— Они пользовались тобой, — напомнил я.

— Да, — Захар вздохнул, — кроме жажды власти есть ещё жажда знаний. И меня на неё зацепили. Разница между нами только в том, что я смог соскочить. Сам. Когда понял, к чему всё идёт. К сожалению, слишком поздно.

Захар посмотрел на небо. Там всё так же клубились фиолетовые облака, но, как мне показалось, стало заметно светлее.

— Время на исходе, — сказал Захар, — я постараюсь рассказать больше в следующий раз.

— Что нам делать? — спросил я, — до следующего раза?

— Выжить, — ответил Захар, — это будет не просто. Поэтому для начала вам нужно выбраться из того места, где вы находитесь. Вас готовятся штурмовать.

— Но… кто? — растерянно спросил я, — ты же сказал, что всё руководство организации, которая…

— Кроме организации есть ещё госслужбы, которым выжившие функционеры могли предоставить насчёт вас недостоверную информации. Просто чтобы использовать их ресурсы. И сама организация, боюсь, что слишком устойчива, чтобы развалиться от одного удара. Кроме того, как я уже сказал, её кое-кто поддерживает.

— Как нам уйти? — спросил я.

— Через это место, — сказал Захар, — только наяву. Вам придётся стать ходоками. Другого выхода нет. Когда ты проснёшься, ты поймёшь как.

Я даже не пытался понять, как оно работает. Эта информация — слишком близка к тому, что написано в чёрной книге, однако черту не пересекает. Мы не видели свои собственные связи, мы только использовали информационные структуры другой стороны.

Ещё я знал, что в обычном состоянии тут нельзя находится долго. Не больше секунды обычного времени.

— Как же не хватает Гайи, — жаловался Кай, когда я ему объяснял порядок действий, — как-то это всё слишком головоломно… она бы разобралась.

— Согласен, — кивнул я, — но придётся обойтись самим.

— Напрягает, что у нас нет плана, — добавил он.

— Ну почему нет? — Возразил я, — план один: выжить. И дождаться инструкций.

Зона перехода представляла собой стеклянный прямоугольник, вмонтированный в металлическую стену. Мы обнаружили её благодаря подсказкам Захара. Странно — но находилась она на одном из верхних уровней, практически, непосредственно под парковкой.

— И где мы окажемся? — спросил Кай.

— Понятия не имею, — честно признался я, — в Москве и Подмосковье известно несколько зон финиша, где появлялись ходуны. Но почему-то, мне кажется, эта установка ведёт в другое место. Те ходуны — они были вроде как из конкурирующей организации.

— Как-то сложно всё.

— Согласен. Но уж как есть.

На всякий случай я вошёл в режим, чтобы после перехода успеть отреагировать на любую неожиданность.

И это спасло наши жизни.

Краем уха я уловил едва слышимый посторонний шум. Просчитал его источник. И одним рывком повалил Кая на пол, распластавшись рядом с ним.

Взрыв больно ударил по ушам несмотря на то, что я предусмотрительно держал рот открытым.

Я оглянулся. В образовавшийся проём в бетонной стене, метрах в тридцати позади нас, уже хлынули боевики в противогазах.

К счастью, сама зона перехода уцелела. Стекло мелко вибрировало, но оставалось на своём месте.

— Быстро! — Крикнул я, — вперёд!

Кай оглянулся и посмотрел на меня. Я понял, что он ничего не слышит, поэтому жестом указал вперёд. Он кивнул и поднялся на четвереньки.

Помещение начало наполняться газом. Я задержал дыхание, надеясь, что Кай успел сделать то же самое.

В зону перехода нужно было входить быстро. Это психологически сложный момент: а что, если стекло не исчезнет? Что, если нос разобьёшь? Нужно было преодолевать рефлексы.

От скорости входа зависело время пребывания на той стороне.

Похоже, штурмовой отряд, который отправили на задержание, понял, что мы собираемся сделать. Я услышал пару выстрелов.

Одна пуля даже попала в стекло — но отрикошетила от него. Переход снова завибрировал, но уцелел.

В ожидании удара я рефлекторно зажмурился. И открыл глаза уже на другой стороне.

Наяву сиреневое небо выглядело куда менее привлекательно, чем во сне. Почему-то оно давило, было страшным.

