***

- Как она? – взъерошенный светловолосый парень, показавшийся в коридоре, среди толпы выделялся белым бельмом. Его больничная одежда, перевязанная рука и непонятный блеск в глазах привлекали внимание собравшейся у одной из палат толпы. – Кто все эти люди?

Марина, осмотрев всех полицейских и Кошиных байкеров, лишь неопределенно хмыкнула, предпочитая промолчать.

- А в палату не пускают?

- Нет, там врач сейчас. – Бледная женщина с впалыми щеками вышла из-за его спины. Прихрамывая, она приблизилась к скамье и осторожно опустилась на нее.

- Мамочка, - тут же спохватилась Марина, - тебе нельзя пока разгуливать по коридорам. Ты же понимаешь, что врач не стал бы просто так прописывать покой. – Забеспокоилась она, сжимая в хрупких руках материнские мягкие пальцы.

- Тише, доченька, тише, только рядом со своей семьей я могу чувствовать себя спокойной, когда знаю, где вы и что делаете. Кстати, где же мой сынок? Я так ему обязана.

- Он разбирается со всеми делами, дает показания, чтобы нас не дергали. – Она едва-едва улыбнулась, говоря о любимом мужчине.

- Боже, как нам повезло с ним! – Сказав это, женщина расплакалась. Алекс не знал, что делать. Рядом с Сашкиными родными, он чувствовал себя не в своей тарелке, лишним. Но желание увидеть ее своими глазами, поговорить о чем угодно, было сильнее. Поэтому он тоже опустился на скамью и, обводя глазами коридор, осматривал незнакомых людей.

Через несколько долгих минут уговоров Марины, мама затихла, утерла слезы и улыбнулась. Встретившись взглядом с Алексом, сощурилась, а затем, выдохнула.

- Ты же тот мальчик, что приходил к нам в гости. Как ты здесь? Что случилось с твоей рукой?

Но ответить он не успел. На плечо опустилась сильная ладонь и слегка ее сжала.

- А этот парнишка видел, как вас выкрали и даже смог описать главную примету того, кто это сделал. Благодаря ему вас и удалось так быстро найти. – Материны глаза такие же серые и живые, как у Сашки, удивленно расширились, а затем она сжала мою руку, умостившуюся между нами на сиденье, и серьезно произнесла:

- Ты сделал очень большое дело для нас. Ты спас наши жизни. – Алекс неловко заерзал.

- Я всего лишь пытался спасти любимую девушку.

- Ох, парень, а ты не говорил, что влюблен в мою сестренку. – Рука на его плече сжалась, но не до боли, всего лишь предупреждая. Затем Коша наклонился и прошептал так, чтобы слышное было только Алексу. – Об этом мы поговорим позднее.

- А сейчас. – Коша выпрямился. – Идем в палату. Проснулась наша девочка, уже даже покушала, я проследил. – И подтолкнув парня по направлению к двери, сам взял свою жену за руку и пошел следом.

***

Как только вся семья ввалилась в палату, я замерла. Легкие перестали фильтровать воздух, а сердце и вовсе замерло как вкопанное. Но затем, когда их унылые серые лица озарили улыбки, я выдохнула и улыбнулась в ответ. Даже разбитая губа не была этому помехой, лишь дополнительным стимулом к скорейшему выздоровлению.

Маришка тут же кинулась обнимать меня, окропляя своими слезами хлопковую ночнушку. Мама, не отставая от сестры, обняла с другой стороны. Я смущенная, переполненная радостью встречи, трясущимися руками с вкреплеными в них катетерами тоже обнимала своих родных. Когда первая волна радости спала, и мама перестала причитать (что делалось с ней крайне редко), они с сестрой расселись по обеим сторонам от меня. Не оставшись незамеченным Коша тоже подошел, но лишь дотронулся до ладошки, слегка сжимая синеватые содранные пальчики. Мы обменялись понимающими взглядами и улыбнулись друг другу. Он сел на мягкий диванчик сбоку от кровати и, закинув руку на его спинку, перевел взгляд на застывшего у двери Алекса.

