Лицом к лицу я оказалась с тем, кто топил меня в офисе.

На парковке было шумно: перепуганные посетители рассаживались по машинам, орали, и давили кто газ, кто клаксон, пытаясь скорее отъехать.

– Тихо, – он перехватил горло и так сжал пальцами гортань, что в глазах мгновенно потемнело.

Судя по скрипу, открыл дверцу машины и зашвырнул меня на заднее сиденье. Я упала, закашлялась, давясь собственными волосами, которые стегнули по лицу мокрыми прядями. В горле появился ком, и я не могла от него избавиться: будто подавилась болью.

В машину сели трое: один рядом со мной, двое спереди. Машина рванула вверх по улице.

Я привстала, рассматривая парковку ресторана: Ярцев садился в свой «ягуар», гордо и спокойно, словно обед прошел без происшествий. Вдалеке отчетливо звучали сирены.

– Ну и что за выходка, сука? – я получила тяжелую пощечину, от которой отнялось пол-лица. – Тебе сказали Ярцеву отдать, а ты кого напоила?

– Я ни при чем! – перепугалась я. – Ярцев сам отдал коктейль, клянусь! Я не виновата!

Я еще что-то жалко лепетала, пытаясь убедить, что полностью на их стороне. Я видела, что они могут сделать с человеком…

– Едем за город, – больше он ничего не добавил.

За город? Сердце сжалось от страха. Я бросилась к двери, намереваясь распахнуть ее на ходу.

Меня схватили за шиворот и оттолкнули на сиденье, в лицо мгновенно полетел кулак. В левой скуле вспыхнула острая боль, я едва успела зажмуриться и вдохнуть сквозь зубы, как следом прилетел второй удар и свалил меня на сиденье.

В голове шумело, все плыло, и я задыхалась. Меня впервые ударили кулаком в лицо.

Через минуту боль превратилась в тупо пульсирующий ад. Но здоровый организм сделал свое дело: я приходила в себя. Ошметки тумана перед глазами постепенно таяли.

– Давай быстрее, – меня похлопали по напряженному бедру. – Потише найди место. А дернется, я ей еще врежу.

Ощущение на бедре мне не нравилось.

Он так и не убрал руку.

На каждом ухабе расслабленная ладонь подпрыгивала и била меня по выступающей косточке. Скоро машина начала тормозить, а сил подняться не было – я решила притвориться, что в обмороке и лежала с закрытыми глазами.

Можно попробовать убежать. Только фартук сковывает движения – он длинный и туго завязан. Втроем они меня догонят.

Внезапно машина остановилась.

Мужики впереди выбрались из машины первыми – в салон проник теплый летний воздух и тонкие ароматы травы, влажной почвы и леса. Пригород. Конечная остановка.

С улицы долетали голоса – они о чем-то договаривались насчет меня.

Тот, кто остался рядом неожиданно дернул меня за фартук, пролез под него рукой и начал искать застежку джинсов. Позади раздалось сопение и деловитый звон ремня.

Я завозилась, пытаясь встать и испуганно обернулась.

– Да тихо ты, – прошипел он, прижав меня к сиденью. – Еще по морде хочешь?

По морде я не хотела, но и быть изнасилованной тоже.

– Пожалуйста!.. – взмолилась я, перехватив руку, которой он шарил под фартуком. В арсенале у меня были только слова, а судя по жестоким глазам этого парня, это бесполезное оружие.

С той стороны дверь раскрылась и мне зажали рот.

Деваться было некуда, я елозила по сиденью и мычала, тараща глаза на страшное лицо, нависшее надо мной. Ноги мне еще не раздвинули и штаны не сняли, но близко к тому.

– Надо в лес отвести, – решил один из них.

Именно он макал меня головой в ведро. Здесь я смогла рассмотреть всех троих, и главного среди них не оказалось.

– Зачем еще? – пропыхтел тот, что пытался пристроиться на мне сверху.

– Поглубже, но недалеко т тропинок, – продолжил тот озираясь. – Якобы сама пришла. Слезь, мало ли… Экспертиза установит, что трахали.

– Да кто там поймет, – буркнул он. – Все в гематомах будет.

Я тяжело дышала, задыхаясь от страха под его ладонью, и плотно поджав ноги. И не могла поверить, что так обыденно они обсуждают, как сподручнее меня изнасиловать, а потом убить. Как будто не про меня.

