Крегар выслушал ее с непроницаемым лицом, не отводя твердого взгляда. Этот взгляд заставил Меллар смутиться.

«Что на меня нашло? Почему я грублю начальнику полиции? – тут же подумала она. – Это все усталость и недосып, надо заканчивать этот разговор. И заканчивать на хорошей ноте».

– Давайте сделаем так, – примирительно сказала Меллар, – я сама поговорю с Рагилем-асаром, а вы подготовите мне список вопросов.

Крегар склонил голову к плечу, обдумывая предложение.

– Вы считаете, это уместно?

– Почему нет? Я же не полиция, я не собираюсь его задерживать. Всего лишь передам приглашение на аудиенцию. От возможности встретиться с главой государства еще никто не отказывался.

– Хорошо, – спустя несколько секунд согласился Крегар, – можно попробовать. Но если ничего не выйдет, я просил бы вас еще раз обдумать вопрос с отменой этого закона. Он ни к чему. Никто этих детей, вернее, уже взрослых людей, не тронет.

– Конечно-конечно, обязательно обдумаю, – пообещала Меллар и с облегчением вздохнула, когда спина Крегара скрылась за дверью.

Скинув туфли, она подтянула под себя ноги, уютно устраиваясь в огромном председательском кресле, и посмотрела в окно. На улице было темно, Айхенлин уже давно укрыла тихая спокойная ночь. Через несколько секунд Меллар почувствовала, как веки тяжелеют.

«Надо идти домой, – решила она. – Так я, чего доброго, усну».

Меллар надела туфли и взяла верхнюю одежду. Уже собираясь уходить, она вернулась к своему столу. Переложила в одну руку длинное синее пальто и сумку, а другой стала поочередно открывать оставленные Крегаром папки. Найдя нужную папку, она еще раз посмотрела на фото Рагиля-асара, отметив странный недружелюбный взгляд мужчины. Взгляд человека, который не любит привлекать к себе лишнего внимания.

«Что же с тобой не так, Рагиль-асар? – задалась вопросом Меллар, кладя папку в сумку. – И как мне заставить тебя раскрыть все свои секреты?».

Председатель потушила за собой свет и вышла из кабинета.

Рагиль

– Я могу вам помочь, господин…?

Парень пах какой-то странной смесью медикаментов, ментола и камфоры. Я сразу вспомнил, как болел в детстве, и меня растирали разогревающими мазями.

– Рагиль-асар, – представился я, раз уж помощник аптекаря хочет знать, как ко мне обращаться. На его лице растянулась услужливая улыбка.

– У нас широкий ассортимент нейростимуляторов, господин Рагиль. – Он указал рукой на витрину, возле которой я застыл. Высокий деревянный шкаф со стеклянными дверцами, за которыми стояли ряды картонных упаковок и баночек с малознакомыми названиями. На одной из полок красовалась модель мозга с раскрашенными в разные цвета зонами. На дверях висели замки.

– Какая проблема вас беспокоит? – не унимался продавец. – Плохая память? Трудности с концентрацией?

– Есть у вас что-нибудь для возвращения воспоминаний?

– Возвращения? У вас амнезия?

– Похоже на то. Я не могу вспомнить события целого дня.

– Боюсь, тогда вам нужно обратиться к врачу, – сказал фармацевт. – Для подбора лекарства нам требуется медицинское заключение с установлением причины амнезии. Ведь одно дело, когда потеря памяти вызвана травмой, и совсем другое, если вам диагностируют нейродегенерацию.

Я сглотнул. Чем бы ни была эта нейродегенерация, надеюсь, это не мой случай. Может, в самом деле сходить к врачу? Но не вызовет ли подозрения, что я ничего не помню о том дне, когда произошел пожар? Хотя говорят, он случился вечером.

Я засунул руки в карманы куртки, рассеянно оглядывая витрину и думая, как мне поступить, и нащупал блистер. Посмотрел на аптекаря, ожидающего моей реакции, и как можно более непринужденно спросил:

– У вас случайно не продается лекарство под названием «Омроникс»?

Фармацевт окинул взглядом шкаф, придвинув к переносице очки, и переместился к соседней витрине. Достал оттуда коробочку и передал мне.

– Держите. «Омроникс» отпускается без рецепта.

– И как он работает? – спросил я, вчитываясь в мелкий шрифт на упаковке.

– «Омроникс» улучшает работу всех когнитивных функций, в том числе и памяти. Но я не уверен, что он поможет при амнезии.

