— А ты кто будешь, раз к Дубу ломишься? Под кем ходишь? — спросил самый высокий. Видимо, он был в этом квинтете заводилой. — Что-то я тебя не знаю. Нахрена Дубу с тобой возиться? Иди отсюда, по-хорошему прошу.

Вот опять начинается. А ведь я так старался оставить насилие в недавнем прошлом, в стенах «Крокодилыча».

Танкист сидел на стуле и смотрел в окно. На треногом покосившемся стуле. Он поскрипывал при каждом движении.

Стекло в окне было чистое. Марка вчера хорошенько вытерла его. Только на стекле осталось много царапин. Рама окна тоже была потрескавшейся. Старой, довоенной. Но еще надежной.

Танкист не любил грязь. Смуглый мужчина среднего роста, идеально побритый, коротко стриженный. Глубоко запавшие глаза, тонкий рот и нос. Мрачная складка вокруг губ.

Он любил чистоту. Требовал, чтобы вокруг всегда царил идеальный порядок. Этому его приучила служба в армии.

А еще однажды это спасло ему жизнь. Он сходил с ума от безделья на передовой. Решил навести порядок в землянке.

Собрал мусор. Использованные консервы, разбитая посуда, гильзы, грязные тряпки, косточки от мясных нарезок и огрызки фруктов и овощей… Взводные насмехались, мол, чего ты, как Золушка.

Но Танкист не сдавался. Пошел выкидывать мусор. Только отошел, как начался очередной артобстрел. Снаряд угодил в землянку, где он только что был. Трое человек погибли на месте, а он уцелел. Чудо расчудесное.

С тех пор Танкист всегда сохранял вокруг себя идеальный порядок. Сейчас тоже поскреб пальцем пятно на широком подоконнике. Не оттирается. Надо поскоблить ножом.

Скрип сзади. Только это уже не стул, а дверь. Наверняка Циклоп.

— Ну что, почапали? — точно, голос Циклопа. Гулкий и сильный. Как хриплое рычание в пещере. — Люди ждут уже. Готово все.

Танкист обернулся, посмотрел на помощника. Ну и рожа. Тем, кто впервые встречался с Циклопом, приходилось трудно.

Высокий и сильный человек. Длинные спутанные каштановые волосы. На левом глазу черная повязка, как у пирата. Одного глаза у него не хватало. Выбили в драке в детстве. Щеки и шея покрыты многочисленными щербинками и оспинами. Тоже от перенесенной в детстве болезни.

Впрочем, характер у Циклопа оставался неизменным. Свирепый, как у боевого пса. Неукротимый. Циклоп никого и ничего не боялся. Готов был пожертвовать жизнью в любую секунду. Танкист его за это и ценил.

— Еще две минуты, — Танкист посмотрел на часы.

Скоро будет одиннадцать вечера. Они должны выдвигаться на операцию по плану. Ровно в одиннадцать. Четкое планирование — это другой навык, который Танкист приобрел на войне.

Все должно происходить упорядоченно. По плану. Да, почти всегда планы нарушаются. Хаос пытается вторгнуться в порядок. Но надо быть просто готовым к этому. Иметь запасной план.

Циклоп недовольно поморщился. Он любил ждать. Подождал, не скажет ли Танкист чего еще. Но тот молчал. Циклоп засопел, буркнул:

— Я в машине. С другими.

Развернулся, вышел. Танкист подождал еще две минуты, снова продумывая детали предстоящей операции.

Они ехали брать продовольственный магазин в Заречной части Горького. У одного из членов банды Танкиста там работала девушка, Лена. Она и проболталась, что у них часто оставляют деньги в кассе. Забирают только через день или два.

К налету или операции, как любил говорить Танкист, подготовились основательно. Девушка теперь уже намеренно доложила, что деньги сегодня тоже остались в кассе. Ей обещали за информацию вознаграждение в сотню рублей.

Один из людей Танкиста, виртуозный медвежатник, съездил и осмотрел замок. Остался доволен, обещал взломать его за пару минут.

Сторож там тоже не ахти, пожилой мужчина, правда, с ружьем. Его придется убить. На войне Танкист научился проливать кровь, смотрел на это с пониманием.

Нельзя, чтобы остались свидетели. Девушку Лену после проведения операции тоже придется убить. С ней должен расправиться ее же любовник. Оборвать все концы. Что поделаешь, так надо. Для порядка надо.

