– Рита…

Желудок решил за меня. Стремглав я бросилась в туалет и склонилась над унитазом. Когда меня вырвало, стало легче, но живот сводило от судорог.

– Рита! – я почувствовала, как надо мной завис Артем. – Так ты пьяная, что ли?

Вместо беспокойства в голосе появилось раздражение.

– Почему ты в униформе? Вы бухали в кафе?

– Я не пьяная! – сорванным голосом заорала я. От обвинений стало обидно и противно. Если человеку плохо – сразу пьяный.

– А я, кажется, понял, что произошло! – разозлился он. – Напилась, и тебя на улице ограбили!..

А я думала, что это я фантазерка. Но мой муж, как выяснилось, тоже любит домысливать за других.

– Я не пьяная! – снова заорала я, борясь с болью в животе и головокружением.

Артем раздраженно фыркнул и ушел на кухню к засвистевшему чайнику.

Наконец-то я осталась одна. С облегчением закрыла глаза и привалилась к стене, прячась между унитазом и раковиной. Я прислушивалась к себе: потихоньку организм успокаивался и снова тянуло в сон.

– Нет, ну ты точно бухая!

Я открыла глаза. Артем возвышался надо мной, как возмущенный бог-громовержец – по крайней мере, лицо было полно праведного гнева. Раньше мне Артем нравился… А потом я заметила, что, когда его нет дома, мне лучше. И настроение хорошее, когда меня окружают другие люди.

– Помоги встать, – заплетающимся языком выговорила я.

Тело совсем перестало слушаться. Я протянула руку, надеясь, что Артем поможет подняться.

– Давай сама! – презрительно бросил он и вышел из ванной. Наказывает за то, что, как он думает, я пьяна.

Я с трудом выбралась из угла и побрела в комнату. Траектория больше напоминала «змейку» у начинающего и оттого старательного водителя. Развязав непослушными пальцами тугой узел фартука, я сбросила его на пол и повалилась в постель, не раздеваясь.

Уснула я мгновенно, провалившись в темноту.

К сожалению, ненадолго.

– Ритка!

Артем настойчиво хлопал мне по лицу.

Я оторвала щеку от подушки – ту самую, пострадавшую и отекшую, и непонимающе уставилась на лохматого мужа, пытаясь сфокусировать взгляд на его лице, а мысли – на словах. Чего ему надо?

…В магазин сходить? Или на смену пора?

– Я не понял… – долетел его голос. – Что за мужик…

– Какой мужик? – выпалила я, резко садясь. Меня снова охватила дрожь.

Паника стихла через несколько секунд. Будь они здесь, Артем сам бы перепугался, а не возмущенно оттопыривал губу.

– Кто такой, я спрашиваю? – повторил он.

– Не знаю… – забормотала я. Сейчас мне нужны дельные идеи, а не сцены ревности.

Я встала, ощущая себя лучше. На улице было раннее утро – цветное и веселое, как бывает только в начале лета. Свежий ветер трепал через форточку занавеской из тюля. Пахло цветущими лилиями… Не помню, чтобы во дворе были лилии. У нас бедный дворик, даже ромашки никто не высаживает: всем лень и жалко денег. Наверное, от соседей тянет.

Тело было отдохнувшим, движения безболезненными – я встала, ожидая кошмара в мышцах, но была готова порхать, как балерина.

В ванной я выкрутила воду и оценила состояние лица… Еще не радует, но лучше, чем вчера. Отек немного спал, хотя синяк проступил четче. И самое главное – сегодня я видела свой глаз. Веко потихоньку приходило в норму.

Я торопливо умылась и почистила зубы. Неплохо бы еще помыться, чтобы не распугать всех на улице. Артем появился в проходе, когда я вычесывала из спутанных волос лесной сор.

– Ритка! Кто это такой, я спрашиваю?

– Кто? – уточнила я, не переставая взмахивать расческой.

– С шести утра звонит мужик, спрашивает тебя, возвращалась домой или нет.

Я остановилась, прижав расческу к груди.

– Он представился? – с обмирающим сердцем спросила я.

– Да…

– Ярцев? – выпалила я.

– Что еще за Ярцев? – Артем сложил на груди руки. – Так, рассказывай. Где ты мужиков нахватала, как сучка блох?

– Мне не до этого, Артем! – заорала я. – На меня напали вчера, быстро говори, кто звонил!

