— А это уже как Кирпич решит, — сказал он и посмотрел в глаза Борзому. — Он сегодня сходку назначил. Если он тебя утвердит, то у нас вопросов не будет.

Хата Кирпича была слишком мала, чтобы вместить всех участников сходки. Да и оставаться в ней уже было нельзя, после покушения.

Поэтому мероприятие назначили за городом, в одном из дачных массивов недалеко от реки. Дом выстроен на славу, двухэтажный, большой, просторный. Только выйдешь с крыльца и перед тобой с возвышенности сразу открывается панорама реки и город Горький.

Видно место, где Ока и Волга сливаются в один рукав. От крыльца сразу идет луг, на котором обычно пасутся коровы. Он доходит до реки, где летом купаются ребятишки. Вдали стоят другие дома, тоже большие и светлые. Благодать, да и только.

К месту проведения сходки главари банд приехали вечером, особо не таились. Кирпич мрачно смотрел на них через окно. Все пространство перед домом заставили автомобилями. Так и спалиться перед ментами недолго.

Ничего не боятся, думают, что это они короли города. И даже не хотят думать хотя бы на пару ходов вперед. А власти уже наверняка подготовили план, как вычистить Горький от уголовных элементов.

Он уже выяснил, кто покушался на его жизнь. Среди прибывших авторитетов этой сволочи не было. Не приехал, решил не рисковать. И правильно сделал. Иначе Кирпич его разорвал бы на части голыми руками.

Паштета жалко. Они познакомились давно, лет пятнадцать назад. До этого знали друг друга заочно. За время знакомства, переросшего в дружбу, Паштет спас ему жизнь, по меньшей мере, два раза. А еще он был незаменимым помощником. Помнил все, что нужно, всегда мог дать ценный совет.

— Ну, ты как, милый? — спросила Морозова. — Все в ажуре?

Она подошла по привычке сзади, обняла его за плечи, прижалась молодым, горячим телом. Кирпич курил самокрутку с крепким табачком и настороженно смотрел в окно. Он походил на старого матерого волка, глядящего, как волки его стаи собираются в пещере.

— Ничего, разберемся, — хрипло сказал Кирпич.

Потушил самокрутку, окурок хотел спрятать в карман, по старой лагерной привычке. Потом опомнился, подумал, что сейчас находится на воле, можно не экономить на табаке. Хотел выкинуть окурок. А потом еще раз подумал, что от тюрьмы не зарекаются и не стал выкидывать окурок.

Спрятал в карман. Туда же, где находилась заточка.

Обернулся, приобнял Клеопатру, похлопал по тугим ягодицам, сжал их. Клеопатра невероятно чувственная и страстная. Даже в его возрасте, после утренних плотских забав сейчас, вечером, он не отказался бы трахнуть ее. Сейчас бы бросить девушку в постель, сорвать с нее одежду, с ворчанием прижать к себе.

Но отвлекаться нельзя. Не время думать о бабах.

Дверь в комнату скрипнула, вошел Поздняков Василий Юрьевич, погоняло Людоед. Как-то он суровой зимой плетанул с сибирской зоны, то есть ушел в побег. В компании с тремя другими арестантами.

Долго плутал по лесам, а к людям вышел только один. Ходили слухи, что спутников использовал в качестве закуски. Поэтому и выжил. Как бы то ни было, зубы у Людоеда были острые, словно он их стачивал напильником.

Раньше он был уровнем ниже Паштета, командовал торпедами, а после гибели соратника Кирпич приблизил его к себе. Тем более, что это Людоед расколол несостоявшегося киллера и выяснил, кто организовал покушение.

— Все готово, Кирпич, — глухо сказал он. — Люди ждут.

После обеда меня растолкал Гущин.

— Вставай. Твой храп по всему зданию слышен. Уже Рожок ругается.

Я с трудом продрал глаза. Поднялся с диванчика, встал, потянулся. Заскрипел костями. Посмотрел на часы. Далеко за полдень.

Оказывается, я неплохо так поспал. Если бы меня не разбудили, я бы так и спал до следующего утра, целые сутки.

— Жрать хочу, — буркнул я. — А где Юшков?

— Он тебя ждет давно, — ответил Гущин, тарабаня по клавишам печатной машинки. — Сходи быстро, пообедай и езжай к нему.

