Обо всем этом очень ясно пишет его дочь Светлана в своих воспоминаниях: “С возрастом отец стал томиться одиночеством. Он уже был так изолирован от всех, так вознесен, что вокруг него образоваться вакуум, не с кем было молвить слова”.

В другом месте дочь по этому поводу говорит: “Он был еще не ожесточен идейно против всего мира, но он видел всюду врагов, что было его патологией. Это была мания преследования от ощущения одиночества”.

К 1938 году И.В.Сталин в течение более 20 лет находился на высоких партийных и государственных должностях. 15 лет из них он являлся первым лицом в партии и государстве, на его плечах лежала великая страна, в которой проходили бурные процессы, жестокая классовая борьба. Он хорошо знал, что многие старые большевики, военные и просто противники не могли примириться с тем, что он оказался в таком высоком положении. Они не терпели его и всеми средствами хотели убрать со своей дороги, освободить партию и народ от этого русского грузина, который, лавируя между ними и сталкивая их между собой, всегда брал верх и, главное, твердо вел страну по ленинскому пути к социализму.

К нему поступали многочисленные сигналы о готовящихся покушениях на него. Об этом свидетельствовал почти каждый подсудимый на процессах. Хотя он не жил в постоянном страхе за свою жизнь, все же он не выбрасывал из головы возможностей покушений на него.

В этой связи он верил и с уважением относился к своей охране, которую возглавлял генерал-лейтенант Н.С.Власик. Он видел, какие меры безопасности принимает он во всех местах его пребывания и особенно на трассах проезда. “Старая дружба, — думал Сталин, — самая верная”. Власик полностью отвечал его требованиям, и это было надежной гарантией его безопасности.

Таким же верным был и Поскребышев, неутомимый труженик, отдавший долгие годы работе в качестве секретаря Сталина. Иосиф Виссарионович хорошо понимал, что от этих ближайших помощников зависело многое в его личной безопасности и обслуживании, создании благоприятной рабочей обстановки. И как бы в благодарность за это порой устраивал для них застолья в узком кругу прямо у себя в кабинете, позволяя им быть раскованными, а сам вел себя просто и по-дружески.

Однако Сталин все же иногда с подозрением относился к своему ближайшему окружению, и это замечали даже члены Политбюро. По-видимому у него стали развиваться болезненные симптомы, какие присущи многим руководителям такого уровня.

На прогрессирование подобного состояния у Сталина определенное влияние оказали массовое раскрытие органами НКВД шпионских и террористических групп и произведенных ими диверсионных акций, доклады о негативных высказываниях о нем со стороны близких людей и даже родственников. Как вспоминает дочь, однажды он серьезно и зло заявил ей: “У тебя тоже бывают антисоветские высказывания”. То же самое было сказано и в отношении сестер жены: “Болтают много, слишком много, и это на руку врагам”.

В результате докладов Ежова, а потом и Берии у Сталина складывалось отрицательное мнение о людях, которых он знал многие годы. В это же время, пишет Светлана Аллилуева, “отец не терпел, когда вмешивались в его оценки людей. Если он выбрасывал какого-либо давно знакомого из своего сердца и если переводил уже в душе этого человека в разряд врагов, то невозможно было заводить с ним разговор об этом человеке. Сделать обратный перевод его из врагов, из мнимых врагов назад, он не был в состоянии и только бесился от подобных попыток”[61].

В этой обстановке Сталин и назначил Берию в декабре 1938 года народным комиссаром внутренних дел страны. В это время Берии не было и 40 лет. Он имел незаконченное среднетехническое образование. В партию вступил в 1919 году, хотя в автобиографии указывал, что он член ВКП(б) с 1917 года. В те годы он уже сотрудничал в Баку с мусаватистами, хозяевами которых были разведки Англии, Турции и Германии. На кого тогда работал Берия, трудно сказать, по-видимому, на всех.

В Баку Берия познакомился с М.Д.Багировым, который затем сыграл важную роль в его жизни. Берия в то время являлся помощником А.И.Микояна, представителя ЦК партии по делам иностранных разведок. Весной 1920 года он переезжает в Кутаиси, где его арестовывают. Его освобождают по просьбе С.М.Кирова, который был тогда представителем Москвы при меньшевистском правительстве Грузии. Берия уехал в Тбилиси и вступил в контакт с меньшевистской охранкой. Киров дает команду арестовать Берию, но тот бежит в Баку. Там его арестовывают, но его освободил Багиров, и не только освободил, но и назначил на работу в Азербайджанскую ЧК. К 22 годам Берия уже заместитель председателя ЧК Азербайджана.

В 1923 году он перебирается в Грузию и, совершив провокацию против председателя ЧК Роденса (свояка Сталина), занимает его должность. В апреле 1931 года он стал наркомом внутренних дел Закавказской республики и начал освобождаться от многих видных чекистов,

Сталин впервые узнал о Берии в 1924 году, когда знакомился с работниками грузинского ЦК и ГПУ. После он внимательно приглядывался к Берии, настоял на его выдвижении на пост первого партийного руководителя Закавказья, откуда и перевел в 1938 году в Москву.

Берия много сделал по “наведению порядка в Грузии”. Его ненавидели за то, что он жестоко расправлялся с местными партийными руководителями. Сталину он льстил, под его руководством была написана книга о Сталине, авторство которой Берия присвоил себе. В ней он восхвалял Сталина, его гений. Все развитие революционного движения в Закавказье он приписывал от начала до конца только Сталину. Берия стал историографом Сталина, и это не прошло незамеченным. Так он стал наркомом внутренних дел и самым близким человеком Сталину.

Берия не замедлил окружить себя людьми, которые были преданы ему, создав тем самым новый клан в органах госбезопасности. Этот грубый, хитрый, неграмотный человек стал отныне вершителем человеческих судеб. Он сразу же принялся наводить свои порядки в НКВД, которые отличались от прежних еще большим личным произволом. Однако и новая мафия, как бы она ни держала в руках такой важный и ответственный участок деятельности страны Советов, не могла и не изменила характера и сути органов госбезопасности, природы и сущности Советского государства. Органы по-прежнему стояли на страже безопасности страны, в чем главную роль играла основная масса советских чекистов, выполнявшая с честью возложенные на нее разведывательные и контрразведывательные задачи.

Деятельность органов госбезопасности в эти годы определялась положением, выдвинутым в 1937 году И.В.Сталиным на февральско-мартовском Пленуме ЦК ВКП(б). Смысл его сводился к тому, что “чем дальше мы будем продвигаться вперед, чем больше будем иметь успехов, тем больше будут озлобляться остатки разбитых эксплуататорских классов, тем скорее они будут идти на острые формы борьбы, тем больше они будут пакостить Советскому государству, тем больше они будут хвататься за самые отчаянные средства борьбы, как последнее средство обреченных”.

Это положение не было личной выдумкой Сталина. Оно исходило из посылок Маркса и Ленина. Об этом нередко говорил и Бухарин. Оно подтверждалось всем ходом внутреннего и международного развития, успехами и укреплением первого в мире социалистического государства и реакцией на это со стороны капитализма.

В.И.Ленин дал Сталину отправную посылку для обоснования своего положения об обострении классовой борьбы с развитием социализма. В этой связи здесь уместно еще раз привести высказывания В.И.Ленина по этому вопросу.

“Уничтожение классов, — говорил он, — дело долгой, трудной и упорной классовой борьбы, которая после свержения власти капитала, после разрушения буржуазного общества, после установления диктатуры пролетариата не исчезает (как воображают пошляки старого социализма и старой социал-демократии), а меняет свои формы, становится во многих отношениях еще ожесточеннее[62].