– У нас всего три минуты, Рич, – торопил Френк своего напарника, когда они вдвоем вытряхивали генерального инспектора из костюма. Тот равнодушно и вяло помогал им.

– Где в вашей одежде электронные метки, модуль часточной идентификации? – поинтересовался Соумс, быстро просматривая документы Страйдома.

– В брюках, – прикрыв глаза, тихо отвечал Страйдом.

– Шифр замка кейса?

– 327541.

– Кто работает на «Юпитер» в Институте темпоральных исследований? Отвечайте!

– Не знаю.

– Хотя бы отдел, сектор?

– Он занимает там ответственный пост. Псевдоним «Руфи», – прошептал Дэниел.

– Срок вашей командировки?

– Не больше двух дней.

Стив поднес диктофон вплотную к губам Страйдома:

– Какова главная цель поездки на завод?

– Выяснение причин внезапного изменения границ внутренней зоны, подвергающейся электромагнитному воздействию при работе установки времени. Что-то вроде клинообразного выброса за пределы площадки…

– На каких предприятиях «Юпитера» имеются установки времени? Для чего они вообще корпорации? Отвечайте быстро и кратко!

– Заводы номер четыре и семь. Корпорация осуществляет переброску золота из прошлого на уровне 19 века в наше время.

– Проклятье! – изменился в лице Соумс и рой новых вопросов закружился в его голове. – Вы что, с ума сошли?! Вы же измените настоящее. Последствия могут быть непредсказуемы!

– Ничего подобного, – прошептал Страйдом, – это не наше прошлое…

– Разберемся, – пробормотал Соумс и взглянул на часы. – Заводская система контроля для генерального директора?

– Обычно неполная. Отпечатки пальцев, электронная метка, радужная оболочка глаз…

Зачем… меня прекрасно знают. Генеральный инспектор – полномочное лицо. Он может остановить завод, он может… – Страйдом стал понемногу приходить в себя и удивленно осматриваться.

– Все, – с сожалением выдохнул Рич, и прыснул в лицо Страйдома из другого баллончика усыпляющим газом.

– Переодевай его в мою робу, – Френк кивнул на комбинезон работника обслуги аэродрома. – Подожди, пока улетит самолет, и поскорее сматывайся с этой спящей красавицей. Охранник на выезде уже сменился, он здесь недавно и еще не знает всех в лицо. Посади Страйдома на заднее сиденье. Скажешь…

– Не надо, Френк, все будет о`кей, – Рич хлопнул ладонью о ладонь Соумса. – Удачи!

– Пока, – ответил Соумс, и сделав строгое, надменное лицо, вышел из туалета.

_{Глава 5}

Ⅰ

Над степью повис жаркий летний полдень. Не ощущалось ни малейшего дуновения ветерка, и обычно суетливая птичья мелочь сейчас на время притихла, терпеливо ожидая вечерней прохлады. Только неутомимые кузнечики стрекотали, прячась в поблекшей, выгоревшей траве.

Вдруг у самой земли пронеслось тонкое протяжное гудение, и воздух на этом месте постепенно начал густеть. Прошло несколько секунд, пока воздух уплотнился настолько, что стал приобретать очертания вертикально вытянутого эллипса.

Переход прошел нормально – разведочный автомат, посланный за двадцать минут перед основной капсулой, окончательно установил безопасность места Выхода по всему необходимому ряду параметров: условиям рельефа, погоды, интенсивности солнечного излучения, температуры воздуха, радиоактивного натурального фона и т.п., и главного – отсутствия людей в пределах определенного инструкцией двухкилометрового радиуса. Компьютер, сопоставив полученные анализатором результаты с подробной таблицей суточных климатических данных этого десятилетия, определил с точностью до минут время, в котором он сейчас находился. Сверив показания бортового хронометра и установив совпадение дат, он послал сигнал, разрешающий пуск основной капсулы.

Андреас Лаг еще раз окинул взглядом приборы. Все было в порядке – он вышел в заданное время. Нащупав в кармане документы, деньги, проверив медальон личного передатчика-видеомагнитофона, он повернулся к равнодушно поблескивающему глазу телекамеры капсулы. Ощущая легкую грусть, Андреас покинул удобное безопасное кресло. Эллипс капсулы беззвучно растворился и исчез. Лаг глубоко втянул в себя горячий, густой

от запаха трав воздух и решительно зашагал в степь.

