Айден как-то неоднозначно покачивает головой. Из-за полного отсутствия эмоций на его лице трудно сказать, что это означает. После небольшой паузы он вдруг веско произносит:

– В детстве твои проблемы часто обесценивали, не так ли?

Смешок вырывается сам собой. Эту схему я хорошо знаю.

– Вот только не надо включать психолога, ладно? А то больно широкий у тебя спектр услуг.

На удивление, Айден молча кивает и прекращает попытки провести сеанс поддержки. Я украдкой наблюдаю за ним, гадая, неужели он всерьёз будет исполнять всё, что я скажу. Вот так просто взял и послушно заткнулся? И ничуть не оскорблён тем, что я командую?

Интересно.

Утром отец уезжает в город ради срочных дел – так мне передаёт невысокий мужчина из персонала. Мысленно я обозвала его «лакеем» – уж больно комично на нём смотрится белый строгий фартук, будто бы мужчина сбежал из ресторана прямо перед подачей блюд в зал.

За неуместным юмором я привыкла скрывать волнение. Я не была готова остаться в доме отца без него, даже если наше первое общение вышло не идеальным. Постоянное присутствие телохранителя, тенью следующего за мной, отнюдь не добавляет спокойствия. Мне удаётся снова пройтись по дому и прогуляться по прилегающей территории, изучая оранжерею, сад, тенистую аллею и почти диковатые участки дальше. Вся территория обнесена высоким каменным забором с линией черепицы, а единственный выход – только главные ворота. Ну или белкой по деревьям.

Я нервно усмехаюсь, дабы снять напряжение, поселившееся во мне от совсем иной мысли. Прогуливаясь по дому отца, я заметила одну неприятную деталь: здесь слишком много мужчин. Точнее, я видела пока только их. Лакей, уборщик, пара садовников и повар. Ни одной женщины.

К горлу подступает комок. Нужно срочно на что-то отвлечься. Лёгкое урчание живота подкидывает мне неплохую идею – можно попробовать приготовить себе перекус.

Кухню я нахожу не сразу. Приходится спросить Айдена о том, как туда попасть, и телохранитель без лишних вопросов проводит меня в нужное помещение. Пока я осматриваю кухню, больше похожую на часть ресторана, Айден что-то тихо говорит местному повару, и вскоре мне предоставляется возможность похозяйничать здесь самостоятельно. В помещении остаюсь только я и телохранитель.

Не то чтобы я особый ценитель кулинарии… но приготовление пищи странно успокаивает. Поиск ингредиентов в незнакомой кухне также оказывается интересным квестом, и сосредоточенность на рецепте помогает мне победить скованность и тревогу. К моему счастью, Айден ничем не выдаёт своего присутствия, почти слившись с мебелью подальше от меня.

Может, всё будет не так плачевно, как я боялась.

Критически оглядываю подготовленные ингредиенты и вздыхаю, преступая к самой нелюбимой части – нарезке. Признаться, в свои двадцать один я так и не умею толком пользоваться ножом. Но если раньше меня смущала только природная неловкость в обращении с такими вещами, то теперь…

Мне становится банально страшно от одного взгляда на простые кухонные ножи.

Ведь в её руках был похожий.

Блокирую эту мысль, не дав ей развиться, и с излишним упрямством берусь за небольшой хлебный ножик. Он не так пугающе выглядит на фоне своих собратьев, да и порезать хоть что-то кроме своих пальцев я могу только таким.

Раз, два, три. Ножик тихо стучит по деревянной дощечке, а сок сладкого перца слегка растекается по её поверхности. Я концентрируюсь только на результате, а не на мысли, что в моих руках покоится нож. Нет ничего страшного в этом ерундовом кухонном предмете, чёрт возьми, да он скорее давит этот несчастный перец, нежели режет его.

Но кухня вокруг меня почему-то начинает знакомо темнеть. Я чуть встряхиваю головой, зажмуриваюсь и раскрываю глаза, прогоняя волну гнёта.

Нет. Ничего. Страшного. Что за ерунда со мной происходит? Неужели меня будет вот так накрывать даже от вида простых предметов, которые так или иначе связаны с тем случаем? Это уже просто смешно.

