– Милорд? – ровным шагом с рукой на мече, подступил к нему тот.

– Я спрашиваю, что может сподвичь этих… несчастных, – кивнул на провинившихся вассалов в зале перед собой, лорд Шепп, – перестать приносить проблемы моей земле?..

– Позвольте, господин, – начал, грубым басом, Саиф Шайхани.

– Не позволяю! – громкий голос и гневный взгляд тут же оборвали вспыхнувшее негодование младшего брата ицхского господина. Он, засопев, как бы, отступил и сложил руки на груди. Раид Шайхани смерил его спокойным, но острым взором. – Подумать только, они смеют перебивать своего лорда на его собственной земле, в его собственном зале. А, Тенс, как тебе такое? Как это понимать?! – снова глянул толстяк на капитана стражи и стукнул рукой по массивному поручню кресла. – Вы будете говорить, когда я вам разрешу! Это понятно?

Никто не ответил, однако Шайхани и лорд Роддварт молча кивнули.

– Милорд Шепп, привести сюда зачинщиков беспорядка? – спросил Тенс.

– Веди, – легким движением руки отпустил его Уальдмар, вновь обратив свой взор к отцам обвиненных. – А вам придется держать ответ за своих нерадивых сыновей… Мне сообщили, Раид, что твой придворный умер?

– Этой ночью, господин, – ответил старший Шайхани, сделав осторожный шаг вперед, опираясь на трость. Он успел сделать это прежде, чем ответил его явно рассвирепевший брат.

– И твой придворный ублюдок спустил стрелу ему в спину? – перевел лорд свой взгляд на отца Данни.

– Я не знаю, куда и как он стрелял, милорд, – покачал головой Роддварт Каранай. – Мне сообщили только, что с ним был заморский самострел.

– Говорили, что ублюдок, достойно своего гнилого рода, подло метил в спину. – Шепп снова посмотрел на Шайхани. – Это верно?

– Этот склизкий червяк… – опять начал было господин Саиф.

– Лорд Уальдмар обратился ко мне, брат, – хмуря седеющие брови, Раиду Шайхани пришлось снова оборвать родича, – умерь свой пыл, хотя бы тут.

– Так что же, господин Раид? Верно это? Или нет? – прищурился Шепп.

– Достойного моего слугу Нарима подстрелили из арбалета, это верно, – кивнул Шайхани, – однако, сталь вонзилась в его живот, не в спину. Долгая, страшная смерть. Всем моим супругам, чадам и слугам довелось слышать его последние муки, – пока господин Раид говорил это, Саиф Шайхани чуть ли не покраснел от злости. – Я благодарю вас хотя бы за то, что вы позволили моему племяннику доставить Нарима домой. Он умер в кругу близких.

– Меня предостерегали, что вы позволите своему родичу… – задумавшись, Уальдмар Шепп почесал подбородок, – как бишь его?

– Тайал, – спокойно ответил мужчина.

– Вот-вот, верно… сир Тайал, – хмыкнул грузный владыка. – Мне говорили, что вы позволите ему сбежать, раз я отпустил его с телом этого… Нарима, в ваше именье. Сбежать и скрыться от суда.

– Нисколько, господин, – покачал головой Шайхани. – Тайал не сбежал. Он остался под присмотром стражи среди моих домочадцев. Если… если требуется его присутствие здесь, я пошлю за ним.

– Не стоит, – отмахнулся лорд, вновь протянув руку к прохладной влажной салфетке, промокая ею лицо. – Раз он не унес ноги, как вы говорите… Значится, стоят еще чего-то эти рыцарские звания, верно? – он грустно и устало усмехнулся.

– Быть может, – бесстрастно сказал господин Раид. Едва ли рыцари, с их клятвами и венками, хоть что-то значили для ицхилитов.

– А это, Роддварт, твой младший сын? – взгляд Шеппа упал на Данни, стоявшего позади своего отца. Тот отступил на шаг, предоставляя свое чадо взору толстяка. – Как тебя зовут, малец?

– Данни, – ответил он, скривив лицо скорее от непритязательного обращения. Он уже не малец. Однако, боль в плече перебила это возмущение и никто не обратил на него внимания, услышав лишь его тяжелый вздох от тяжелой раны. Парень едва ли не забыл выдавить из себя достойное обращение, – милорд.

– И что же, Данни, как тебе на вкус соль раны? Мне сообщали, что ты чуть не лишился руки, – хмыкнул Уальдмар Шепп.

