность охотской культуры заключается в том, что она в обилии оставила костяные орудия. На стоянках охотской культуры находят предметы, сделанные из кости кита, сивуча, тюленей, от крупных — лопат, гарпунов с острием из камня — до мелких, таких, как игольники. По технике обработки кости часть находок идентична с орудиями, которые в тот период производились в северной зоне Тихого океана — на о-ве Сахалин, в районе Берингова моря.
Встречаются стоянки, где одновременно обнаруживаются керамические сосуды культуры сацумон и предметы охотской культуры. Существовало взаимопроникновение и взаимовлияние культур сацумон и охотской, в одном и том же районе проживали люди двух культур. Однако примерно в конце XII — начале XIII в. охотская культура исчезла. Обогатив культуру местного населения, она влилась в общий поток развития культуры Хоккайдо.
Этот процесс прослеживается не только через археологический материал. Он отражен и в ряде фольклорных преданий айнского народа (юкара). Суть их сводится к тому, что герой проявил храбрость во время борьбы с пришельцами-иноплеменниками, покорил их и возвратился в свое родное племя с победой. Интерпретируя эти предания, известный филолог-айновед (сам айн по происхождению) Тири Масихо считает, что они отражают реальность межплеменных распрей между людьми культуры сацумон и людьми охотской культуры, появившимися в те времена в северной части Хоккайдо.
В процессе интеграции локальных культур на Хоккайдо и на основе преемственности культур к XIII–XIV вв. окончательно сформировалась культура айнов Хоккайдо. Она характеризуется исчезновением керамической посуды и повсеместным распространением здесь привозных металлических котелков. Сходная культура господствовала и в северо-восточных районах о-ва Хонсю. Однако к югу от этих районов ее влияние уменьшалось. Здесь она сталкивалась с культурой японцев, которые уже с VII–VIII вв. начали проявлять агрессивность в своем продвижении на север. Поэтому когда японские исследователи говорят о взаимодействии культур Хоккайдо и Хонсю, то, как нам представляется, под этим следует понимать постепенную японизацию культуры племен северо-восточных районов о-ва Хонсю, через которых влияние японской культуры проникало и на Хоккайдо.
Говоря об айнах, живших некогда на Хонсю, разумеется, нельзя полагать, что их культура была полностью идентична культуре айнов Хоккайдо. Как, например, нынешние енисейские кеты представляют собой лишь малый северный отросток существовавшей некогда большой группы кетоязычных народов (коттов, аринов, асанов), которые еще в начале XVIII в. населяли юг Сибири и обладали каждый своими языковыми и культурными особенностями, так же и многочисленные айнские племена с разными диалектами и вариантами культуры жили в разных частях Японии, и лишь самые северные из них влились в состав населения Хоккайдо. Племенная дробность населения Хонсю нашла свое отражение в очень большом числе локальных вариантов культуры дзёмон.
Ко времени появления на японских островах носителей энеолитической культуры яёй, наиболее прямых предков современных японцев, культура айнов находилась все еще на неолитической ступени развития. Основу их хозяйства составляли охота, рыболовство, лесное и прибрежное собирательство; домашних животных, кроме собаки, они совершенно не знали, а земледелие если и знали, то лишь в самой примитивной форме. Это не помешало им создать своеобразную и богатую культуру, которая оказала известное влияние и на японцев. Особенно большую роль сыграли айнские элементы позднее в формировании самурайства в северных районах Японии. Есть основания думать, что именно от айнов японцы заимствовали также обычай «харакири» и ряд элементов синтоистского культа [Арутюнов, 1957]. Еще в начале VIII в. вся северная половина о-ва Хонсю была айнской страной. Отношения между айнами и японцами в основном были враждебными, хотя в известные периоды состояние войны сменялось миром. Японская знать и выражавшее ее интересы хэйанское правительство стремились к покорению севера любым путем, тем более что героически сопротивлявшиеся айны представляли собой опасных противников и японские войска не раз терпели от них жестокие поражения. Сохранившиеся исторические документы показывают, что многие айнские вожди наделялись придворными титулами и правительство стремилось привлечь их на свою сторону. С другой стороны, эти северные окраины привлекали большое число японцев, бежавших от феодального гнета, которые выступали вместе с аинами и даже становились организаторами сопротивления айнов правительственным войскам.
Наиболее древний японский письменный источник, в котором упоминаются аборигены японских островов, — «Нихон сёки». Но, опираясь на содержащийся в них материал, необходимо не забывать два существенных обстоятельства. Первое: отбор и систематизация материала производились чиновниками, находившимися под контролем власть имущих. Это значит, что постоянно действовавший надзор не допускал объективного подхода к фиксации исторических событий. Прежде чем записать события и явления на страницы летописи, регистраторы «подправляли» их в соответствии с интересами господствовавшей власти, и таким образом летопись донесла до нас одностороннюю информацию. Она несет в себе описание дворцовых интриг, борьбы за власть в высшем слое японского общества того времени. С этой точки зрения прав японский историк Синъя Гё, до конца своей жизни защищавший историческую правоту айнов, который пишет, что историческая реальность далеко не полностью отражается на страницах летописи [Синъя, 1974, с. 18]. Далее, «Нихон сёки» были составлены по приказу императора Тэмбу лишь в 720 г. Следовательно, многие описанные в них события, происшедшие задолго до начала VIII в., поданы так, как они дошли до составителей в устной традиции.