Когда лезвие задевает палец, поначалу я даже не понимаю, что что-то произошло. Когда вспыхивает совсем ерундовая боль, сознание будто бы прошибает током – испытав скачок ничем не оправданного испуга, я отскакиваю прочь от кухонной панели, выронив несчастный ножик.

Прижав к губам порезанный палец, я слышу позади себя тихие шаги. Резко оборачиваюсь на Айдена и в упор смотрю ему в глаза, одним взглядом предупреждая, что лучше бы ему остановиться. Телохранитель покорно замирает всего в двух шагах от меня. Он скользит внимательным взглядом по моей руке, пытаясь рассмотреть порез с расстояния.

– Отбой тревоги, – бросаю я. – Давай, возвращайся на своё место.

Айден вежливо кивает даже в ответ на грубость, отчего я ощущаю себя просто отвратительно. Честное слово, лучше бы он отвечал мне по заслугам.

– Если понадобится моя помощь, дай знать.

– Обойдусь как-нибудь, – бурчу я скорее в попытке отвлечься, чем всерьёз продолжить глупый конфликт.

Я оглядываюсь вокруг, прикидывая, может ли где-то на кухне храниться аптечка, или в таких богатых домах на это отведён свой собственный медпункт.

Слышу позади себя тихий вздох. Айден покидает кухню и возвращается всего парой минут позже, держа в руках новую, ещё не вскрытую аптечку. Он молча ставит её на кухонную столешницу и надрывает плёнку, одним движением снимая её с бокса.

– Спасибо, – тихо выдавливаю я то, что, как мне кажется, должна.

Айден никак не реагирует на благодарность и, раскрыв аптечку, в такой же тишине возвращается на своё излюбленное место недалеко от окна. Телохранитель частенько посматривает в него – то ли разглядывая пейзаж, то ли проверяя территорию. Вот и сейчас его взгляд скользит по чистому стеклу, а потом вдруг возвращается на меня. Я прерываю секундный зрительный контакт и начинаю рыться в аптечке.

А голову снова одолевают тревожные мысли. Я совсем не хочу, чтобы обычные бытовые вещи приводили меня в такое состояние. Я не хочу сталкиваться с этими проклятыми приступами. Я не хочу быть… такой.

– Порез сначала нужно обработать, а потом уже…

Я сжимаю в ладони пачку пластырей.

– Хватит! – срываюсь я окончательно, не столь от очередной незваной помощи, сколь от собственных мыслей, загоняющих меня в ловушку. – Жила же я как-то без тебя, представляешь?

То ли из-за отсутствия других реакций от природы, то ли из-за поразительного профессионализма, но Айден лишь миролюбиво кивает. Я глубоко выдыхаю, стараясь больше не давать волю эмоциям. В глубине души я прекрасно понимаю, что обхожусь с этим человеком несправедливо агрессивно.

Наклеив пластырь на порез, я тихо произношу:

– Давай договоримся. Без моей прямой просьбы просто не лезь ко мне, ладно? Сливайся с мебелью дальше, и я не буду на тебя орать. Обещаю.

Мне кажется, будто бы его губы подрагивают в тщательно скрываемой улыбке.

Этим вечером, наконец оставшись в одиночестве в своей новой комнате, я бросаю попытку разобрать чемодан и снова списываюсь с Софи. Общение с лучшей подругой действует лучше любых успокоительных.

«Ты не представляешь, какой это кошмар», – начинаю я с тяжёлым сердцем.

«Звучит многообещающе. Я слушаю»

И я рассказываю ей всё. И об отце, в общении с которым я уже умудрилась ошибиться, и о телохранителе, который смог вывести меня на откровения, и о моих попытках минимизировать его присутствие, и о многом, многом другом, что тревожит меня.

Софи читает мои многострочные сообщения и отвечает на все сразу голосовым. Я с улыбкой слушаю подругу, закрываю глаза и падаю спиной на мягкую кровать. Впервые за весь этот бесконечно долгий день я ощущаю себя в безопасности.

Голосовое сообщение Софи заканчивается неожиданным вопросом:

– А этот твой телохранитель, он хотя бы симпатичный?

Я в удивлении раскрываю глаза. Поворачиваюсь на живот, беру телефон в руки и набираю быстрое сообщение:

«Ну… наверное да. Но какая разница?»