Игра началась. Ника, чувствовавшая себя крайне неловко на возвышении, под цепкими взглядами мужчин, буквально застыла в голубом свете барных фонариков, будто нарочно направленных на нее.

В какой‑то момент она поняла, что на этих ужасных шпильках даже сидеть неудобно. Раньше она была слишком испугана, чтобы это замечать. Но человек не собака, ко всему привыкает. Одновременно, она пыталась услышать мысли Сутулого. Но ей это никак не удавалось, как вдруг она услыхала его голос:

«А ну-ка станьте в позитуру – я проколю у вас фигуру!

Побледнели что-то вы – не сносить вам головы!

Не смейте руками ко мне прикасаться – я буду ругаться и больно кусаться»

Ника помотала головой – что за бред?

– Ну, что, Профессор, – сказал он вдруг вслух, – Вскрываемся?

Профессор глубоко задумался, теребя пальцами бородку.

В это время, молодой, с напомаженными волосами бармен окликнул Нику, предложив ей бокал игристого. Ника автоматически кивнула, повернулась спиной к игрокам и лицом к бару, как избушка на курьих ножках к Ивану-царевичу. Уселась поудобнее и приняла бокал.

Профессор, тем временем, решил поднять ставку, и игра продолжилась. Через некоторое время Ника, уже не обращавшая внимание на игроков, вздрогнула от ликующего возгласа Профессора. Он выиграл. Единственная игра прошла, как надо.

Ника повернулась к уже вставшему из-за стола старику. Сутулый мрачно поднялся, пожав Профессору руку и стремительно покинул помещение.

Ника с Профессором все так же молча покинули комнату, пройдя тем же путем через шумное казино. Молча проехали назад в горизонтально следующем лифте. Водитель уже ждал их возле машины. И, лишь когда они тронулись, Профессор сказал Нике:

– Ты молодец, вовремя подсказала мне, что у него «флеш», – он внимательно посмотрел Нике в глаза и понял, что смена ее застывшей позы была совершенно случайной.

Старик крякнул, потеребил бородку и спросил:

– А о чем же он думал, если не о картах?

Ника пожала плечами:

– Да, просто… Стишок какой‑то дурацкий читал…

– Вот как, – понимающе прищурился дед. – Значит, они все знали и предупредили его. Возможно, он и играл-то вслепую. Перестарался, собака сутулая. Да ладно, я особо на тебя и не надеялся.

Старик долго молчал, глядя в окно, а потом повернулся к Нике и сказал ей ехидно:

– А ведь, смотри, если бы ты могла сделать то, о чем тебя просил Ржавый–… То зачем бы ему дальше нужен был я? Любого дурака можно посадить за стол с такой помощницей. Хорошо, девонька, что мы сейчас разбежимся. И тебя больше они напрягать не будут. Да и побоятся второй раз – с Конторой шутки плохи. И я при своем деле останусь!

Тут ожил динамик в перегородке, отделявший водителя от пассажиров и Ника впервые услышала голос охранника:

– Домой?

Ника поняла, что вопрос относился именно к ней и ответила:

– Домой!

Дорога домой прошла почти в полном молчании.

Дома как‑то все было хорошо. Разлука прошла незаметно. Кот Зайчик вышел ее встречать. Он внимательно смотрел на нее круглыми глазами. Когда Ника поужинала и легла, котенок вскарабкался не без труда на ее кровать и принялся внимательно обнюхивать Нику. Ника тихо плакала. Котенок явно ее жалел, нюхал волосы, ее руки и даже пощекотал усишками лицо Ники. В завершении, он лизнул ее в ухо и взобрался ей на живот, замурлыкал, положив усатую мордочку на лежащие на ее груди руки.

Ника с удивлением разобрала донесшиеся до нее: «Я теперь буду защищать тебя…». Слезы высохли в один момент. Ника поверить себе не могла. Она с удивлением рассматривала совершенно серого, в полутьме, даже без отметин котенка, мирно мурлыкавшего у нее на груди. И решила… что все же ей послышалось. Скорее, представилось… Воображение разыгралось… Кошки не говорят. Она просто многое пережила за последнее время… Ну или… Не хотелось бы конечно… Но может быть у нее уже «поехала крыша»… Хотя, она вроде давно… Поживем – увидим.

