Гао и в самом деле закрыл глаза и принялся размышлять.
«Если император выбрал такую тему, — значит, она трудна для других экзаменующихся. А если она трудна для других экзаменующихся, то он, Гао, напишет лучше всех. Экзаминатор прочтёт его сочинение и удивится его талантам и познаниям. Он приколет к его халату знак отличия и поздравит с новым званием. Гао станет господином цзюйжэнем Гао. А это звучит значительно лучше, чем господин сюцай Гао. Но господин цзюйжэнь Гао звучит много хуже, чем господин цзиньши Гао. Чтобы достичь звания цзиньши, надо лишь сдать третий экзамен на третью учёную степень. Гао без труда сдаст и его. А если так, то почему бы ему не сдать и главные экзамены в императорской академии? После этого слава о нём, несомненно, дойдёт до ушей императора, и сам император, дивясь его мудрости, внесёт своей кисточкой имя Гао в список лучших учёных Поднебесной. Тогда Гао получит право носить красный халат с зелёной оторочкой и гулять в императорских парках. А потом император выдаст за него замуж свою дочь. Гао и тут нисколько не возгордится — истинному учёному подобает быть скромным. Пусть за него гордятся жители города, в котором он родился и который он осчастливит своим возвращением. Он не станет обставлять слишком пышно это событие. Восемь носильщиков понесут его паланкин и десять скороходов побегут перед паланкином, держа разноцветные фонарики. На каждом фонарике будет начертан его полный титул, чтобы Гао самому не пришлось его повторять. Впрочем, невежественным горожанам и не выговорить его полного титула. Но Гао не обидится; достаточно и того, что они станут называть его: «Господин императорский зять». Гао украсит свой родной город великолепным дворцом, а над воротами повесит большой гонг. Народ станет толпиться на площади перед дворцом, надеясь хоть одним глазком поглядеть на прославленного земляка. И когда Гао захочется сказать какое-нибудь изречение или прочесть сложенные им прекрасные стихи, он выйдет к народу. Чтобы возвестить, что первый ученый Китая сейчас будет говорить, слуги ударят в гонг. Гонг загудит, призывая толпу к вниманию… Данн! Данн…»
Тут и в самом деле загудело — «данн! данн! данн!» — только не у ворот дворца императорского зятя, а в здании, где шёл экзамен.
Это означало, что время, отведённое для сочинения, истекло.
На следующий день господин сюцай Гао прочёл своё имя в списке экзаменовавшихся. Оно, и вправду, стояло первым, но только… под красной чертой — в списке тех, кто не выдержал экзамена.
Лепёшка и хворост
Послал как-то помещик батрака в горы за хворостом. Поднял его на рассвете и сказал:
— Завтрака дожидаться не стоит, вот тебе лепёшка, чтоб не проголодался.
И дал батраку туань — маленькую сухую лепёшку.
— Этой лепёшкой и воробья не накормишь, — сказал батрак. — ведь пока до гор дошагаешь да обратно доберёшься, целый день пройдёт.
— Дорога — не работа, — ответил помещик, — а хворост собрать — недолгое дело. А что лепёшка маленькая, так ведь она сухая. Размочишь её в воде, — она разбухнет и станет большой. Вот ты и наешься.
Батрак еще половины пути не прошёл, — ему уже до смерти есть захотелось. Положил он лепёшку в рот и сам даже не заметил, как её проглотил.
Вот пришёл он в горы, отдохнул немного, затянул пояс потуже, чтоб не так сосало под ложечкой, потом подобрал три хворостины, сунул их под мышку и пустился в обратный путь.
К закату вернулся батрак домой.
Увидел помещик три хворостины и давай браниться:
— Ах ты, бездельник, лепёшку съел, а хворосту принёс столько, что и очага не растопишь.
— Так ведь он сухой, — ответил батрак, — ты размочи era в воде, хворосту и станет много.
Что мог ответить на это помещик?!
Как птицы учились строить гнёзда
Однажды феникс созвал птиц, чтобы научить их строить гнёзда. К нему явились ласточка, воробей, ворона, ястреб, рогатая сова и курица.
Феникс сказал:
— У каждой птицы должно быть гнездо. Но выучиться строить гнездо — нелёгкое дело. Для этого нужно много терпения, иначе ничего не получится.