– Я не понял, почему ты на меня голос повышаешь? – прищурился он очень знакомо и с вызовом. Так смотрит перед тем, как начать скандал.

Я отмахнулась и бросилась мимо, в комнату. С ним каши не сваришь. Бросая в дорожную сумку нехитрые пожитки, я выпалила:

– Я пока у бабушки поживу… Я хотела сказать…

– Да понял я, что ты хотела! – огрызнулся он. – Почему там?

– Долго объяснять! – я застегнула молнию, и обернулась. – Я тебя умоляю, хоть раз в жизни будь нормальным человеком и скажи, кто звонил?

– Да не знаю я, – вяло огрызнулся Артем, стремительно теряя ко мне интерес. Ему малоинтересно все, из чего не сделаешь скандал. – Менеджер ваш или еще кто, откуда мне знать! Это ты уже сама разбирайся!

Он скрылся в кухне, а я пошла в ванную. Следовало быстро помыться, просушиться и делать отсюда ноги. Артем мне не поможет, а мне хотелось укрыться в тихом месте: надежном и вечном, как отчий дом.

Где меня никто не достанет: ни Ярцев, ни убийцы.

Мылась я практически на время.

С меня текла грязная, местами кровавая вода, но грязи было больше. Из волос я вычесала сухие веточки, травинки и старые листья. Вымыла волосы, просушила и они пушистой шалью укрыли плечи.

Это был звонок от менеджера или мои убийцы поняли, что я выжила? Я не собиралась встречаться ни с кем из них.

Я надела черные джинсы, ярко-желтую футболку с аппликацией на всю грудь. Она изображала подсолнухи, среди которых пряталось солнце, и взглянула в зеркало. Лицо всех цветов радуги привлечет ко мне внимание. Я нацепила темные очки. Лучше не стало.

На выручку пришла косметичка: я аккуратно замазала самые густые синяки специальным карандашом, он предназначался для маскировки дефектов и синяков под глазами, но и на щеке сойдет. Затем нанесла тон и в финале припудрила все это дело.

Густой слой косметики сделал лицо неживым, а маскировал слабо – все равно видно, что прячу следы побоев. Ну и пусть. Лучше, чем без, значит оставляю.

По привычке я взяла в коридоре обувь на каблуке, но передумала в пользу кроссовок.

– Уезжаешь? – недовольно спросил Артем, выглянув в коридор.

– Ненадолго, – как можно беспечнее сказала я. – Поживу пару дней, пока все не утрясется… У нас кафе вчера ограбили. Ужас, что было! А тебе, наверное, наш звонил, беспокоился. Видишь, как отделали!..

Я несла и несла этот бред, торопливо шнуруя кроссовки. Тон был легким, с лицом я не справилась, но Артем и стал приставать с расспросами. Поверить – это так просто. Не нужно ни с чем разбираться, а можно снова водрузить себя на диван.

– Честно, я у брата поживу, – сказала я, стараясь заранее придушить бред ревности на корню. Раньше бы не получилось, но сегодня Артем благосклонно буркнул:

– Я позвоню, – и ушел к себе.

Его одно могло заставить заткнуться – он понял, что у меня беда. А у него планы поинтереснее, чем решение моих проблем, которыми вполне может заняться мой брат…

Я забросила сумку на плечо, взяла ветровку, и крикнула:

– Пока!

Он не ответил.

Пригородная электричка была наполнена пенсионерками и дачниками. Я умудрилась сесть у окна, меня никто не замечал. Синяки и стоящие в глазах слезы никого не волновали. Вон, рассада в рост пошла… А этот сорт, говорят, хороший. Разговоры вспыхивали вокруг то здесь, то там. Я погрузилась в свои мысли, не обращая внимания на зудящих дачников.

Потом попыталась представить в этой обстановке Ярцева, будто он, держась за поручень обсуждает какая рассада нынче уродилась… Не выдержала, засмеялась и прикрылась рукой. Нет, Ярцев в пригородных электричках не бывает, это факт. «Ягуар» ему не простит.

Скоро пришлось сделать пересадку.

Неожиданно мне стало не по себе в толпе на солнечном маленьком перроне. Я вдруг осталась одна на пустом пятачке среди полей. Широкая дорогая вела к дачным участкам – они виднелись вдали, но все равно не по себе.