При взгляде на него сердце вновь затрепетало раненной птичкой, стремясь вырваться, поделиться своим счастьем. Но я удержала его, прижав ладонь к груди, усмиряя сбившееся дыхание, рассматривая знакомое лицо с пожелтевшими синяками на глазу и скуле. Он выглядел пожеванным и выплюнутым наружу огромной коровой: помятая одежда, взъерошенные волосы, перевязанная рука и прочная ухмылочка на лице. Я видела его зеленые глаза и тонула в них, мечтая зарыться в светлую шевелюру и забыться в теплых объятиях. Вот только в голове прочно зарылся вопрос: «Что он здесь делает? Почему выглядит так, будто и сам является больным? Почему все родственники так тепло к нему отнеслись, что разрешили зайти в палату вместе с ними? Почему даже Коша, этот суровый байкер, смотрит на него с одобрением? И почему он так улыбается, будто…будто между нами что-то есть? Ведь последняя наша встреча была не лучшей» - огромная куча вопросов и ни единого ответа.

- Ну как ты здесь, сестренка? – Мариша наклонилась ко мне, заглядывая во все еще слезящиеся глаза, с волнением всматриваясь в лицо.

Я осторожно пожала плечами, стараясь не делать резких движений.

- Вроде бы неплохо.

Внезапно в дверь постучали и, не дождавшись разрешения, в палату ввалились сначала Машка с широко улыбающимся Гришей, а затем Ирка и обиженный чем-то Семен. Все они держали в руках по два пакета с фруктами и чем-то другим таким же вкусным.

- Подруга! Я так рада тебя видеть! – Машка, не останавливаясь, залетела на кровать и прижалась к моим ногам. Все-таки руки были заняты сестрой и матерью, и до них она не могла дотянуться. – Ты всех нас так напугала! И вы, тетя Люба! Я так рада, что с вами обеими не случилось ничего страшного! - Мама благодушно обняла мою подругу и похлопала ее по спине, успокаивая.

- Все хорошо. Спасибо, что пришла.

Следом к кровати подошел Гриша. Он улыбнулся и, наклонившись, чмокнул меня в лоб.

- Даже я испугался за вас. – Он на минуту стал серьезным. Отчего его карие глаза потемнели, превращаясь почти в черные. Но затем парень снова улыбнулся и подмигнул. – Мы тут НЕМНОГО фруктов принесли. Надеюсь, у тебя нет аллергии на апельсины?

- Да, кстати, они просто были с распродажей, ну я и подумала, что почем не купить пять килограммчиков вместо двух. Они же сладкие, вкусные, да и полезные. А тебе в твоем положении нужно побольше фруктов есть. – Я даже опешила.

- В моем положении?

- Ну, - подруга замялась, - чтобы вылечиться, ты ничего не подумай.

Ирка, наконец-то, отмерла и перестала так пристально рассматривать мое лицо, присела на диван и тоже улыбнулась, но как-то устало, по-взрослому. Ах, черт, у них же свадьба скоро! А тут я… да еще и пропала. Дополнительные нервы.

- Ир, как вы? Наметили уже дату свадьбы?

- Да что ты, - она даже покраснела, заметив любопытные взгляды моих родственников, - последнее время не до этого было, все так закрутилось: твое похищение, поиски. Даже не думали о ней, пока тебя не нашли полицейские. Вот теперь, наверное, будем планировать.

Семен присел рядом с ней и взял невесту за руку. Коша одобрительно смерил парня взглядом, но не подвинулся, продолжая занимать половину дивана.

- Надеюсь, ты согласишься быть подружкой невесты? - Я приподняла бровь. - Ты же знаешь, я люблю американские свадьбы.

- Да, конечно, с удовольствием. – Я улыбнулась, снова расшевелив рану на губе, отчего она закровила. Я видела, как Алекс дернулся было ко мне, но устоял. Маша нашла на тумбочке у изголовья кровати вату и приложила ее к ранке.

- Я тоже буду подружкой! Это будет офигенная свадьба! Так ведь, зайчик? – Ее напору нельзя было противостоять, а оптимизм, льющийся из этой девчонки, как волна захватывал заложников и тянул их в море радости и веселья. И это было так приятно. Так привычно. Я уже и не надеялась снова встретить их всех, таких непохожих, таких дорогих.

Мы засиделись до пяти вечера. Медсестра напомнила о конце посещения и попросила всех удалиться, оставив «больную» отдыхать. Родные тут же повскакивали, бросаясь обнять меня на прощание, собрали свои вещи и, попрощавшись, удалились. Я запомнила это мгновение – их удаляющиеся, слившиеся в одно силуэты, веселый смех и переплетенные пальцы у Коши и Мариши, перекинутая через Машкино плечо рука Гриши, и громкий бас Семена, что рассказывал очередную шутку, которых в запасе у него было немерено. Парни забрали и Алекса. Он ушел, так и не сказав ни слова.