— Ну чего тебе Люся? — воскликнул Игорь.

— Сделаешь мне кофе? — она невинно захлопала глазами. — За счет заведения.

— Опять за счет заведения? — Игорь разразился потоками брани и негодования. — Опять за счет заведения! Ты уже литров десять выпила за мой счет! — жуткий акцент темноволосого мужчины с широко открытыми карими глазами и густыми черными бровями выдавал его. И каждое его слово говорит, что он неместный.

— Не будь таким жмотом, Игорь, — Люси пропустила его браня и спокойно попивала кофе, которое волшебным образом появилось на барной стойке.

— Ты представляешь, сколько я мог заработать на этом кофе, если бы твое не очередное «за счет заведения». Я с трудом зарабатываю эти деньги. Мне не фартит так, как твоей подружке, которой за одно латте пятьсот рублей оставляют.

— Что? — глаза Люси загорелись диким интересом и любопытством. — Мо!

Прятаться в подсобном помещении больше не выход.

— Чего разоралась? — с недовольным видом выхожу к подруге и, сняв фартук, швырнула на стул.

— Кто он? Богат? Красив? А как зовут? За что такие деньги? — Люся схватила меня за плечи и повела к выходу. Игорь проводил нас возмущенным взглядом и, махнув на нас рукой, скрылся в подсобке.

— Да не знаю я, кто он, — вырвалась из цепких рук своей подруги и ускорила шаг.

— Ну, он хоть красивый? Брюнет или блондин? А глаза какие?

— Он брюнет, глаза у него карие и да, он… симпатичный, — загадочно улыбнулась, детально воспроизводя в памяти образ незнакомца.

Молодой парень спортивного телосложения, но без неестественно перекаченных мышц. Тело его хоть и скрывалось за костюмом, но я была уверена, что под одеждой всё идеально. Густая шевелюра из мелких и мягких кудряшек, которые сильнее всего вьются на макушке и затылке. Чуть вздернутый нос и пухлые выразительные губы. На правой щеке запоминающаяся родинка. И до безумия милые ямочки на щеках, когда он улыбается. У меня аж в груди загудело, когда их увидела.

— Вообще чума. Богатый. Кареглазый брюнет швыряет по пятьсот рублей за какое-то латте. Тебе повезло, подруга, — Люся подталкивала меня плечом, призывая и меня порадоваться такой неожиданной радости.

— Да, повезло…

Какое-то время мы шли молча. Я долго размышляла над маленьким и приятным чудом, внезапно свалившегося на меня, и не понимала, почему и за что. Несладкое латте совершенно не стоит таких огромных денег. Такие большие чаевые не оставляют даже в дорогих и престижных ресторанах, скорее всего, что и говорить о дешевой забегаловке. А этот молодой человек даже не попробовал свое латте. Но, к сожалению, или к счастью, купюра в пятьсот рублей лежала в моем кармане и согревала душу.

— О чем задумалась?

— Да так…

— Думаешь о своем красавчике? — Люся захихикала. — Кто знает, может, он еще придет к тебе.

— Он приходил не ко мне, а в кафе, — отвела взгляд.

— Вот когда так говорят, значит, ты точно хочешь его увидеть, — ошарашенно взглянула на подругу.

— Где, черт возьми, твой мотоцикл?

— В конце переулка.

— Почему так далеко?

— Здесь нельзя парковаться. Это штраф, а платить мне не чем. Ты вообще мозгами то думаешь?

Удивленно таращилась на свою подругу, которая никогда не имела привычки разговаривать, как подобает девушке: спокойно и без пафоса. Она никогда не стеснялась больших и шумных компаний и готова была перекричать каждого, кто мешает ей говорить. Ее речь отличалась большим количеством вульгарных словечек и громкими пафосными нотками. Да и выглядела Люся не как будущий юрист, учащийся на втором курсе, а как чокнутая байкерша или рокерша. Ее темные волосы были коротко подстрижены, так что челка постоянно спадала на правый глаз, и она смахивала ее в сторону, а левой висок и вовсе был выбрит. В карих глазах подруги всегда мелькал опасный блеск, как напоминание о том, чтобы с ней не связывались. Испепелит. В одежде Люся предпочитала только кожу: кожаные брюки, кожаные куртки с шипами на плечах и кожаные конверсы. Никаких каблуков и платьев и любой другой яркой одежды она не признавала. Ее мрачный и в то же время откровенный стиль многих пугали. А в университете было еще больше проблем с преподавателя, которые призывали студентов носить скромную одежду.

