Но на этот раз страх пришёл не один. О нет, в этот раз жизнь решила подшутить надо мной особенно паскудно.

Сегодня страх явился ко мне в компании с той самой чертовщиной, о которой я уже понадеялась забыть. Я не хочу, не могу, даже в собственном сознании, называть это «приступом». Подобный термин автоматически клеймит меня больным, слабым человеком, а это ощущение я ненавижу сильнее всего.

Перед глазами появляется первая волна темноты. Музыка ощутимо приглушается, в ушах появляется звон. Руки кажутся ватными, в кончиках пальцев сгущаются толпы противных мурашек, руки начинает покалывать, будто бы я их отлежала обе разом. Я слепо приподнимаю их к лицу, но губы немеют так же, как и язык.

Паршиво. Как же паршиво!

Нужно найти туалет. Просто переждать, пока эта фигня не отпустит меня. Нет таких слов, которые позволили бы мне всецело описать, как сильно я ненавижу то, что происходит со мной. И какое чувство вины я испытываю только за сам факт того, что это есть.

Айден. Мой взгляд судорожно скользит по толпе, пытаясь выцепить из неё всего одного человека. Не представляю, как среди сборища людей в яркой и вызывающей одежде можно потерять человека в чёртовом чёрном костюме.

Нужно найти туалет. Потом всё остальное.

Я неловко пробираюсь сквозь толпу. Сталкиваюсь с танцующими телами, спотыкаюсь, каждый раз пытаюсь восстановить такт шагов и сохранить прежнее направление. Высокие каблуки теперь кажутся настоящим испытанием.

Людей так много. Месиво из жарких, липких от пота тел, чужого смеха, громкой музыки и ярких вспышек света. Окружение начинает опасно раскачиваться вокруг меня, а ощущение равновесия и ориентации в пространстве стремительно ускользает. Страх прилипает ко мне второй кожей и сдавливает грудную клетку, зажимает горло и вгоняет в крупную, лихорадочную дрожь.

Вот чей захват точно смертельный.

Мне повезло дойти до нужного углубления в этом огромном помещении. Заприметив ярко-зеленую вывеску «WC», я делаю последний рывок и ковыляю к двери с изображением танцующего женского силуэта.

Я почти вваливаюсь в крохотную комнатку с раковиной и двумя кабинками. Здесь я оказываюсь одна – видимо, уборных в баре как минимум несколько.

Прохлада от кондиционера заставляет меня жадно схватить ртом воздух, не обращая внимания на противный смрад. Я опираюсь руками о раковину и включаю ледяную воду. Опускаю под неё трясущиеся руки, пока перед глазами прокатывается вторая волна удушающей темноты – значит, точно не пронесёт. Пульс бьётся где-то в шее, в ушах шумит кровь. Виски ломит, затылок и шея сзади поддаются такому же онемению, что и руки.

Я не сразу понимаю, что горло сдавливает слезами. Резко поднимаю взгляд к зеркалу и пристально смотрю себе в глаза, не обращая внимания на то, как плывёт картинка.

Никаких слёз, Шелл Мэйджерсон. Никаких. Слёз.

Умываюсь ледяной водой, наплевав на макияж. Разгорячённое лицо неприятно покалывает, но мне становится хоть немного легче.

Внезапно дверь позади меня распахивается. Я успеваю пережить вспышку ужаса, прокрутив в объятом туманом сознании тысячу и одну догадку о предстоящем развитии событий, ведь я замечаю высокий мужской силуэт. Его здесь быть совсем не должно.

Я успеваю резко развернуться, прежде чем наконец понимаю, кого вижу перед собой.

Айден.

От накатившей волны облегчения я слегка покачиваюсь, утеряв равновесие. Телохранитель поддерживает меня под локоть, а потом…

Не знаю, что вдруг происходит со мной потом.

Понятия не имею, почему я поддаюсь порыву и крепко обнимаю Айдена. Вдыхаю лёгкий запах его парфюма, прислоняюсь щекой к прохладной ткани пиджака и ощущаю, как страх наконец отступает. Хотя бы на одно драгоценное мгновение.

А после я выдыхаю тихо:

– Увези меня отсюда. Пожалуйста.

Айден не шевелится. Застыв, словно истукан, он медленно опускает голову, чтобы взглянуть на меня. Я начинаю осознавать наше положение и тут же отлипаю от него, глухо бурча извинение.

