Сил не было даже молиться.

Ярцев ходил вокруг и пол поскрипывал под его легкими шагами.

Меня трясло, но я пыталась успокоиться. Нужно взять себя в руки, чтобы спасти себя. Он не торопился и не переживал, что нас побеспокоят. Женька не придет. У меня еще целые кости, но кто знает, надолго ли. Думай, Рита. Думай, как его убедить.

Нервные окончания умирали, оставляя внутри апатию. Подобный штиль я видела в глаза Ярцева. Не спокойствие это было, а мертвая тишина в сердце.

Я чувствовала отчетливую угрозу, исходящую от него и обернулась, взглянув исподлобья. Не знаю, чего я вдруг надумала дерзить.

– Я не знаю, что произошло в доме, – отрезала я. – Когда пришла… брат уже погиб. Вашего сына я не видела, господин Ярцев, ни живого, ни мертвого.

Голубые глаза под густыми бровями вдруг наполнились интересом. Ярцев что-то решил насчет меня. Обошел и теперь снова стоял передо мной.

Я поерзала на стуле, нервно потирая кисти рук. Напуганная, но отчаянная, я агрессивно смотрела ему в глаза. Мне нечего было терять.

Он расслабленно держал руки в карманах, и действовал на нервы. Эта невозмутимость бесила – прямо престарелая модель на фотосессии. Я так и не поняла Ярцева. Но одно точно могу сказать: он не собирался мирно уладить конфликт. Мне нужно действовать решительно. Я должна справиться. Обязана!

Ярцев присел на корточки и вновь положил руку мне на колени.

– Меня саму пытались убить, – призналась я, облизав пересохшие губы. Голос был еле слышным, шелестящим, на другой я не была способна. – Отвезли в лес и…

Я осеклась и опустила глаза. Теперь я смотрела на его руку: на красивые музыкальные пальцы. Маникюр тоже хороший: ногти аккуратно острижены и под ними чисто.

Признаваться нельзя. Если скажу, что мне влили это вещество в горло, то он поймет, что я знаю больше, чем пытаюсь показать. Я ведь только что сказала: коктейль отдали готовым. Так откуда мне знать, что там было?

Лучше молчать. Безопаснее.

– Продолжай, – велел он и мягко положил руку под подбородок. Задрал голову, придирчиво рассматривая лицо, словно дотошный скульптор свое лучшее творение. – Ну? Не хитри, Рита.

Я тяжело дышала, умоляюще глядя ему в глаза.

Ярцев хмыкнул и отпустил.

Он обошел меня, открыл дверцу холодильника, и с презрением рассмотрел содержимое. Достал банку газировки, шумно вскрыл и глотнул, запрокинув голову.

Кажется, собирается передохнуть. Ярцев расстегнул рукава рубашки, словно манжеты жали, ослабил пуговицу у горла и вернулся на исходную позицию – ко мне лицом.

– Поверьте мне, – прошептала я. – Я не трогала вашего сына. Это не я.

Почему он упорствует? Я не похожа на девушку, способную с одного выстрела хладнокровно завалить человека, а он все равно не верил. Меня обожгло догадкой: у него улики. Иначе откуда эта уверенность?

– Я могу доказать, – прошептала я и Ярцев насторожился.

– Говори, – кивнул он.

– Вы сказали, его застрелили… Но я не слышала выстрела, и никто не слышал. Если бы в нашем доме стреляли, туда бы сбежались все соседи. Расспросите их, если не верите мне.

Ярцев прищурился. Впервые за все время он поверил мне хоть чуть-чуть.

– Интересно, – вдруг пробормотал он, резко поставил банку на стол и отошел к окну. Он бродил за спиной и о чем-то думал, а я ждала, чем все закончится.

Даже Ярцев не станет настаивать, что я могла врукопашную убить молодого мужчину. А ведь я права и он это знает: если бы стреляли, это бы услышали все. Нет, Юрка погиб тихо и его сын тоже, если был там.

Я выдохнула и прикрыла глаза. Может и пронесет.

– Кто твои родители? – неожиданно спросил он.

Я нахмурилась: вопрос меня насторожил.

– А разве вы не выяснили обо мне все?

У нас с мамой разные фамилии, а отца я вообще не знаю. Если он думает, что я сдам маму – пусть выкусит.

– Ничего про себя не знаешь, Рита?