– Здесь сказано, что в составе два милиграмма действующего вещества. – Аптекарь кивнул. – А может быть больше? Например, восемь?

Я вспомнил, что на найденном в кармане куртки блистере была именно такая цифра.

– Никак нет, господин Рагиль. «Омроникс» выпускается только в этой дозировке.

– Но как же, – начал сочинять я, – мне абсолютно точно попадался «Омроникс» с дозировкой восемь миллиграмм. Здесь не может быть ошибки.

Помощник аптекаря внимательно оглядел витрину, где стоял препарат, и еще раз подтвердил, что в такой дозировке «Омроникс» не производят. Я устало вздохнул, ощущая досаду. Это самая большая аптека в городе, здесь раньше всех появляются разрабатываемые в Корпусе лекарства. Как они могут не знать про другую дозировку «Омроникса»?

– Вы не могли бы позвать старшего фармацевта?

Помощник аптекаря кивнул, стирая с лица маску доброжелательности, и отправился в соседнее помещение, расположенное за кассой. Через несколько минут он вышел оттуда вместе с мужчиной в два раза старше него. На нем тоже были очки и белый халат, надетый на рубашку с туго затянутым галстуком. Запах ментолового эфира усилился.

– Чем обязан, господин Рагиль? – немного нервно обратился ко мне аптекарь, как бы намекая, что я отвлек его от более важных дел, а обслужить покупателя вполне может и помощник, на которого он бросил недовольный взгляд.

Я еще раз сказал про предмет своих поисков, упомянув, что надеялся отыскать его в самой лучшей аптеке города.

– Видите ли, господин Рагиль, «Омроникс» действительно планировали выпускать в указанной вами дозировке, но он не прошел клинические испытания, и тогда состав пришлось скорректировать.

– Как это – не прошел?

Фармацевт почесал отросшие по бокам седые волосы и провел рукой по лысине.

– Я сейчас не помню всех деталей, читал об этом вскользь. Кажется, проблема заключалась в том, что при таком количестве активного вещества «Омроникс» негативно воздействовал на регионы мозга, связанные с памятью, и блокировал доступ к воспоминаниям. Они как бы есть, но человек не может к ним обращаться.

Мы с помощником аптекаря переглянулись. Уверен, он тоже подумал о моей амнезии. Старший фармацевт продолжил:

– Испытуемым удавалось разблокировать память, только когда они вступали в контакт с объектами, связанными с потерянными воспоминаниями.

– Что это значит? – Слова фармацевта звучали для меня как пийкрунская грамота.

– Это значит, что нужен триггер. Для чего, по-вашему, людям с амнезией рекомендуют больше общаться с близкими или посещать места, в которых они бывали раньше? Чтобы спровоцировать узнавание. Снятие эффекта от «Омроникса» происходило так же. Испытуемые возвращали себе воспоминания, когда снова бывали в том месте или разговаривали с теми людьми, которые косвенно связаны с моментом, когда человек принял «Омроникс». Но это все очень примерно, – фармацевт поднял руки, будто открещиваюсь от своих слов, – если интересуетесь этим вопросом, лучше сами запросите отчет с испытаний в Библиотеке Айхенлина. Там есть отдельный сектор с документированными исследованиями Корпуса. А я вам больше ничем помочь не могу, кроме как еще раз повторить, что «Омроникс» в дозировке восемь миллиграмм после тех испытаний на рынок так и не вывели, и даже в нашей аптеке вы его не найдете.

Я поблагодарил фармацевта за обстоятельный рассказ и вышел на воздух. Достав блистер из кармана, еще раз изучил надпись на плоской стороне упаковки. Ошибки быть не может, здесь написано восемь миллиграмм. Написано так же, как и на других лекарствах, выпускаемых государственными компаниями. Не думаю, что надпись подделана.

Спрятав блистер в карман, я надвинул на глаза кепку и провел рукой по лицу. Выводы напрашивались неутешительные. Все указывает на то, что я принял таблетку восьмимиллиграммового «Омроникса», который неизвестно как у меня оказался, и мои воспоминания заблокировались. Принял сам или меня заставили принять? Я сжал блистер в кармане. Мысль о принуждении пугала, но другого объяснения я найти не могу. Зачем я бы стал лишать себя воспоминаний? Не может же это и в самом деле быть связано с пожаром! Где Корпус, и где я! Просто смешно…