– Рука при мне, милорд, – осторожно, он коснулся плеча.

– Кто же рубанул тебя столь сильно, а, Данни? – оперся расплывшимся подбородком на мощные полные руки, владыка Ишерона.

– Меня… меня ранил один из людей господина Шайхани, милорд, – он сказал правду, не обращая внимания на падающие к нему взгляды. – Тот… которого убил Чадд.

– Ублюдок? – оборвал, переспросив его, лорд Шепп.

– Да. Ублюдок, – кивнул Данни, демонстративно простонав от раны в плече. Мать пристально глядела на него позади. – Подлым ударом ицх повалил меня на землю и уже занес оружие, чтобы добить. Если бы не Чадд… вашу площадь изукрасили бы два трупа.

Отец что-то пробормотал себе под нос, Саиф Шайхани разразился возмущением, а мать смерила всех присутствующих острожным взглядом. Лорд Шепп, задумавшись, кивнул.

– Знаешь ли ты, Данни, что обнажать мечи в мирное время – значит первым нарываться на дуэль? – прищурился, глядя на него, лорд. Данни переглянулся с отцом и матерью. Словил на себе взгляд стоявших на другом конце зала ицхов.

– Знаю, милорд, – кивнул он, говоря тихо.

– И все же обнажил клинок? – Данни понял, к чему клонит лорд.

– Я не посмел делать этого, милорд, – сказал он уже увереннее. – Первым извлек из ножен свой кривой меч Яхир Шайхани, бросив лезвие в сторону моего брата. Лишь после мои спутники, как и люди Яхира, схватились за мечи. А я… и вовсе замешкался, достав свой меч последним.

– Вот значит как? – сказал лорд, перебивая прокатившийся по залу дворца шепот. – Ты клянешься, что не врешь, Данни?

– Клянусь, милорд. Пускай хоть пламя испытает мою клятву, – сказал он это так, словно был рыцарем. Еще с детства он помнил это выражение из уст придворных рыцарей. Да даже Дейвиен так говорил. – Я лишь вступился за брата. Вы можете спросить его сами…

– Это за меня сделал сир Томас. Всех пленных допросили, верно? – поглядел лорд на одного из стражников рядом. Тот кивнул. – Ты не видал их с тех пор, как в беспамятстве тебя отвели в городскую Часовню, да?

– Да, милорд, – снова кивнул юный Каранай. В плече прозвучала боль.

– Значит, сговориться с ними ты не мог… Они сказали то же самое, по большей части. Допустим, ты не лжешь, Данни, но то, что вы совершили – все еще является преступным учинением на улицах моего города! – его голос вновь исполнился не любопытством, но возмущением.

– Я не хотел посрамить честь нашего рода, – Данни говорил так, как научивал его Энрик, – негоже стоять в стороне, когда брата твоего посыпают проклятьями!

– Не посрамить честь… вступиться за брата… – покачал головой лорд Уальдмар, словно бы его это позабавило. – Каждая из юных горячих голов, рвущихся насадить друг друга на мечи талдычит это почем зря. Ты думаешь, я и раньше не слышал этих слов, Данни Каранай?

Он опустил взгляд, не найдя, что ответить. За него вступился отец.

– Милорд, мой сын повинен лишь в собственной юности, – с укором заявил лорд Каранай. – Он лишь недавно вышел из детства, и в его отроческие годы порывы сердца всегда берут верх над разумом.

– Что же это за кровожадные сердца вызывают порывы учинять на городских улицах резню? – уколол его владыка.

– Мой сын лишь пошел за своим братом. Вступился за него, как сами слышали, – пожал плечами Роддварт. – В его годы и я жил жаждой отличиться в глазах отца, показать юношескую удаль…

– И как же? Убийством среди белого дня? – сжал губы Шепп. – Или это так, вы, анвары, знаменуете свою честь?

Это ранило отца больше, чем тот показал, но Каранай ловко парировал:

– Позвольте, ни один из моих сыновей не пролил этой крови! – махнул рукой лорд Роддварт. Уальдмар Шепп прищурился, а в гуле ицхов особо яро было слышно возмущение мощного голоса Саифа.

– Это вы позвольте, – тихо, но твердо, вставил господин Раид, – ваши сыновья явились в город с очевидным намереньем обнажить мечи.

– Как и ваши, – спокойно процедила леди Кинарин, выступив вперед Данни. Ицхи обратили на нее не больше внимания, чем на лепет пажа.