— У него свое дело, — ответила Мадлен.

— Значит, вы из капиталистов?.. — тряпка в руке у Алеши замерла.

— Нет, папа шофер.

— А кто его хозяин?

— Он сам хозяин. Работает на своей машине.

— Частник, значит, — произнес Алеша.

— А что такое частник? — спросила Мадлен, но Алеша ей не ответил и снова стал усиленно орудовать тряпкой.

Мадлен уловила в его тоне насмешку и почувствовала себя неловко. Какое-то незримое препятствие легло между ней и этим мальчиком.

— А у вас давно отец безработный? — спросила она, думая о девочке, которая должна была сюда прийти и почему-то задержалась. Теперь ей, конечно, ничего не заплатят. Деньги получит мальчик, который выполняет ее работу.

— Он не безработный!.. — удивленно посмотрел на нее Алеша. — Он работает…

— Значит, мало зарабатывает! — с сожалением сказала Мадлен. — У меня есть подруга Люсьена. Ей приходится нянчить чужих детей… А вашу девочку теперь выгонят? Вы скажете хозяину, что она не пришла?!

Зажав тряпку в руке, Алеша с сожалением взглянул на Мадлен.

— Сразу видно, что вы иностранка!.. Ничего в нашей жизни не понимаете! Мы просто сами решили помогать Михаилу Ивановичу, потому что он инвалид.

— А-а… — растерянно произнесла Мадлен, — это он вам платит жалование?

— Никто нам не платит!.. Мы все делаем бесплатно! — Алеша старался говорить с Мадлен терпеливо, как учитель, а про себя удивлялся, как это она не понимает простых вещей. — Понимаешь, мы помогаем инвалидам и другим, кто нуждается в помощи. У нас в отряде организована «Служба внимания». Понимаешь?

— Теперь, кажется, понимаю. — Мадлен кивнула головой.

— Можно, я помогу? — спросила она, поднялась с места и стала расставлять вещи по-своему. — Надо, чтобы в комнате было красиво! А мальчики это не умеют.

Мебель находила новые места, и все вокруг постепенно преображалось.

Алеша взял на кухне ведро с очистками, вынес его во двор и вернулся.

— Никто не приходил? — крикнул он из передней.

— Никто, — сказала Мадлен.

Он звякнул пустым ведром.

— С этой Светой всегда недоразумения…

— Света?.. — переспросила Мадлен. — Она, кажется тоже подписала письмо?

— Да… Ну, мы теперь ее проработаем! Будет знать как опаздывать!..

— А что такое «проработаем»? — спросила Мадлен.

— Ну это… как бы сказать… — Алеша слегка замялся. — Обсудим ее поведение.

— Обсудим? — Мадлен испуганно взглянула на Алешу. — Значит, ее будут судить?

— Да нет!.. — Алеша сделал паузу, стараясь подобрать понятные для Мадлен слова. — Ну, соберемся всем отрядом, скажем, что она нехорошо поступила… Что она должна отвечать за свои поступки.

— Может быть, она заболела? — Мадлен попыталась защитить незнакомую ей Свету. Она создала в своем воображении образ бедной девочки, которая вынуждена быть приходящей прислугой. И сейчас, когда все это оказалось не так, чувство симпатии к Свете не исчезло.

— Выясним! — ответил Алеша. — Вы лучше расскажите про вашего Жака. Это тот самый, которого похитили?..

— Да!

— Мы как прочитали в газете, так сразу и подумали, что это тот самый!.. Они с ним так ничего и не смогли сделать?

— Ничего, — сказала Мадлен, — мы им не дали!..

Он с восхищением посмотрел на нее.

— Как это было?

Мадлен вкратце рассказала подробности похищения Жака.

— Мы очень все жалели, что не можем вам помочь!.. Знаешь, Мадлен, — сказал он, невольно переходя на «ты». — Мы соберем отряд, а ты нам расскажешь, как вы там живете!..

— Хорошо! — сказала Мадлен, подумала и прибавила: — Если бабушка разрешит!..

— Бабушка? — удивился он. — Какая бабушка?!

— Я же с ней приехала.

— Приехала с бабушкой? А где она?..

— В гостинице. Она легла спать, а я ушла. — Мадлен взглянула на часы и вдруг забеспокоилась:

— О, mon Dieu!..[4] Как много времени!.. Она уже проснулась. Поднимет всех на ноги!.. Решит, что со мной что-нибудь случилось…

— Я тебя провожу, — сказал Алеша. — А когда же ты опять придешь? Ребята захотят с тобой познакомиться!.. Мы очень ждали тебя, но только не верили, что ты скоро приедешь…

— А я взяла и приехала!.. — Мадлен засмеялась и стала развязывать свой фартук.

