Несмотря на волнение, я едва прячу ядовитую улыбку. Представляю, как Нейтан – надеюсь, в слезах, – требует декана выгрузить записи с камер видеонаблюдения и просматривает минуту за минутой, час за часом, пока с пеной у рта не начинает доказывать, что знает одну из виновных. Надеюсь, Нейтан Пирс познал отчаяние.

Тем временем папа переводит такой же пылающий взгляд куда-то поверх моей головы.

– А ты, олух, где в это время был?!

Я едва сдерживаюсь, чтобы не обернуться и не обменяться взглядами с Айденом. Судя по всему, на камерах его видно не было, телохранитель держался вне зоны видимости. Умно, даже не удивительно. Но это не спасает его от прямого вопроса, соврать в ответ на который он не имеет права.

Зато имею я.

– Я сбежала, – отвечаю я быстрее, чем он успевает открыть рот.

Суровый взгляд отца возвращается ко мне. Я чувствую это едва ли не всем своим существом, но, несмотря на сжимающий горло страх, поднимаю голову и смотрю отцу прямо в глаза.

– Сбежала от своей охраны, набрала какую-то шайку, испортила чужую машину, сбежала с места преступления, – гневно перечисляет он. – Чтобы успокоить родителей этого парня и замять дело в университете, мне пришлось отдать крупную сумму. Зачем ты в это ввязалась, Шелл? Я не ожидал от тебя такой низости.

Презрение, сквозящее во взгляде папы, ранит меня куда больше, нежели его гнев. Меня начинает захлёстывать отчаяние.

– Низости? – переспрашиваю я на выдохе. – Ты бы знал…

– Я не хочу ничего знать! Я не хочу, чтобы моя дочь прославилась хулиганкой в двадцать один год. Что за недостойное поведение в таком возрасте?

Обида, чувство несправедливости и вины смешиваются с яростью. Опасный коктейль заполняет мой рассудок, слова вырываются изо рта быстрее, чем я успеваю их обдумать:

– Зато у тебя есть шанс наверстать упущенные годы воспитания, только вот с таким подходом ты с этим не справишься.

Пока отец, явно не ожидавший подобной дерзости, буквально прожигает меня взглядом, я взрываюсь окончательно и резко встаю из-за стола. Громко скрипит стул, а после наклоняется назад, рискуя с грохотом упасть, однако ожидаемого шума не следует – Айден успевает подхватить стул за спинку и аккуратно отставить в сторону.

Я выдерживаю взгляд отца только потому что нахожусь в этом зале не одна.

– А ты скажи мне, как нужно было поступать, – отчеканиваю я, смотря ему в глаза. – Расскажи, как нужно было решать дела с человеком, который травит моего лучшего друга и ни во что не ставит ни единую душу, будто весь этот мир крутится вокруг него? Расскажи, какую политику мне стоило избрать против козла, который понимает только язык таких же идиотских поступков, которые совершает сам?

Я выпаливаю эти слова с отчаянием, мой голос предательски дрожит. Наверное, отец видит слёзы, едва ли удерживаемые мной в уголках глаз. Чёрт возьми, я выгляжу абсолютно по-идиотски.

Но отчего-то плечи отца едва заметно опускаются. Он смотрит мне в глаза и молчит. В сущности, ответить ему нечего. Как я и предполагала.

Мне срочно нужно выпустить пар. События последней недели будто бы скрутили в тугой комок все мои нервы, а это состояние приносит катастрофический, нескончаемый дискомфорт. Волнительные события вроде бы остались позади, а вот тело всё ещё скручено напряжением, как старая ржавая пружина.

Поэтому, направившись прочь из обеденного зала, я прохожу мимо лестницы на второй этаж и быстрым шагом направляюсь к выходу во внутренний двор. Оказавшись на улице, жадно вдыхаю прохладный воздух и разжимаю добела стиснутые кулаки. Под ногами мягкий песок вперемешку с редкими вкраплениями травы – лучше и не придумать. Я разворачиваюсь к Айдену и сталкиваюсь с его немым вопросом, выраженным в слегка приподнятой брови.

– Ты же знаешь какие-нибудь основы самообороны?

Только произнеся этот вопрос, я понимаю, насколько нелепо он звучит. Стоило сформулировать иначе: ты знаешь именно основы, а не слишком сложные профессиональные элементы? Но уже поздно.