Сердце сжала ледяная тоска.

Кай, бежавший впереди, казался призрачной фигурой, которую вот-вот развеет налетевший ледяной ветер.

Хотелось остановиться. Любое движение потеряло смысл. Не имело смысла сопротивляться этому странному небу.

А ещё я увидел слизня.

Он парил над травой чуть в стороне от нашего пути. Тут эти твари выглядели чуть иначе: полупрозрачные, гладкие, переливающиеся странной радугой, в которой цвета шли в неправильном порядке — жёлтый — синий — красный — фиолетовый — оранжевый — зелёный — голубой. И это было особенно противно и противоестественно.

Хоть время в режиме замедлилось, но я чувствовал, что отведённая нам секунда истекает. Но даже на панику не оставалось сил.

И, когда впереди появился белый прямоугольник выхода, я был уверен, что мы не успеем, лишь по инерции передвигая ноги.

Но мы успели.

Мы выскочили в коридоре какого-то здания. Справа шёл ряд окон, некоторые из которых были разбиты. Осколки валялись на полу.

За окном был полдень: по-летнему яркое солнце высоко в зените, внизу — много густой зелени, а ещё дальше — спокойная гладь океана.

Почему-то я сразу решил, что это именно океан, а не какое-нибудь море или озеро. Было в нём что-то такое, спокойно-фундаментальное

Из разбитых окон лёгкий ветерок доносил запахи тропической растительности и влажное тепло.

— Вот так сюрприз, да, Кай? — улыбнулся я, оглядываясь на друга.

Только в этот момент я почувствовал: что-то не то.

Кай стоял, согнувшись, и держался за плечо. Его лицо было непривычно серым, а губы сжаты в узкую полосу.

Он пошатывался.

Я поднырнул ему подмышку, помог дойти до стены и аккуратно опустил его на пол так, чтобы он мог сесть.

— Аптечка, — прохрипел Кай, указывая на свой рюкзак.

Я немедленно расстегнул лямки и достал его. Аптечка нашлась на самом дне. Я тут же разорвал пломбы, достал и мгновенно, в режиме, просканировал инструкцию.

Потом перевёл взгляд на Кая.

Хорошо, что в режиме эмоции притуплялись. Иначе мне было бы куда сложнее.

Воспользовавшись ножницами из аптечки, я вырезал кусок ткани вокруг раны. Одновременно просканировал параметры входного отверстия.

Плохо. Повреждено лёгкое. Сквозь пальцы руки Кая, которой он зажимал рану, просачивалась розовая пена. Ещё и пуля, похоже, внутри застряла… плохо. Очень плохо! Ладно, сейчас главное время выиграть.

— Готов? — спросил я, подготовив изолирующий материал, чтобы герметизировать рану.

Кай молча кивнул.

Закончив перевязку, я вколол ему обезболивающее и универсальный антибиотик.

И только после этого вышел из режима. К тому времени от голода уже начинало двоиться в глазах, но, к счастью, у Кая в рюкзаке нашёлся сухпаёк.

— Давай возвращаться, — сказал я, стараясь унять дрожь в руках, испачканных кровью.

— Постой, — тихо ответил Кай.

— Есть ведь возможность? — спросил я с тревогой, близкой к отчаянию, — ещё есть?

— Есть, — кивнул Кай.

— Возвращай нас.

— Подожди, — сказал он.

— Чего ждать? Тебе нужна квалифицированная помощь. Без вариантов. Пуля внутри застряла.

— У нас ещё время есть, — сказал Кай.

— На что?!

— Гриша, ты помнишь, что ты мне сказал насчёт этого мира?

Я прикрыл глаза. Вспомнил, что говорил Захар. Искреннюю благодарность в его глазах, когда он говорил со мной во сне. За то, что я остался.

— Кай, все миры спасти невозможно, — упрямо повторил я, — и как мне жить, если с тобой… тебя…

Я запнулся, пытаясь подобрать формулировку.

— Нормально, — ответил Кай, — ты забыл, кто мы? Для чего нас вообще сделали?

— Я вроде как свой мир должен был спасти, — улыбнулся я, — а ты — защищать свой…

— Мы — защитники, Гриша, — сказал Кай, — созданы такими. Не нужно идти против своей природы.