– Вы видели мои помыслы прямо сквозь стену?
– Мне помогал Пасан, – услыхав свое имя, мальчик вновь поклонился.
Ника задумчиво спросила его:
– Вы посылаете этого ребенка, чтобы он следил за мной?
– Пасан совсем не ребенок. Он просто так выглядит. Очень многое в этом мире выглядит совершенно иначе, чем является на самом деле. Ты это знаешь. Тебе открыто то, что скрыто от взгляда абсолютного большинства. Ты можешь видеть суть некоторых вещей – например, ты знаешь, как выглядит боль. И видя суть боли – ты можешь успокоить ее также, как шаманы сервера, зная имя врага, могут его победить.
Ника смутилась, хотя она уже начала привыкать к тому, что некоторые люди знают о ней больше, чем она сама о себе знает. Ей уже явно не нравился этот разговор, она начала опасаться какого‑то подвоха…
– Скажите мне, уважаемый Дэйнзин… Чем я могу быть Вам полезна? Я понимаю, что Вы летели через всю страну… Сюда, в Карелию… Ну явно не просто так….
Дэйнзин вздохнул как‑то совсем по‑стариковски:
– Думаю, что сейчас тебе могу быть полезен я, а не наоборот. Да, ты права, я прилетел на встречу с тобой не просто так. Я хочу ответить на твои вопросы. Думаю, что их у тебя очень много.
XVI. Что после истины?
Ника молча смотрела на старика, ожидая, чего‑то. Дэйнзин же, в свою очередь ждал чего-то от Ники. Наконец, он решил помочь ей:
– Есть ли в твоей жизни то, что тебе хотелось бы изменить? Или то, что ты не понимаешь?
– Вы мне можете в этом помочь? – недоверчиво ответила вопросом на вопрос Ника.
Дэйнзин покачал головой.
– Думаю, что в данный момент для тебя будет важным просто получить ответы на вопросы. А что делать дальше – этого я не знаю. Каждый человек выбирает на перекрестке дорог свой путь.
И тут, Нику как прорвало. Она начала рассказывать этому пожилому, по сути, не знакомому ей человеку о своих злоключениях… Она все время возвращалась к тому, что сожалеет, что так неправильно повела себя с той полинявшей цыганкой, которая наслала на нее проклятье читать чужие мысли… Она ругала попрошайку, ругала себя, ругала Контору непонятно какого государства, которая могла бесцеремонно влезть в жизнь любого человека и управлять им, словно марионеткой, будь он хоть самим Президентом.
Выговорившись, она вытерла обильные слезы, залившие все ее лицо и руки, и спросила:
– А можно все вернуть назад, чтобы снять проклятье? Тогда все будет по‑другому. Все эти люди – цыгане не погибнут по моей вине… Вы же, наверное, это можете? У Вас там, на Тибете, наверное, и не такое можно…
Дэйнзин рассмеялся:
– Я не волшебник. Чудеса я творить не могу, равно как и все, кого я знаю, за исключением… тебя. Но все же, я могу совершить одно небольшое чудо: я расскажу тебе всю правду. О тебе. И ты поможешь себе сама. Если захочешь. Начну я с того, что сниму груз с твоей души: знай же, что по твоей вине не погибло ни единого человека.
Ника остолбенела:
– Но как же… Цыгане? Целый поселок! Там были дети!
– Они живут, как и раньше. Ты просто стала жертвой большого обмана. Контора, в которую тебя ложью и угрозами завербовали, любит… мистификации… Аппаратура, химические вещества, гипнотическое воздействие, в конце концов – актерское мастерство… Они не гнушаются ничем, во исполнение цели. Думаю, теперь ты готова задавать вопросы.
Ника уже была готова.
– Что за организация – Контора?
– Думаю, что этот вопрос должен волновать тебя меньше всего. Если говорить коротко – это сложная раздробленная организация, которая изначально была создана служить целям мирового правительства, не подчиняясь ни одной стране. Организация имела большую мощь и все передовые технологии. Однако, идея не достигла цели и, в результате, сформировалось несколько таких «Контор», служащих разным государствам, так и не сформировавшись, как единый механизм. Бывает, что ее части даже конкурируют друг с другом. Я боюсь, что нам будет скучно обсуждать военные и политические игры, когда речь идет о самом близком для тебя – о тебе самой.