В его взгляде я замечаю отголосок удивления. Наверное. Мне всё ещё трудно различить, какие эмоции я сама придаю его лицу, а какие можно увидеть на самом деле.

– И не только основы. Почему ты спрашиваешь?

– Научи меня.

Вот теперь удивление в его взгляде точно настоящее.

– Ты уверена?

– Угу. В конце концов, лишними такие навыки точно не будут. Как там это делается? – я выставляю вперёд слегка сжатые кулаки. – Что-то такое?

Я пытаюсь слегка стукнуть Айдена по плечу, но он уворачивается всего лишь лёгким поворотом корпуса. Я неловко спотыкаюсь, и, пока восстанавливаю равновесие, телохранитель уже оказывается за моей спиной. В случае настоящего спарринга я бы уже была в захвате, что означало бы проигрыш. Но почему-то прилива страха я не испытываю. Моё предчувствие меня не подводит – никакого захвата не следует.

– Если желаешь изучить основы самообороны, – Айден слегка выделяет это слово интонацией, – то запомни: никогда не пытайся напасть первой. А если хочешь научиться атаковать, развернись и пробуй.

Я медленно поворачиваюсь к нему лицом, раздумывая. Смеряю телохранителя внимательным взглядом, прикидывая, как справиться с таким противником. Он высок, выше меня почти на целую голову, а разница в мышечной массе и вовсе критична. Если бы ситуация, в которой между нами произошла бы драка, была реальной, я бы никогда не смогла выйти из неё победителем, даже будь при мне серьёзное оружие. Но если откинуть глас рассудка… куда стоит атаковать в первую очередь?

Сгруппировавшись, я пытаюсь нанести несильный удар в район живота, намереваясь дополнить атаку подсечкой под ноги – таким приёмам учил меня в своё время Лиам. Не то чтобы у меня хоть когда-то хорошо получалось.

Но Айден легко избегает соприкосновения моего кулака с его пиджаком. То, как тихо, плавно и легко он двигается, начинает меня злить. На его фоне я кажусь неуклюжим медвежонком, который только-только встал на задние лапы. Я пытаюсь ударить снова, и моя рука оказывается в аккуратном захвате его пальцев.

Они оказываются тёплыми. Не знаю, почему моё сознание выцепило эту крохотную деталь и перестало фокусироваться на том, что я должна атаковать. Я останавливаюсь, просто не зная, что делать дальше.

– Если поймали, – терпеливо поясняет Айден. – Атакуй свободными конечностями не ту руку, которая тебя держит, а корпус. Чаще всего он в таком положении не защищён. Помни о болевых точках. Пах, солнечное сплетение. Второй вариант бесполезен, если противник в очень хорошей физической форме, мышцы его спасут. Если нет доступа к корпусу, бей по локтевым сгибам или носу. Ключицы и шея тоже слабые места, но их легко защитить.

Сконцентрировавшись, я почему-то расслабляюсь. Из-за парадоксального отсутствия страха я в силах обдумать каждый свой следующий шаг. Ограничения по времени нет, по крайней мере, пока Айден терпеливо ждёт моего выпада.

На выдохе я наношу резкий удар ребром ладони по сгибу его локтя. Сомневаюсь, что этой жалкой атаки достаточно, чтобы ослепить его болью, но Айден отпускает моё запястье.

А я продолжаю. Толкаю его плечом назад, наношу удар кулаком снизу, от которого телохранитель уворачивается, плавно уйдя в сторону.

– Хорошо, – одобрительно кивает он.

Почему-то я улыбаюсь. Разгорячённая кровь разливается по телу, согревая и прогоняя то давящее со всех сторон напряжение, которое преследует меня последние несколько дней. Я провожу ещё несколько быстрых атак, и Айден, легко избегая их, подсказывает, в чём были ошибки и как сделать лучше. Я внимательно слушаю каждое его слово и почти сразу же повторяю удары по воздуху с учётом новых корректировок. Адреналин и ощущение, будто бы я что-то могу, опьяняют.

Ровно до того момента, пока Айден, избежав очередной атаки, не оказывается у меня за спиной и не берёт меня в захват. Весь жар и пыл, обуревающие меня до этой секунды, бесследно исчезают, будто схлынув. Их место занимает парализующая вспышка страха.