Ника с досадой поморщилась – промах. К сожалению, мысли Никитенко были совсем не об оружии. Он думал о том, что нужно как‑то сказать жене, что у него аврал на работе и приедет он… Вообще не приедет. Только нужно найти тихое место и не туалет, где голос в телефоне станет гулким, и она сразу же, гадина, догадается. Или теща подскажет, если жена будет по громкой связи говорить… Никитенко извинился перед Никой и покинул ее, нащупывая телефон в кармане.

Невидимый микро‑динамик в ухе Ники ожил:

– Ника, – послышался голос Юстаса, – ты слишком форсируешь события. Не будь так прямолинейна. Нужно аккуратно настраивать его на нужную волну. Куда он пошел? Может он догадался?

Ника ответила в сторону сумочки:

– Да ничего он не догадался… Жене пошел звонить что не приедет… Откуда я знаю как его настраивать… Не умею я такие вещи делать…

– Знаю, понимаю и, даже, сочувствую. Но сейчас тебе экстерном придется быстро учиться действовать по ситуации. Потом, я тебе обещаю, всему научишься профессионально.

–– Он идет, – коротко проинформировала сумочку Ника, и динамик в ухе затих.

Никитенко возвращался. Он грузно сел на стул, стыдливо успокоив одышку, и извинился за отсутствие.

– Надеюсь, без меня ты не скучала? Ты как-то очень мало ешь. Тебе не нравится? Может, закажешь еще что‑то? Мне не нравится, что ты смотришь на цены в меню.

– Моя фигура что, вызывает непреодолимое желание меня накормить? – не удержавшись, съязвила Ника.

– О нет… Твоя фигура вызывает у меня совершенно другое желание, – сально ухмыльнулся Никитенко. – Но может, ты еще что-то еще поешь?

Ника отрицательно покачала головой.

– В таком случае, – Никитенко щелкнул короткими пальцами официанту и поводил указательным пальцем правой руки, похожим на короткую сардельку по жирной левой ладони, – я думаю, нам нужно покинуть это уютное заведение.

Расплатившись, Никитенко нетерпеливо схватил Нику за руку и потащил за собой. Ника только уворачивалась от столиков на их пути, мотаясь беспомощным хвостиком за этой громадой.

Такси подъехало моментально. Видимо, было наготове. Они сели на заднее сидение. Никитенко тут же обхватил Нику, дыша смрадным слюнявым дыханием ей в шею.

– Какая же ты горячая, Алиночка… От тебя же девчонкой пахнет… Какой же у меня сегодня удачный день… Особенно ты… Я сейчас такое с тобой сотворю! Вот увидишь, тебе очень понравится!

Ника сначала пыталась отстраниться, но потом поняв, что ее попытки безуспешны смирилась и просто отключила свое восприятие, практически обмякнув в руках этого человека, превратилась в слух.

Так они добрались до какого‑то жилого дома. Ника в полурастерзанной мятой одежде была буквально затащена в квартиру, где от одежды ее избавили в считанные секунды.

И тут вдруг она услышала:

«И ничего… Задаток уже в кармане, а когда в 09:30 контейнер MR500600 со стволами в… хех… чебурашках… выпустят, остальную сумму мне занесут прямо в кабинет… Не кинет…»

Ника поняла, что это то, что она искала. По номеру контейнера можно легко определить его местонахождение. Боров пыхтел на ней, пытаясь попасть в заветную цель, как Ника нащупала на тумбочке рядом увесистую хрустальную пепельницу… Она со всем усердием опустила ее на бритый затылок Никитенко. Так, в цель первая попала она. Никитенко обмяк.

Ника, задыхаясь, не без труда выбралась из‑под груды человеческой плоти и нашла в коридоре сумочку. Она была пуста. Наушник выпал по дороге в спальню. Ника нашла его довольно быстро, наступив босой ступней.

– Контейнер MR500600 выпускается в 09:30. Груз – детские игрушки. Чебурашки…

Наушник ожил.

– Принято, – коротко ответил Юстас, и отключился.

Ника только сейчас запоздало подумала, что она, возможно убила этого человека. Проверять не хотелось. И сожалений совершенно не испытывала.