Еще с утра все было отлично… Я ждала, что придет Ярцев, улыбнется, закажет своего сома, оставит чаевые… А я пофантазирую о нем, и вечером вернусь домой.

Господи, что происходит? Почему я здесь?!

Меня рывком вытянули из машины, и я кулем упала в траву – ноги не держали. Как будто сковало параличом. Их трое, они будут меня убивать… Все в гематомах, сказали они…

Я заныла, заорала, вывернувшись из-под чужой руки, и тут же получила оплеуху. Шатаясь, привстала – мышцы еще слабые, но готовы к работе. Я рванула с низкого старта, надеясь убежать и спрятаться среди деревьев. В моем наряде получилось не очень – через несколько шагов меня сбили на землю.

– Пошли, – велел тот, что рассуждал, как со мной разобраться.

Мне зажали рот и потащили вглубь леса. Я спотыкалась о валежник, высокая прошлогодняя и сухая трава мешала идти, цепляясь за джинсы, ноги заплетались. Я инстинктивно сжалась, стараясь стать меньше, лицо залили слезы. Ладонь того, что зажал мне рот стала влажной. Он чувствовал, что я плачу, но его это не трогало.

Меня вели к бурелому, и стоило мне замешкаться, как я тут же получила удар по почке. В пояснице вспыхнула боль.

– Нет, – зарыдала я, рассматривая кучу поваленных деревьев, старый валежник, сухие голые кусты. Я знала, зачем мы туда идем.

Я остановилась, спиной упираясь в грудь тому, кто меня вел, но следующий удар заставил меня идти.

Среди веток и кустов меня повалили на еще холодную, сырую землю. Один сел сверху и прижал. Второй заломил руки. Как я ни извивалась, и ни мычала сквозь ладонь третьего, освободиться не удавалось.

В руке мужика появился пузырек из темного стекла – маленький, как для лекарств. Он вытащил пробку и мне запрокинули голову.

– Полегче, чтобы следов не осталось, – сказал он, когда мне сжали челюсти, заставляя открыть рот. – Все должно выглядеть естественно. Отравила человека и сама отравилась со страху.

– Нет! – заорала я, изо всех сил мотая головой. Я поняла, о каких гематомах шла речь. Сейчас я, как и тот несчастный в нашей «Магнолии» начну блевать кровью, а потом сдохну от множественных кровоизлияний. – Помогите!

Отчаянный рывок: я напрягла бедра, упираясь пятками в землю, выгнулась – я пыталась столкнуть того, что меня держал. Сжала ладони, пальцами царапая землю и набирая полные горсти земли.

Огромный мужик пришпилил меня к земле, словно бабочку к листу.

Я сыро, до боли в горле заорала, вырываясь, когда вскрытый пузырек поднесли к открытым губам. Перед глазами стояло лицо Ярцева, его умершего друга, и мне очень, очень хотелось жить.

Пальцы безжалостно сдавили челюсти до боли в желваках.

Вещество – без вкуса и без запаха, полилось в рот. Я набрала побольше воздуха и задержала дыхание, чтобы случайно не сглотнуть. Буду держать во рту, пока не отпустят, а потом сплюну в траву.

Я перестала сопротивляться, надеясь, что удастся перевернуться на бок и незаметно избавиться от яда.

Хватка и впрямь ослабла на руках. В ладонь вложили пузырек и сжали пальцы вокруг. Мне зажали рот и нос, я дернулась, но уже слабее – боялась случайно сглотнуть. Какое-то время боролась, но без воздуха начала терять сознание. Все плыло: нарядная роща, бурелом, лица моих убийц…

За что? – хотелось закричать. Но во рту был яд, который ни в коем случае нельзя…

Я задыхалась и перед тем, как тьма окончательно накрыла меня, непроизвольно сделала глотательное движение.

Но уже стало нестрашно: меня больше здесь не было.

…Я пришла в себя из-за того, что сильно скрутило желудок.

Сначала из темноты появилось первое чувство – беспокойство. Затем последовал мощный спазм. Это была дикая боль, прежде я такой не испытывала. Меня замутило, я торопливо пришла в себя, не понимая, что происходит, где я, и почему так плохо – я торопилась избавиться от боли и тяжести в желудке.