– Хорошо, Вы говорите, что цыгане живы. Как же это понять?
– Ты слушала не радио в машине, а лишь запись, сделанную специально для тебя. И еще кое-кто никогда не умирал.
– Кто?
– Ты не сбивала пешехода. Это была тряпичная кукла, манекен в рост человека. Поэтому твоя машина не получила повреждений. Обман. Все это был обман. Ты и сама замечала порой некоторые нестыковки, но тебя круто взяли в оборот, попросту не дав проанализировать всю информацию и сделать соответствующие выводы. Да, и конечно же, твоя неопытность была им на руку.
Ника ахнула от осознания того, что если бы она тогда во всем разобралась, то вообще бы ничего этого не было. Больницы. Мерзкого таможенника. Пожара. Но она все же быстро взяла себя в руки и решила, что, если она не пойдет по порядку, она упустит что‑то важное. Уняв эмоции, Ника максимально сосредоточилась на вопросах:
– А как же Ржавый? Вы знаете такого?
– Просто бандит, – отмахнулся Дэйнзин. Он, похоже, знал все.
– Получается, – продолжала Ника, – Что за мной следили еще тогда, когда я случайно спасла Андрея?
– За тобой, девочка, следили еще до твоего рождения, когда решили, что набор генов твоей матери и отца смогут дать… Хмм… Интересные результаты.
– Да? Неужели до такой степени…
– Не удивляйся. Ты многого не знаешь. Во всех странах экспериментировали с евгеникой. Экспериментируют и сейчас. Найти правду сложно. Но в одном ты можешь быть уверена – ты можешь точно знать, что я говорю тебе правду, верно?
Ника внимательно посмотрела в раскосые глаза собеседника. Они не были матовыми. Он не лгал. Ника кивнула. Теперь вопросов становилось еще больше…
– Значит, когда Андрей был в коме после падения…
– Андрей, твой работодатель – был участником эксперимента, сотрудником Конторы. Он никуда не падал.
– Но он же был в коме… И я… Я прошла через его темноту… Там были такие… Занавеси… И я его позвала… И он очнулся… А кругом – врачи были. Я еще синяк ему случайно на руке оставила…
Дэйнзин наклонился близко к Нике, взял ее обеими руками за руки и сказал, почти нежно:
– Ты даже не представляешь горизонты своих возможностей. Тебя спровоцировали, чтобы ты в экстренной ситуации смогла то, о чем раньше не подозревала, – он отпустил ее руки и вернулся в прежнюю позу. – Андрея медикаментозным методом ввели в состояние искусственной комы. Ты его вывела из этого состояния. Те же действия, только с обратным эффектом ты произвела в день нашей первой встрече, обезвредив человека с оружием. Именно тогда ты раскрылась и мне стали понятны твои помыслы. Ты была сама на грани, по тому, что делала все не так, как нужно, действуя интуитивно, а не руководствуясь Знанием.
Ника кивнула, вспоминая свое состояние.
– Я понимаю то, о чем Вы говорите мне. Вероятно, все так и есть… Но… Мне это все не нужно. Я ездила к цыганам для того, чтобы найти ту женщину… Которая меня прокляла. Я хотела упасть ей в ноги и вымолить себе прощение. Но я ее не нашла. Старый цыганский Барон меня прогнал. Сказал, что ее нет и не было…
– Верно, – эхом отозвался Дэйнзин, – не было ее. Вернее, цыганка была. Заезжая. Но она тебя не проклинала. Все случилось намного раньше…
– Как это? – не поверила ушам Ника.
– Пасан, подай чай нашей гостье, – сказал Дэйнзин, обращаясь к стоявшему неподвижно все это время, словно манекен мальчику.
Только сейчас Ника ощутила то, что губы ее пересохли и она очень хочет пить. Они молчали, глядя на то, как мальчик заварил небольшой глиняный чайник и церемонно преподнес Нике маленькую пиалу. Чай имел какой-то особенный аромат, и Ника остро почувствовала необыкновенный пряный вкус, благодаря пиалке из обожженной глины. Чай был довольно горячим и приходилось делать маленькие глотки. Удивительно быстро Ника утолила жажду.
– Ты многого о себе не знаешь, дитя. Прости меня, за такое обращение, но я очень стар… И для меня ты – совсем еще дитя. Вот, например, не задумывалась ли ты, как тебе удалось овладеть китайским языком за полгода?
