– Анна! – закричала выбежавшая из дома мать юной девушки. – Нет! Анна!

От вида её испуганного лица и этого крика с ним произошло нечто странное. Как паук ни старался, ему не удавалось сомкнуть жвалы вокруг неё. Как бы ни пытался, он просто не мог заставить себя съесть этого человека.

– Анна? Это имя мне знакомо. Но откуда? – силился вспомнить Марк, заточённый в теле монстра. – Анна…

Он посмотрел на неё. Молодое тело дрожало, в груди судорожно билось сердце. В ней было столько слабости, столько красоты и… отчаяния перед неизбежностью?

Паук отпрянул. Что это? Как, почему? Несколько секунд назад он был готов разорвать её на части, но теперь не мог пошевелиться, не мог даже посмотреть в её сторону. Какая глупость! Я же всесилен, я всемогущ, я воплощение зла! И какое-то маленькое, беззащитное существо способно меня сломить?

Внезапно он ощутил страшную боль. Жители деревни встали на защиту девушки и бросились на него с копьями и вилами. Они протыкали его брюшко, рубили топором волосатые лапы. Кровь лилась на землю, но он уже не мог сопротивляться и смотрел на девушку, которую в это время уже оттащили подальше. Видел, как её обнимает мать, как рыдает ей в плечо. Но эта девушка, Анна, всё это время она тоже продолжала смотреть на паука. В лице уже не читался испуг, она… сочувствовала ему? Она не желала ему смерти?

Увидев перед глазами взмах топора, он наконец проснулся. Тело пробила дрожь, реальность вечернего поезда ударила по лицу ярким светом сидячего вагона. Сердце готово было выскочить из груди. Немного отдышавшись, он осмотрелся. Слева на его плече спала Анна, напротив двое студентов уткнулись в смартфоны. Попробовал посмотреть в окно, но увидел там лишь отражение своего испуганного, уставшего лица. Страшный сон медленно растворился под гнётом реального мира.

– Ну и денёк, – подумал он и спустя некоторое время снова задремал в ожидании завершения странной поездки.

С момента рождения любой из нас находится в зависимости от других. Мать – целый мир, родители – боги, способные творить любые чудеса. Их большие глаза и руки могут защитить, но также и уничтожить созданное существо. Кто мы без них?

Ребёнку страшно оставаться одному, он слаб и напуган. Ему просто необходимо искать опору в других, чтобы успешно отрицать беспомощность. Родители дают детям первичную защиту, ядро, что впоследствии помогает развить собственное чувство значимости. Всем нам необходимо ощутить некий контроль над жизнью и смертью, закрепить в себе иллюзию уникальной, индивидуальной личности. Ведь если человек – всего лишь случайность, выброшенная в мир, только чтобы произвести потомство и умереть, то какой во всём этом смысл?

Нам нужна защита. И когда мы отделяемся от родителей, начинаем искать её в других людях и социальных надстройках – в партнёре, в государстве, в религии, в материальном достатке. Человек чем-то ведом на протяжении всей жизни. Он просто не может иначе. В отсутствии авторитетов что ему остаётся делать, к чему стремиться? Если мы не привязаны к чему-то или кому-то, если пуповина зависимости снова рвётся, мы испытываем заложенный в нас страх скорой смерти. Поэтому нам просто необходимы авторитеты, нам нужно быть во власти чего-либо. Быть, но при этом сопротивляться и через это сопротивление расти до тех пор, пока кокон иллюзии не лопнет и цикл не начнётся заново.

Человеку нужно верить во власть, подчиняться, этому нас учат родители. Верить в традиции, в законы, в идеалы. В харизматичных лидеров, указывающих путь к лучшему завтрашнему дню. Но человек не хочет признаваться себе в том, насколько зависим от других. Отсутствие контроля способно его напугать. Однако, если он решит отказаться от авторитетов, откуда в таком случае черпать силы для поддержания иллюзии уникальности? Всегда нужно что-то, что можно любить и ненавидеть. Этот конфликт – жизненная необходимость. Это топливо его двигателя, «я и они», «я и мы».