— Люся, ты будущий юрист, а ведешь себя, как оторва.

— Я очень большой человек, и во мне живут две личности: прилежная ученица и оторва, и каждая из них появляется в нужный момент, — Люся цыкнула и вульгарно заживала жвачку. — Мо, — обняла меня за плечи, — перестань быть такой правильной и нудной. Хоть раз забудь обо всем и просто расслабься.

— Люся, нельзя забыть счета, которые приходят из больницы матери, и список лекарств, которые стоят немыслимых денег. А еще за обучение в университете задолженность за три месяца. Пришло письмо с предупреждением: если не оплачу долги, меня исключат, — шмыгаю носом и посильнее запахиваюсь в свое дешевенькое пальтишко.

— Мо, не раскисай. Мы найдем тебе работу, на которой хорошо платят. Все наладится, — Люся заключила меня в охапку объятий, желая здесь и сейчас разобраться с моими проблемами.

— Где бы еще найти это хорошую работу…

— Значит, ты заплатил за невкусный латте пятьсот рублей? — Дима удивленно на меня таращился.

— Да, заплатил.

— На фига, черт возьми? Это латте от силы стоит рублей двести, — брат недоуменно почесал затылок.

— Не лезь в мой карман! Я же не указываю тебе, за что и по сколько платить, — я огрызнулся. Дима всегда имел дурную привычку цепляться за мои необычные действия и копошиться в них, всеми способами добираясь до сути моего поступка.

— Скажи, ты заплатил за латте или той девушке, что принесла тебе его? — я на секунду задержал взгляд на брате.

— Я оставил девушке, которая принесла мне латте, хорошие чаевые.

— Тогда все ясно, — Дима по-деловому закачал головой. Это всегда жутко меня бесило.

— Что, черт возьми, тебе ясно? — сорвавшись, я закричал.

— Ты хочешь еще раз ее увидеть и узнать получше, — Дима подмигнул мне и, довольный своим острым умом, улыбнулся.

Я промолчал, но прекрасно знал, что брат прав. Прав как никогда. Я очень хочу узнать эту девушку. Хочу знать, чем она занимается после работы, чем увлекается в свободное время, какую музыку слушает, какие книги читает. Где хочет побывать. Хочу знать, о чем она мечтает. Может, ее большие мечты требуют больших финансовых вложений, а с такой работой в кафе ей не удастся осуществить и половины задуманного. А может, ее мечты и желания более приземленные, чем у нас и богачей, и ей просто хочется чувствовать себя счастливой. Я хочу узнать о ней всё. Всё до мельчайших подробностей.

— Эй, брат! Я, конечно, все понимаю, ты предаёшься мечтам, но тебе уже минуты три сигналят, — я посмотрел в зеркало заднего вида и увидел вереницу машин. Водители автомобилей возмущались и просили меня ехать, а не задерживать движение. Я действительно замечтался.

Подъехав к своему чертову особняку, я припарковался, как моей души было угодно, потому что моя стоянка была рассчитана на не определенное количество машин.

— У-у-у, брат, да у тебя всё заросло в пыли, — Дима пренебрежительно провел пальцем по лакированной поверхности рояля, на котором остался маленький серый слой пыли.

— Ты не видел других спален. Туда заходить страшно, все в паутине и пыли, — я довольно хмыкнул, а брат смирил меня ядовитым взглядом.

— А что, домработницу нанять сложно?

— Я над этим думал.

— Пока ты будешь думать, твой дом будет похоронен под слоем пыли.

— Ты ещё лекцию прочитай, как мне жить, — я огрызнулся. Зашел в гостиную и злостно швырнул пиджак на диван. Со всей силы дернул галстук и развязал его, совсем забыв о том, как долго я мучился, чтобы завязать его.

— Тебе нужна девушка. Немедленно! Потому что только с девушкой мужчина становится сдержанным.

— Прочитал об этом в своих тупых журналах?

Дима неоднозначно повел головой и сел рядом со мной на кожаный диван. Две абсолютные противоположности, связанные узами родства. Во мне всегда подыхал романтик, верящий в настоящую любовь. Дима жил на адреналине и непостоянстве, считая, что длительные отношения — это петля на шее, которая затягивается всё сильнее и сильнее. Пока не задушит.