— Какое мне дело до тебя и до твоих товарищей! Я заплатил за ночлег и могу занимать столько места, сколько мне вздумается.

— Мы тоже заплатили за ночлег, — спокойно сказал Ма Дань-би и протянул руку к одной из корзин.

— Что ты делаешь?! — завопил торговец. — Не смей трогать корзину!

— Ай-я, что такое в твоих корзинах, что к ним и прикоснуться нельзя? Может, ты торгуешь мыльными пузырями?

— Какие там пузыри! — проворчал торговец. — В этой корзине куриные яйца.

— Куриные яйца! — притворно обрадовался Ма Дань-би. — Чего же ты раньше не сказал? Мне как раз нужны куриные яйца. Не продашь ли их мне?

— А сколько ты даёшь? — сразу оживился толстяк.

— Товар у тебя ценный. По серебряной монете за штуку, — согласен?

У торговца от жадности заблестели маленькие глазки.

— Одну корзину возьмёшь или две? — спросил он.

— Обе возьму, — ответил Ма Дань-би. — Только прежде чем платить, надо знать, сколько платить. Давай пересчитаем яйца.

— Где же мы будем их считать?

— Да вот хоть на этом столе.

— Что ты! — забеспокоился торговец. — Стол гладкий, яйца скатятся и разобьются.

— А ты обхвати стол двумя руками, они и не скатятся.

Так и сделали. Торговец широко расставил ноги, обхватил стол руками, а Ма Дань-би вынимал из корзин одно яйцо за другим и клал на стол.

Когда обе корзины опустели и на столе выросла целая гора яиц, Ма Дань-би сказал:

— Очень много оказалось у тебя яиц. Считал, считал, даже устал. Ты подержи яйца до утра, а я посплю.

Только теперь торговец понял, как надул его этот бродяга. Но что же делать?! Чуть пошевельнёшься — раскатятся яйца, попадают на пол и разобьются.

А Ма Дань-би раздвинул ящики и корзины, подозвал путников и сказал:

— Я же говорил, что этот почтенный человек уступит нам место. Ложитесь, друзья, мы тут прекрасно выспимся.

Давясь от смеха, друзья улеглись.

Толстяк принялся неистово браниться. Но усталым путникам это ничуть не мешало. Они прикрыли головы куртками и спорно проспали до самого утра.

На северной дороге, ведущей в главный город провинции Чжэцзян, лежал небольшой городок. В нём и решил остановиться ночь Ма Дань-би. Тут произошла с ним вторая история, в которой, как и в первой, тоже всё до последнего слова истинная правда.

Была в этом городе винная лавка, где часто собирались друзья, чтобы побеседовать за чашкой подогретого вина. Ма Дань-би, как известно, был человек весёлый — любил послушать, любил и сам поговорить. Вот он и зашёл в винную лавку.

Как раз в это время за столиком сидели три сюцая. Ма Дань-би присел неподалёку и стал слушать, о чём говорят учёные люди. К своему удивлению, он услышал, что учёные люди попросту хвастают друг перед другом.

Старший сказал:

— Какое у меня всё-таки прекрасное зрение: когда лопается стручок, я за сто шагов вижу, куда раскатились гоцошины.

Самодовольно усмехнувшись, он отхлебнул глоток вина, хотел прикрыть чашку, чтобы вино не остывало, но промахнулся и положил крышечку рядом.

Другой сюцай сказал:

— Это что! Вот у меня глаза так глаза. За сто шагов я вижу, куда ползёт муравей и что он тащит.

И он начал лить вино из чайника мимо чашки.

Третий сюцай, верно, решил оставить за собой последнее слово.

— У вас, конечно, неплохое зрение, — снисходительно проговорил он. — Но скажу, не хвастаясь, вам далеко до меня. За сто шагов я прекрасно вижу, как машет крылышками летящая мошка.

С этими словами он потянулся к чашке, пошарил по столу и смахнул чашку рукавом халата на пол.

Ма Дань-би с удовольствием слушал этот разговор. Он немало побродил по свету и хорошо знал, что хотя начищенная медная монета блестит не хуже золотой, она не становится золотом. Он тут же, не успев и глотнуть вина, придумал, как повеселиться самому, повеселить горожан и проучить трёх учёных сюцаев.

Скрыв усмешку, он почтительно поклонился.