Время. Ровно одиннадцать. Танкист встал, одернул на себе гимнастерку. Поправил ремень. В послевоенные годы многие носили армейскую форму, это не примета. А Танкист уже привык к ней.

Вышел из дома. Марфа, хозяйка дома, вдова, дальняя родственница, уже спала. Танкист жил в уединенном одноэтажном доме на краю деревни Новинки.

Направился к заведенной урчащей машине, уже стоявшей за воротами. Ворота открыты. Через дом на дороге светил фонарь. Света достаточно, чтобы видеть машину. Один из людей Танкиста услужливо открыл дверцу.

Из-за забора дома напротив раздались автоматные выстрелы. Стрелок дождался, пока Танкист выйдет за ворота и тогда открыл огонь.

Пули ударили в ворота справа и над ним. Совсем рядом, но не задели. Танкист бросился вниз, на грязную землю перед воротами. Очередь ушла дальше, по забору.

— Твою мать! — закричали его люди в машине и тоже бросились вниз, на пол.

Автомат начал стрелять снова. Танкист лежал, надежно укрывшись за машиной. В руке уже держал пистолет ТТ.

Покачал сокрушенно головой, глядя в мерзлые грязные комочки земли перед глазами. Вот так вот случается, что хаос вторгается в твои намерения и превращает их в кусок дерьма. Не оставляя ни камня на камне от такого стройного, замечательно и с любовью составленного плана.

Пули от следующей автоматной очереди застучали по корпусу машины, прошили ее насквозь и тут же застонали раненые люди. Вот бесовщина, сейчас проклятый автоматчик все тут разнесет в клочья к чертовому дедушке.

— Стреляйте по этому сукиному сыну! — закричал Танкист, подняв голову. — Циклоп, ты там жив? Даже если ты подох, все равно пристрели этого сукиного сына!

Он и сам показал пример героизма. Вскочил из-за корпуса машины, поднял пистолет и забухал в сторону стрелка. Черт с ним, с жизнью, с планом, с возможной смертью. Это как на войне.

Или ты завалишь противника, или он тебя. Вот только если долго лежать, уткнувшись носом в грязь, то скорее всего, реализуется второй вариант.

Стрелок с радостью перенес огонь на Танкиста. Пистолет в руке вожака банды лягался при каждом выстреле, но он уже давно привык к отдаче.

— Пркиончите этого сукина сына! — ревел Танкист, разряжая обойму в темный силуэт за забором.

Остальные его люди тоже открыли яростный огонь по нападающему. Циклоп и вовсе выскочил из кузова, припал на одно колено и начал стрелять. В общем, получилась нехилая такая перестрелка. Не хуже, чем на войне.

Вскоре все закончилось. Стрелок свалился за забор и утих. Подойдя к трупу стрелявшего, Танкист осмотрел его. Циклоп уже оказался рядом. Между прочим, одноглазый помощник получил легкое ранение в плечо.

— Я знаю его, — сказал Циклоп, поднявшись. — Это человек Кирпича.

Когда я жил там, в будущем, мне приходилось встречаться с главарями преступных группировок. Разные были люди, честно говоря. Иногда попадались такие, что даже по виду и не скажешь, что это человек, чьи руки по локоть в крови. Белые и пушистые.

Вот только тип, с которым мне довелось встретиться теперь, был отнюдь не белым и не пушистым. Даже наоборот. Бронзово-загорелый, лохматый, глазки маленькие, неподвижные, давящие.

А телосложением и вовсе Илья Муромец. Хотя нет, он пониже меня и объем бицепса тоже поменьше, значит пусть будет просто Алеша Попович. Это значит, и есть тот самый Дуб, про которого мне все говорили. Сидит в окружении других чурбанов, ростом и габаритами поменьше.

Поиски моего деда привели меня в самое сердце бандитского логова. Я прошел по коридору, свернул в боковую комнату и оказался в небольшом помещении.

На больших окнах плотно задернутые шторы. На подоконниках окурки и пепельницы. Возле стены серванты с посудой и журналами. В центре комнаты — большой накрытый стол, заставленный блюдами. Я глянул на еду и машинально отметил, что бандиты отнюдь не бедствуют и не голодают в послевоенное время. Белый хлеб, пироги, жареная рыба и даже мандарины, чертовски редкие в этих краях, тем более в весеннее время.