Платье было порвано так, что идти в нем было невозможно. А еще она сломала чертов каблук на правой ноге. Надев на нагое тело растерзанное ажурное белье, она обняла себя руками и опустилась без сил на табурет в прихожей. Слезы заливали глаза, она почти отключилась, когда дверь распахнулась. На пороге стоял ПГ. Он решительно шагнул в квартиру, нашел какой‑то плед, укутал им Нику. Поняв, что она не может идти сама, легко поднял, будто невесомую девушку на руки, покинул похабное место.

– Я его?.. – всхлипнула Ника.

– Жив он, жив. Я проверил. Выпил много. А ты его отключила профессионально, молодец. Он с тобой ничего не успел?.. – ПГ чертыхнулся и отвел глаза.

Ника уткнулась в его плечо и заплакала.

Внизу ждала машина. ПГ нес на руках Нику так, как выносят пострадавших из объятого пламенем дома. Он бережно усадил девушку на заднее сидение. Сам сел за руль, и машина тронулась. В ухе Ники неожиданно заговорил голос Юстаса. Ника первый раз услышала эмоции в голосе прибалта:

– Отличная работа. Наши ребята взяли контейнер. Действительно груз – мягкие игрушки. И оружие. И личная подпись Никитенко. Молодец, девочка.

Ника, шипя, как рассерженная кошка, выдрала из уха микрофон и запустила им куда‑то… У подъезда конспиративной видимо квартиры, где ее наряжали в ресторан, уже ожидала одна из женщин. С тапочками.

Когда они успевают…

Нике дали возможность уединиться в ванной… За дверью ванной во всех комнатах горел свет. Куча народу шастала туда‑сюда. Но ей было все равно. Ее лицо было черно‑красным от размазавшейся туши, вперемешку с помадой. Она сидела в ванне и до широких ярко красных полос, терла свое тело там, куда прикасался этот негодяй… Жаль, что она его не убила. Ей же теперь так и жить с этим ощущением всю жизнь… Он даже ее ступни умудрился перемазать слюнявыми губами… Даже пальцы на ногах… Боже… Какая гадость!

Ника трижды выпускала всю воду в ванне и наполняла ее вновь… Видимо вода была слишком горяча и ее стошнило, когда она поднялась…

Ника закуталась в халат и открыла дверь. За дверью стоял Юстас.

– Твой гонорар за успешно проведенную операцию только что был перечислен тебе на счет. Я проследил лично и…

Ника, заревев зверем, кинулась на него с кулаками. Была схвачена, обездвижена и почувствовала, как одна из женщин ловко, через рукав халата всадила ей шприц в левую руку. Темнота.

Все должно происходить совершенно не так. От одного взгляда любимых глаз перехватывает дыхание и сердце бьется часто-часто, будто вот-вот выпрыгнет из груди.

И когда твои губы касаются его губ, весь мир замирает ради этой секунды…

***

Ника очнулась уже машине на стоянке московского аэропорта Шереметьево. Водитель разговаривал с кем‑то в форме, опустив стекло. Больше в машине никого не было. Голова болела, так, как если бы она вчера выпила бутылку водки в гордом одиночестве.

Ника юркой змейкой выскользнула из машины, и, крадучись, стала двигаться в сторону здания аэропорта. Четкого плана действий у нее не было. Придется на ходу сочинять что-то про то, что ее обокрали, документы забрали. Назваться чужим именем.

Машина, на которой привезли Нику, затерялась в недрах стоянки. Толпа деловито сновала, совершенно скрыв Нику от возможных преследователей. Девушка решительным шагом направилась, пересекая последние ряды машин, как вдруг, ее схватили сзади сильные руки так, что перехватило дыхание. И, мгновение спустя, она оказалась в незнакомой машине на заднем сидении. Водитель из-за темноты тонированных по кругу стекол был совершенно неразличим. Нику по бокам зажали слишком крупные для такой машины ребята.

Где же ПГ? Это не Контора что ли? Совершенно незнакомый человек с тупой и какой‑то абсолютно по-киношному, бандитской мордой, приставил палец к губам, жестом приказывая Нику молчать.