— Осмеливаюсь выразить вам своё восхищение. Такого зрения, как у вас троих, нет ни у кого во всей Поднебесной. Однако, если в горах растут три высоких дерева, какое-нибудь из них да окажется выше. Верно, и один из вас превосходит зоркостью двух остальных. Как раз представляется удобный случай это выяснить.

Дело в том, что я купил винную лавку, в которой мы сейчас сидим, и заказал новую вывеску. Завтра в полдень я повешу её на двери. Кто из вас сможет за сто шагов прочесть иероглифы на вывеске, тот и победит.

Сюцаи с беспокойством заёрзали на стульях. Но что им было делать? Они приняли предложение Ма Дань-би и даже попытались сделать вид, что очень обрадовались. Потом они сразу же ушли, ссылаясь на важные дела.

Ма Дань-би остался сидеть за столиком, потягивая вино. Он ждал, как рыбак, закинувший удочку, ждёт, когда рыба клюнет. И правда, рыба скоро клюнула. В лавку вернулся младший из сюцаев. Осторожно, оглядываясь по сторонам, он приблизился к Ма Дань-би.

— Почтенный торговец, — сказал он вполголоса, — у меня нет никаких сомнений, что завтра я займу первое место. Однако всякий благоразумный человек стремится исключить случайности. Поэтому я всё же хотел бы узнать, что будет написано на вывеске.

— Ах, господин сюцай, — ответил, вздыхая, Ма Дань-би, — негодяй мастер взял за вывеску целую серебряную монету, и теперь я так огорчён, что даже не помню, какие слова я велел ему написать.

Сюцай сразу понял, в чём дело, и из широкого рукава его халата прямо в ладонь Ма Дань-би выкатилась серебряная монета.

— Вспомнил! — радостно воскликнул Ма Дань-би. — На вывеске будет написано: «Что просишь, то получишь».

Довольный сюцай направился к двери. В дверях он столкнулся со вторым сюцаем, быстро входившим в лавку. Оба подозрительно посмотрели друг на друга и молча разошлись.

Второй сюцай присел на стул рядом с Ма Дань-би и заговорил:

— Выиграть завтрашний спор — сущие для меня пустяки. Но учёному человеку не пристало напрягать зрение, чтобы прочесть простую вывеску, оно ему нужно для чтения мудрых книг. Скажите мне, — что написано на вывеске?

— Господин сюцай, вам, который так много учился, известно, что знания не даются даром. Не скрою, вас опередил ваш достойнейший приятель. Но он был скуп, дал всего одну жалкую серебряную монету, и я открыл ему только треть истины.

Второй сюцай тоже оказался понятливым, и Ма Дань-би сейчас же ощутил на своей ладони две серебряные монеты. Тогда он сказал:

— На вывеске написано: «Что просишь, то получишь». А за то, что вы были так щедры, я добавлю — иероглифы эти будут позолочены.

Второй сюцай ушёл, а Ма Дань-би остался ждать третьего. И, действительно, тот не замедлил явиться.

— Настоящим учёным приличествует неторопливость, — сказал, увидев его, Ма Дань-би. — Верно, ваши приятели преуспели в науках куда меньше вас. Они оба уже побывали здесь.

У третьего сюцая вытянулось лицо. Но Ма Дань-би поспешил его успокоить:

— Я честный торговец и поэтому лучший товар продаю тому, кто платит больше. Всего за три серебряных монеты вы узнаете всё, что знают ваши друзья, а вдобавок и то, чего они не знают. Так вот, — продолжал он, опуская в карман три серебряные монеты, — во-первых, на вывеске написано: «Что просишь, то получишь», во-вторых, иероглифы позолочены, в-третьих, они обведены узкой каёмочкой красного цвета.

После беседы с третьим сюцаем ждать уже было нечего, и Ма Дань-би отправился спать.

Жители города прослышали об удивительном состязании, и задолго до полудня на площади перед винной лавкой собралась толпа. Все три сюцая в новых шёлковых халатах явились точно, в назначенный час.

Ма Дань-би отсчитал сто шагов от двери винной лавки и пальцем провёл по земле черту.

Первым на неё ступил младший сюцай. Прищурив глаза, он вгляделся вдаль и громко сказал:

— Я ясно вижу, что на вывеске написаны четыре иероглифа: «Что просишь, то получишь».