Они стояли посреди тщательно убранной квартиры и любовались делом своих рук.

— Скажи, Мадлен, — вдруг спросил Алеша, — а как ты очутилась у Михаила Ивановича и почему сказала, что это квартира твоей бабушки?!.

— Бабушка здесь родилась. И весь этот дом принадлежит ей. А мне очень хотелось посмотреть…

— Значит, твоя бабушка была домовладелка? — сказал Алеша и вдруг поразился собственной мысли.

— Как ты сказал?

— Домовладелка?..

— Я не знаю такого слова, — проговорила Мадлен, — но у бабушки есть завещание!.. Мой прадедушка завещал ей этот дом…

— Ух ты! — воскликнул Алеша. — Как бы мне посмотреть на твою бабушку?.. Понимаешь, я много читал о буржуях, которые раньше жили в Одессе, но никогда не видел, их прогнали очень давно! Даже моего отца еще тогда на свете не было. А тут, пожалуйста, живая капиталистка, буржуйка из Парижа!.. Я только не понимаю, если твоя бабушка такая богатая, почему отец должен работать шофером.

— Моя бабушка вовсе не капиталистка! — резко сказала Мадлен.

— Но у нее же собственный дом!

— Этот дом здесь, в Одессе. А в Париже у нее нет дома!.. У нас квартира чуть побольше этой!..

— Ну, значит, бывшая капиталистка!

Мадлен холодно взглянула на него.

— Вы не очень любезны, — сказала она. — Не смейте обижать нас!.. Был бы здесь Жак, он бы научил вас, как надо разговаривать с девочками! — Она резко повернулась и направилась к двери.

Алеша кинулся вперед и заслонил ей дорогу.

— Мадлен, — попросил он, — прости меня! Я не хотел обидеть тебя и твою бабушку!

— Вы плохо воспитаны! — ответила Мадлен с обескураживающей серьезностью. — Пустите, я должна уйти.

— Я очень прошу тебя, Мадлен, давай помиримся, — в правой руке Алеша держал щетку и, волнуясь, размахивал ею. — Прости меня, я не хотел обидеть твою бабушку!.. — повторил он. — Но, понимаешь, у нас же нет людей которые владеют такими большими домами!..

— Но вежливые у вас есть?..

Она не хотела удостоить его даже взглядом. Они стоя, ли друг против друга, точно противники: она — желая поскорее уйти отсюда, а он — полный стремления как-то загладить нанесенную ей обиду. Он опять бестолково взмахнул палкой, вдруг что-то звякнуло, и — трах! — осколки разлетелись в разные стороны.

— Я задел щеткой горшок! — в ужасе воскликнул Алеша.

Он стал быстро собирать черепки. Путь для Мадлен был открыт. И ей теперь ничто не мешало уйти. Но чувство товарищества одержало верх. Она нагнулась и стала помогать Алеше.

— Смотри-ка! — вдруг сказал Алеша. — Тут лежал осколок снаряда!

Он протянул ей кусок темного металла, с острыми краями, — одна из стенок сохранила канавку для медного ободка. Мадлен посмотрела, но в руки не взяла. Она не хотела примирения.

Черепки разбитого горшка были везде, под стульями, под шкафом и под диваном. Надо было скорее собрать их. Ведь с минуты на минуту мог вернуться владелец квартиры.

Алеша, как и все ребята, немного побаивался Михаила Ивановича. Он был не из тех, кто любит пошутить, посмеяться или без устали рассказывать эпизоды из своего прошлого.

Ребята знали лишь то, что Михаил Иванович был военным моряком и во время войны вел в Одессе подпольную работу. Каждый год двадцать третьего февраля он надевал свою морскую форму с длинным рядом звенящих орденов и медалей. Ребята часто просили его поделиться своими воспоминаниями. «Какой уж из меня рассказчик! — отмахивался Михаил Иванович всякий раз. — Вы лучше книжки читайте, там все написано!..»

Доступным для ребят он был только тогда, когда часами сидел в своем сарае во дворе и мастерил корабли: фрегаты, парусные яхты, линкоры… А ребята стояли в дверях сарая и, затаив дыхание, смотрели, как он работает…