Следующие несколько дней прошли так, будто в жизни Ники ничего и не было. Ей звонили клиенты. Оказалось, что Контора позаботилась о Никиной работе – кто‑то педантично поддерживал переписку по электронной почте со всеми клиентами. Она не потеряла за это время ни одного своего работодателя.

Телефон звонил не переставая. Нике пришлось проводить все переговоры, которые были перенесены из‑за ее «отпуска», как думали ее наниматели. Две недели прошли как в угаре. Она проводила по три встречи за день. Приезжая домой она падала на кровать, как подкошенная. Выходные тоже были заполнены до отказа. Ника сменила полностью гардероб всему своему небольшому семейству. Первый раз в жизни она себя чувствовала полноценной женщиной, сменила имидж, хорошо одевшись, посетив кучу визажистов, стилистов, косметологов и всяких там парикмахеров.

Несмотря на это, Ника не была счастлива. Она каждый вечер забиралась в ванную и терла с остервенением свою несчастную кожу мочалкой, пытаясь изгнать казалось въевшийся в нее мускусный запах чужой мерзкой слюны. Ника просыпалась по ночам внезапно и плакала от понимания того, что ей, возможно, придется не раз повторить то, на что ей пришлось пойти.

Утром раздался телефонный звонок на телефон, про который Ника уже забыла. Он так и лежал на дне сумочки, каким‑то чудом не разрядившись.

Это был ПГ:

– Ника, нас ожидают. Пожалуйста, будь готова. Я через сорок минут буду у твоего подъезда.

– Надолго?

– На этот раз – нет.

– Хорошо, буду, – коротко ответила Ника и положила трубку.

Черная машина забрала Нику в назначенное время. Они долго ехали молча, потом ПГ спросил:

– Ты как?

– Да как… А какая тебе разница? – хмуро ответила ему Ника. Хотя, в общем‑то, понимала, что ПГ не виноват в том, что произошло – он был таким же невольным участником событий, в которые таких как они втягивала Контора.

– Не сердись, – вздохнул он, и Ника с удивлением услышала его мысли: «Я искренне спросил. Мне жаль, что тебе пришлось пережить все это. Я понимаю тебя». Он обычно забивал «эфир» внутреннего монолога какими‑то дурацкими песенками, видимо защищая свое сознание от способности Ники проникать в мысли собеседника. И явно было то, что его мысли сейчас были направлены именно на то, чтобы Ника услышала их.

ПГ тем временем продолжал: «Я не хочу подвергать тебя дальнейшему риску. Я знаю, что ты меня слышишь сейчас. Нас слушают, но преимущество в том, я могу донести до тебя информацию так, что меня услышишь только ты. Единственное, о чем я тебя прошу – верь мне. Я постараюсь защитить тебя».

Где-то она недавно это уже слышала.

Ехали они в сторону Москвы. Подмосковье кончилось. Никуда не сворачивая, они ехали прямо в центр. Кремль. Черный тонированный БМВ, почти не останавливаясь, преодолел все кордоны, проникнув в самое сердце Москвы. Ника никогда не была в Кремле. Однако, шли они отнюдь не парадными ходами, а пользовались исключительно служебными помещениями, пока не добрались до какой‑то переговорной комнаты.

Нисколько не удивилась Ника и тому, что ее уже ожидал Юстас. Они коротко поздоровались, и Ника выжидающе посмотрела на ненавистного прибалта. Сегодня он был серьезен, как никогда.

– У тебя крайне важное задание. Сегодня состоится встреча нашего Президента…

– Ах, так он и Ваш президент, Юстас? – не удержалась Ника. – А еще, я хотела вас поздравить с тем, что наконец-то вы разговариваете без акцента… У вас плохо получалось изображать акцент, честно…

Прибалт посмотрел на нее страшными глазами, но никак не прокомментировал. Напротив, терпеливо продолжал:

– Так вот, сегодня на закрытую встречу с Президентом прибывает необычный гость – сам Далай Лама. Он редко наносит визит лидерам других стран. Назначена эта встреча так же была при крайне странных обстоятельствах. Твоя задача состоит в том, чтобы внимательно следить за ходом переговоров и запоминать моменты, когда слова и мысли нашего гостя будут разниться. Я понятно объяснил?