Каждый день люди едут на работу, пьют кофе, обсуждают политику и жизнь популярных людей, сплетничают о коллегах и знакомых. Возвращаясь домой, они слушают музыку, общаются с близкими, строят планы и смотрят сериалы. Почти у каждого есть машина, любимый смартфон, отпуск, магазины, профили в социальных сетях. Все эти внешние нюансы успокаивают, заполняют ежедневный быт. Банальность прекрасна, а жизнь опасна. Без рутинных игр нас ждут лишь пустота и потерянность, которые мы отчаянно стремимся спрятать подальше. Ведь эти чувства напоминают нам о том, что мы не бессмертны.

И даже если человек погрузится в пустоту отчаяния, если потеряет смысл своего внутреннего «я», поток окружающих подхватит его и всё, что останется – это «плыть по течению». И обязательно найдётся тот, о ком нужно заботиться, кто наполнит пустоту новыми смыслами. Человеку просто необходимо, так же как дышать, чувствовать свободу от беспокойства о смерти. Ему страшно от одной мысли, что он животное, способное себя сознавать. Поэтому он страстно ищет, за что зацепиться, как выразить себя, в чём сублимировать свои импульсы.

Какую я буду любить музыку, что буду носить, каких партнёров буду искать – всё это добавляется в черты личности, формирует характер. Туда же идут все пиковые стрессы – как положительные воспоминания, так и отрицательные. И чем старше человек, тем сильнее черствеет его панцирь индивидуальности. Но зарождается он задолго до того, как мы начнём полноценно осознавать происходящее, ещё в детстве.

Как только ребёнок начинает ходить и говорить, он превращается в губку, жадно поглощающую всё вокруг. И, конечно же, постепенно вклинивается в социум, повторяя за родителями каждое слово, проживая каждую мысль. Он начинает смотреть на мир их глазами. Взгляните на то, как страхи мам, бабушек и отцов передаются детям. Сможет ли неокрепшее сознание понять, что это за мысли, найдёт ли когда-нибудь некие случайности, заложенные в фундамент личности? Интроекция (термин, введённый психоаналитиком Шандором Ференци), защитный механизм психики, – искажает восприятие реальности, заставляет ощущать внешнее как нечто внутреннее. В качестве примера: человек способен перенимать черты характера у друзей и близких, затем воспринимая их как свои. Так он попадает в ловушку, ощущая потерю кого-то или чего-то в жизни как потерю части себя.

Может ли человек взглянуть на себя без страха, без искажения? Способен ли быть искренним с окружающими, может ли признаться в своей слабости? Сказать: «Я не знаю ничего о мире», жить с этим чувством неполноценности?

В жизни нет такого понятия, как безграничная свобода. Подобный шаблон создан для того, чтобы поддерживать нас в состоянии стремления к чему-то более возвышенному и могущественному. Веками люди ограничены рамками национальностей, классов, идеологией государств, религиозными взглядами, традициями и языками. Нам важно получить одобрение сначала родителей, затем друзей, коллег, жён и мужей, детей. Действие человека, его поведение, любой ответ на вопрос всегда чем-то обусловлены. Какая в этом может быть свобода? Выходит, без влияния чего-либо извне человек ощущает себя в некотором смысле голым, незащищённым. Ему необходимо постоянно искать смыслы, во что-то верить, от чего-то зависеть.

Человек создал общество, чтобы затем ему подчиниться. Мы рабы собственных идей и мыслей. Но каждая идея живёт лишь до тех пор, пока с ней соглашается большинство. Как только политическая партия, вера или граница государства начинает рушиться, приходит осознание слабости. Щит, который должен был обезопасить нас от смерти, сломан, и мир снова напоминает о том, кто мы на самом деле. Всего лишь люди. В такие моменты человек начинает озлобленно защищать иллюзии, показывая свою животную сущность. Подобно зверю, загнанному в угол, он сопротивляется и тупеет от страха неизбежности. Бежит, но его всегда догоняют.

Даже совершив главный рывок юности и оторвавшись от родителей, нам свойственно пугаться невероятного количества навалившихся проблем. И куда проще и приятнее вновь погрузиться в тепло безопасности, уют самообмана. А выбор иллюзий, предлагаемых обществом, подобен шведскому столу. Вот религии, вот политические партии, вот спортивные команды. Телеканалы, корпорации, национальности, профессии. У каждой из них свой ритуал погружения, традиции и ценности. Зачем пытаться отыскать что-то в себе, когда вокруг столько готовых решений? Лёгкость забвения, которая подарит сладкий и глубокий сон на всю оставшуюся жизнь, это ли не счастье для человека?