– У меня никого нет, – ответила я. И это была полная правда. – Пожалуйста, отпустите меня. Я поняла, что случилось и я здесь ни при чем…

Я рассказала всё, как есть – с самого начала. Как не хотела приносить бокал, как меня заставляли. Подробно вспомнила разговор в кабинете директора. Произошедшее в зале Ярцев видел собственными глазами.

Я добавила, как меня похитили с парковки, увезли в лес и попытались убить… Только как – не сказала. Чувствую, этой информацией не стоит делиться.

Окончила рассказ тем, как поехала к брату. Его сын выслеживал меня и отправился следом, где и погиб – только, как и от чьей руки, непонятно. Я ведь знаю, что непричастна. Главное, чтобы и Ярцев поверил тоже.

Я по глазам видела, что Ярцев сомневается.

– Это правда, – прошептала я, когда в голубых глазах вновь появился лед. – Те люди из кафе… Они могли убить вашего сына, и моего брата. Я бы не смогла выстрелить в человека, поверьте…

– Рита, – в его устах мое имя звучало волнующе. – В чем-то врешь. Я чувствую.

– Я не лгу! – заорала я, измучившись от его обвинений. – Не лгу, понятно?!

Я попыталась встать, и он прижал меня обратно к стулу.

– Дорогая, ты влезла в нехорошее дело. Оказалась замешана в убийстве моего единственного отпрыска. Пыталась убить меня. Этого достаточно, чтобы я вырвал тебе глотку, понимаешь?

Я промолчала, рассматривая голубые глаза и влажные, после того, как он пил, губы.

– Ты мне нужна до того момента, пока я не выясню все из других источников. Чего ты мне не рассказала, Рита? Не тяни. Иначе я сломаю тебе пальцы.

Он как будто не слышал меня.

Как-то Ярцев уловил, что я утаила про флакончик в кармане платья.

Он не верит, и я не знаю, как его переубедить.

В глазах не было сомнений моей вины. Сердце уже билось в горле. Главное молчать, несмотря на этот пронзительный взгляд. Не выдать себя.

Но он был таким жестким, что я чуть не сдалась.

На мое счастье у Ярцева зазвонил телефон. Бросив на меня еще один холодный взгляд, он ответил:

– Ярцев, – а затем внимательно выслушал. – Отлично.

Он вышел в коридор, словно ему нужно было чем-то себя занять во время разговора. Я настороженно слушала, как поскрипывает пол и вытянула шею, стараясь не упускать его из виду.

Когда Ярцев скрылся в темном коридоре, я наклонилась к столу, быстро доставая пузырек. Ногтями подковырнула крышку и вывернула половину остатков в банку газировки.

Когда Ярцев вошел в кухню, я подавленно сидела на стуле, пряча лицо за ладонями и сквозь щели между пальцами наблюдала за ним.

Ярцев вновь присел передо мной на корточки.

Я смотрела на него сквозь пальцы: мы были вровень, он даже ниже, чем я и стало ясно, зачем он это делает – чтобы не терять зрительный контакт. Похоже, он пытается разобраться, лгу я или нет по глазам.

На всякий случай я зажмурилась.

– В твоем доме нашли его кровь, дорогая Рита. И ты в чем-то лжешь. Правду или я выполню обещание.

Он погладил мои напряженные пальцы, которыми я изо всех сил вцепилась в колени. Гладил приятно – от кистей до кончиков ногтей. Нежно, словно был влюблен в мои руки.

Щекотно и почти приятно, если забыть, что он обещал их сломать.

– Я рассказала все, что знаю! – я не выдержала напряжения и по щекам снова потекли слезы. – Я не трогала вашего сына!

Я захлебнулась дыханием и затихла, рыдая в ладонь.

– Ты в чем-то врешь, – заключил он и поднялся.

Он взял банку и застыл. Давай, пей.

Выпей все, перед тем, как раздробить мне кости.

Я смотрела в пол, чтобы случайным взглядом не выдать себя.

Ярцев запрокинул голову, по кадыку я видела, как он глотает.

Яд без запаха и вкуса – по себе знаю, он даже не понял, что с напитком что-то не так. Осталось только дождаться, но с первой жертвой в кафе все началось быстро.

Да, он умрет плохой смертью, зато выживу я.

Ярцев допил и смял банку.

Она полетела в мусорное ведро, а он по-прежнему ходил вокруг, не спуская с меня глаз. Точно акула, которая кружит, сужая радиус, чтобы внимательнее рассмотреть жертву.