Не успел он договорить эти слова, как курица стала клевать носом и тут же уснула.
Не слушала феникса и рогатая сова. Она таращила на него круглые жёлтые глаза и с досадой думала: «У феникса слишком пёстрые перья и слишком нежный голос. Разве такой красавец может чему-нибудь научить? Напрасно я притащилась сюда».
Тут сова громко захохотала — ведь совы всегда хохочут, если чем-нибудь недовольны — и улетела прочь.
Феникс между тем продолжал:
— Прежде чем строить гнездо, надо подумать, где его строить. Лучше всего выбрать на дереве ветку с тремя развилками..
Услышав это, ястреб сказал сам себе: «Оказывается, это совсем просто. Веток с тремя развилками сколько угодно. Я уже понял, что такое гнездо!»
Ястреб взмахнул крыльями и улетел.
А феникс — царь птиц — всё говорил:
— Потом надо собрать прутья и, помогая себе клювом и лапами, согнуть их и положить друг на друга…
Дослушав до этого места, ворона каркнула:
— Ка-гуа! Если всё дело в крепком клюве и цепких лапах, то у меня будет отличное гнездо. Больше мне и знать ничего не надо.
И, каркнув ещё раз, она улетела.
Феникс объяснял дальше:
— Но гнездо не обязательно строить на развилке ветвей, — ещё лучше свить его под крышей дома, где будут не страшны ни дождь, ни снег…
Воробей встрепенулся:
— Вот и хорошо! Полечу скорее в город, пока другие птицы не заняли все лучшие места под крышами.
Он так заторопился, что даже забыл чирикнуть на прощание.
Но феникс еще не кончил:
— После того, как выбрано место и прутья свиты, надо принести в клюве глины и хорошенько замазать все щели. Потом следует настелить внутри сухой травы и мягкого пуха. Вот тогда и получится прекрасное жилище.
Феникс замолчал. Маленькая ласточка, дослушавшая его до конца, вежливо поблагодарила царя птиц и улетела. Улетел и феникс, осталась только мирно спавшая курица.
Через некоторое время курица проснулась, увидела, что рядом с ней никого нет, и сказала:
— Я, кажется, немножко вздремнула. Но, право же, это лучше, чем слушать пустые речи. Недаром говорится в пословицe: когда феникс садится на насест, он делает это хуже, чем курица. Чему же он меня может научить?!
И, кудахтая, она отправилась восвояси.
Так курица и до сих пор не умеет вить гнезда. Она живёт в курятнике, который строят для неё люди.
Не научилась строить гнездо и сова. Днём она спит в дупле, ночью сидит на ветке и хохочет. А хохочет она, потому что всем на свете недовольна.
Ястреб нашёл толстую развилку на большом дереве и кое-как устроился там.
Ворона вьет себе гнездо. Но какое это гнездо! Толстые прутья торчат из него в разные стороны, ветер продувает его насквозь, дождь поливает сверху!
Воробей живёт в щелях под крышами домов.
Только одна ласточка, которая внимательно и терпеливо выслушала всё, что сказал феникс, умеет вить настоящее гнездо. Гнездо ласточки снаружи облеплено глиной, внутри выстлано сухой травой и мягким пухом. Ей не страшны ни дождь, ни ветер, и птенцам её всегда тепло и уютно.
Слитки серебра
Богач Ли Лань никогда не нанимал батраков. Зачем их нанимать, если в семье двадцать человек и каждого можно кормить вдвое меньше, чем батрака, а заставить работать вдвое больше. Ну и доставалось же его дочерям, сыновьям и невесткам, племянникам и племянницам, внукам и внучкам! Все работали с утра до ночи, даже самые маленькие внучата. А поздно вечером, когда семья садилась за ужин, старик и тут не давал никому спокойно поесть. Еще в чашки и лапшу не положили, — Ли Лань уже кричал, что все его объедают. Глотая вместо лапши слёзы, домашние клали палочки для еды рядом с чашками и ложились спать голодными. Поэтому и дети его, и внуки были худы, как бамбуковые палки. А лица у них… Если кто-нибудь в округе хотел похвастать натопленным в этом году воском, то говорил: «Воск у меня жёлтый, как лица у домашних Ли Ланя».