Я почесал затылок.

— А чего ему надо. И чего он сам не пришел?

Гущин недоуменно посмотрел на меня, как на слабоумного. Потом, видимо, сообразил, что спросонья я плохо ворочаю мозгами.

— Эх, ты, забыл уже, что ли? — с сожалением ответил он. — Ты же в засаде сидишь. Там, где новый церковник сегодня должен быть.

Ах да, точно. Когда Джураев сидел здесь, к нему подсадили «наседку». Тот как раз и рассказал задержанному, что в окрестностях города появился еще один священник с кучей денег и золота. И должен свалить в ближайшее время. Так что грабители, если они вошли во вкус, должны явиться за новой добычей. Вот такая вот незамысловатая ловушка.

— Ладно, — теперь я почесал подбородок. — Сейчас перекушу и отправлюсь туда.

— Давай быстрей, — Гущин не смотрел на меня. — Юшков тебя ждет.

Мы с ним еще не разговаривали после моего освобождения. Почему бы не сделать это сейчас? Тем более, что больше в кабинете никого нет.

Я подошел к столу мерзавца, оперся о поверхность тяжелыми кулаками. Поглядел на коллегу.

— Это ты настучал Рожкову про меня? Обратил его внимание, так сказать.

Гущин перестал печатать на машинке. Повернулся ко мне. Спокойно поглядел мне в глаза. Что-то я не видел, чтобы он испугался. Боевитый парень.

— А что? Ты, Ломов, и в самом деле мутный. Вылез непонятно откуда, ходишь по нашему городу, всюду свой нос суешь. Тебя сюда командировали, так делай свое дело, чего ты ко всякой дырке затычка? Может, это ты на нас стучишь, а?

Я усмехнулся. Бить его я не собирался, зачем это надо? Но вот топор войны между нами выкопан. Если он только хоть раз оступится, я не пожалею его и тут же утоплю.

— Слушай, Гущин, давай объяснимся. Я тебе не подчиняюсь, ты мне. И не надо было из-за этого беситься. Но ты так не хотел. Ты полез к начальству, настучал на меня. Теперь еще будешь капать. Делай, что хочешь. Только я тебе так скажу…

Я приблизился к нему еще ближе. Меня так и подмывало сунуть кулак в эту наглую холеную рожу. Гущин, видимо, понимал это и поэтому молчал. С интересом слушал продолжения.

— Если ты хоть раз еще мне дорогу перейдешь, я тебя в порошок сотру, обещаю, — сказал я. — Особо церемониться не буду.

— Ну и ты тогда знай, Ломов, — ответил тогда мой вражина. — Что я этого так не оставлю. Пока не выясню, кто ты такой на самом деле.

Я кивнул. Отодвинулся и зевнул.

— Ну и договорились. Посмотрим, кто кого.

Гущин ничего не ответил, только снова принялся печатать на машинке с сумасшедшей скоростью. Я отправился обедать, потому что и в самом деле зверски проголодался.

Во время обеда я думал над словами Гущина. Действительно, кто я такой в этом мире? Самое главное, куда подевался мой дед?

Получается, если его командировали сюда, то он должен находиться здесь? Что будет, если он вдруг объявится в самый неподходящий момент? Для меня будет полная задница. Мне надо отыскать его в самое ближайшее время и поговорить по душам. Придется рассказать правду, а как еще?

Ничего другого я придумать не могу. Ну, хотя бы найти его сначала. А по ом решить, как быть. Только я должен сделать это сам, до того, как это сделает Гущин, Огородников или кто-то еще.

А потом я замер с поднятой ко рту ложкой. Я совсем забыл про свою собственную семью. Это что же получается, если дед явился сюда, то он может быть уже женат на моей бабушке? Есть ли у них дети? Мне надо познакомиться с ними.

Я доел обед, попросил добавки и получил ее. Слава богу, работников милиции кормили до отвала. Мне, как человеку с большими габаритами, требовалось много калорий. Надо решить, кстати, вопросы с деньгами и жильем. Не могу же я все время ошиваться в райотделе.

После обеда я отправился к Юшкову. Тот уже находился за городом, в том самом месте, где мы устроили засаду для грабителей. Или сегодня ночью, или завтра, но они обязательно должны нагрянуть туда с визитом. Если только они не передумали и не решили завязать с преступной деятельностью.