Он ничего не отвечает. Просто аккуратно берёт меня за руку и выводит из уборной. Слепо следуя за ним, я поражаюсь, как легко он проходит сквозь толпу. Хотя с таким внушающим внешним видом… наверное, люди расступаются перед ним сами.

Прохлада улицы приятно остужает кожу, а внезапно отступивший от разума омут сулит мне надежду, будто бы я смогу справиться сегодня без полного позора. Будто бы я смогу держаться молодцом. Но пока мы идём к машине, перед моими глазами прокатывается третья волна темноты. Последняя. Я даже не успеваю осознать, почему Айден вдруг останавливается и хватает меня уже обеими руками.

Мгновение – и вот я уже в машине, на задних сиденьях. Под моей головой лежит что-то мягкое и плотное одновременно. Только по прикосновению ткани к щеке я узнаю пиджак Айдена и тут же раскрываю глаза.

Сам он сидит за рулем. На нём белоснежная рубашка, в районе груди я замечаю ремни портупеи для оружия. Судя по всему, мы в пути уже какое-то время: городской пейзаж за окном успел смениться полем и мелким подлеском. Айден спешит, ведёт машину с ощутимым превышением скорости. Я глубоко вдыхаю и тут же сталкиваюсь с весьма серьёзной проблемой.

С трудом приняв горизонтальное положение, я крепко сжимаю челюсть. Ужасный рвотный позыв скручивает органы не только в животе, но и будто бы во всём остальном теле.

– Останови машину, – выдыхаю я с трудом, так как язык всё ещё деревянный, – если не хочешь потом убираться.

Айден кидает на меня быстрый взгляд через зеркало заднего вида и кивает. Сначала он просто перестаёт набирать скорость и только потом плавно прожимает тормоз. Машина останавливается на обочине медленно, без резких толчков, но времени у меня катастрофически мало.

Я путаюсь в собственных ногах. Шиплю и стягиваю чёртовы туфли напрочь, босиком выбираюсь из машины и тут же оборачиваюсь. Как я и предполагала, Айден покидает водительское место и намеривается идти за мной.

Ну уж нет. Хватит с меня позора на сегодня.

– Оставайся в машине! – рявкаю я грозно. В трезвом состоянии я бы нашла другой способ убедить телохранителя, но сейчас я конечно же уверена, будто бы мой голос звучит достаточно угрожающе. – Понял меня? Ни шагу за мной.

Даже босиком мне всё так же трудно ходить. Не стоило мешать все эти коктейли и пробовать шоты… пускай первый, самый жёсткий этап опьянения уже миновал, я понимаю, что моя смелость будет аукаться мне ещё как минимум сутки.

Я не успеваю дойти до линии деревьев или хотя бы кустов. Просто наклоняюсь вперёд, практически посреди поля, и извергаю хотя бы часть этой отвратительной жижи, которую сама же вливала в себя этим вечером. Мне настолько плохо, что, если бы меня убило прямо здесь какой-нибудь чёртовой молнией, клянусь, я не была бы сильно против.

Когда меня наконец перестаёт выворачивать, я выпрямляюсь и пытаюсь отдышаться. Я надеюсь, что хотя бы сейчас Айден имеет совесть не смотреть в мою сторону.

Как же стыдно. Ужасно стыдно. За всё, что было сегодня. За этот треклятый алкоголь, за мои барьеры, за этот мой… приступ. И в конце концов за тошноту.

За меня саму вообще.

Когда я, ковыляя на неровной почве, возвращаюсь к машине, Айден всё ещё стоит возле водительской двери. Он подходит к переднему бамперу и кивает мне:

– Посиди. Подыши воздухом.

Я слишком вымотана, чтобы спорить. Преодолев ещё несколько шагов, я неловко сажусь на капот. Машина всё ещё заведена, тихий рокот двигателя почему-то навеивает на меня спокойствие. Краем зрения я вижу, как Айден открывает пассажирскую дверь и что-то достаёт с задних сидений. Секундой позже он протягивает мне бутылку с водой, заранее открытую.

Как же это кстати. Я жадно отпиваю несколько глотков, в то время как Айден присаживается на капот рядом со мной. Только сейчас я осознаю, как же сильно меня трясёт – буквально колбасит. Похоже, он тоже это замечает, ибо тихо произносит:

– Похоже на алкогольное отравление. Зачем столько пить?

Мне нечего ему ответить. Что я, пущусь в объяснения, что таким образом я пыталась ослабить прутья своей же собственной клетки? Смешно. Театрально.