Шел первый час дня второго августа 1920 года.

Контратака не удалась, хотя сначала пехота белых дрогнула и попятилась к станице, но тут из-за неприметной балки вырвались два броневика и фланговым огнем скосили почти треть эскадрона, а из станицы рысью вымахнула сотня белоказаков. Поредевший эскадрон отошел к наспех вырытым окопам под прикрытие своих пулеметов, и благо, у белых сейчас не чувствовалось особого рвения продолжать бой. Наверняка, они ждали подхода основных сил.

– Куда разведка твоя смотрела, мать вашу! – злой до бешенства Быховец, вчера принявший командование полком, тыкал кулаком под нос командиру разведчиков Чалому. Тот, опустив голову, что-то виновато объяснял, но Быховец его не слушал: – Расстреляю, как контру! Сколько людей положили! Пшел с глаз моих! – Быховец обернулся к бойцам. – Готовьтесь, товарищи, уходим. Шепелев, обеспечь прикрытие.

Заскрипев зубами, Быховец сел в штабную бричку и обхватил голову в тяжком раздумье. Нет уже ни командира, ни комиссара, да, собственно, нет и штаба полка, почти весь командный состав полег в жестоких боях последних дней. Сейчас он один за всех. И отвечает за каждого бойца перед революцией. Не удирать, сломя голову, иначе совсем добьют, а пятиться, время от времени давая белякам по зубам. Но и огрызаться уже силенок нет. И связи нет с остальными частями. Судя по всему, корпус сильно потрепан и расчленен. Крепко барон насел на сей раз. Броневики, танки, аэропланы… И не смотря ни на какие потери, его отборное офицерье вырывается на оперативный простор. Быховец не знал, что Красный конный корпус Жлобы, куда входил его полк, был уже почти полностью уничтожен, и только кое-какие отдельные части, отступая, оказывали упорное сопротивление противнику. А сейчас Быховец чувствует, как беляки все сильнее сжимают его с флангов и теснят к Днепру, где хотят прижать к реке и положить на переправе… Выход один – надо отрываться и быстрее уходить за Днепр, но вот оторваться-то как раз и не удается.

– Ты кто таков? – угрюмый взгляд смертельно уставшего Быховца остановился на стоящем перед ним худощавом молодом человеке, которого задержали два красноармейца.

– Студент Киевского университета Андрей Лагинский. Ехал к родителям своим в Ростов, а тут эта заваруха, – с легкой извиняющей улыбкой объяснил юноша.

– Документы, – потребовал Быховец и придирчиво прочитал бумаги Лагинского.

– Студент, значит, – остро глянул он на Андрея. – Ясно. А то смотрю – прямо господских кровей ты, парень. Породу – ее видно.

– Отец у меня известный врач, – понимающе кивнул Лагинский. – И я по стопам его пошел – прослушал три курса на медицинском. Работал в больнице – заразился тифом, еле выкарабкался. Вот и решил немного отойти на родительских харчах.

– Понесло тебя. Нашел времечко, – с осуждением сказал Быховец, возвращая документы.

– Да откуда знать-то было, что Врангель попрет. И что будет завтра. Время идет крутое.

– Крутое? – это слово понравилось Быховцу. – Хорошо сказал. Слушай, студент, – оживился он, – пойдешь к нам доктором? Да ты не бойсь, ненадолго. Доберемся до наших, и езжай в Ростов. Куда ты сейчас, а если к белякам попадешь? Шлепнут как шпиона, у них разговор короткий. Понимаешь, фельдшера нашего убило, хороший был мужик, знающий. Осталось несколько санитаров, да они что – перевязывать только могут. А у меня тяжелораненые. Паек тебе крепкий выдам. Ну как?

Лагинский удивленно поднял брови, в растерянности пожал плечами, но немного помедлив, согласился.

– По коням! – раздалась команда, и через четверть часа отряд тронулся в путь.

– Доктор у нас, не смотри, что молодой, – говорил, трясясь на телеге пожилой боец с

забинтованной головой своему лежащему рядом товарищу, раненому в ноги. – Не успел ко