Его тяжелые шаги приближались.
— Стой! — кричал он. — Стой, девчонка!.. Буду стрелять.
Но Мадлен не остановилась.
В горячке она забыла, куда нужно свернуть. И в поисках выхода потеряла время… Сейчас, сейчас он схватит ее…
Но вдруг рядом с ней оказалась Люсьена. Мадлен не заметила, откуда она взялась. Люсьена бежала возле нее.
— Давай мне!.. Давай!.. — шептала она на бегу.
Мадлен сунула ей свой пакет, и Люсьена молнией метнулась в какой-то подъезд.
Мадлен тем не менее не замедлила бега. Она выскочила на улицу, перебежала ее и вбежала в сквер, заросший густыми кустами. И преследователи сразу потеряли ее из виду.
Мадлен лежала в высокой траве, спрятавшись за стволом тополя, и, тяжело дыша, смотрела, как мечется по тропинкам высокий человек в сером костюме. Вот он остановился у скамейки и спросил что-то у пожилой дамы, которая читала журнал. Дама отрицательно покачала головой…
И тут появился черный спаниэль… С веселым лаем он выскочил из-за дерева прямо на Мадлен, явно рассчитывая, что она станет с ним играть.
Мадлен охнула от неожиданности… Сейчас ее обнаружат!.. Она еще теснее прижалась к земле.
Но спаниэль перестал лаять. Он подошел к Мадлен, обнюхал ее, потом презрительно фыркнул, точно она не заслуживала его внимания, и медленно поплелся в сторону.
Когда Мадлен снова подняла голову, человека в сером костюме уже не было видно…
Глава седьмая
Ну и молодец Люсьена!.. Она встретила Мадлен на пороге своей квартиры, провела в комнату и вытащила из-под подушки пакет, спасенный ценой совместных усилий.
— Тише, мама ничего не знает! — прошептала она.
Девочки пристроились рядом в одном кресле, и Люсьена стала тихо рассказывать, как она, увидев, что Шарль на бегу передал Мадлен какой-то сверток и та бросилась бежать, сама испугалась и побежала следом. У ворот оглянулась, увидела, что какой-то человек гонится за Мадлен, и сразу сообразила, что дело неладно. Ей был известен короткий путь на соседнюю улицу, и она оказалась там раньше…
Откуда у этой всегда малоподвижной, вялой на вид девочки такая энергия! И ведь в решительный момент не испугалась, помогла. Мадлен слушала и удивлялась.
— А я-то раньше думала, что ты сделана из макарон! — засмеялась Мадлен. Теперь, когда тревога ее прошла, все казалось уже менее страшным.
Подруги посмеялись. Мадлен заторопилась домой.
— Ведь я еще ничего не знаю, что с папой, — сказала она. — Ох, как я за него боюсь!..
И она взяла сверток из рук Люсьены.
Опытный конспиратор, конечно, не решился бы забрать с собой вещественные доказательства, не выяснив предварительно обстановки. Но Мадлен уже не думала об опасности. Главным для нее было — скорее сообщить отцу, что она не сплоховала и в точности выполнила все, что ей было приказано.
Она благополучно добралась до своей квартиры. Отец был уже дома. Он вернулся за несколько минут до ее прихода и уже хотел идти ее разыскивать. Бабушка сидела перед ним на стуле и плакала.
Мадлен остановилась на пороге и высоко взмахнула свертком. Мрачное лицо отца прояснилось. Он шагнул ей навстречу.
— Как я счастлив, что ты цела, Мадлен!.. — произнес он. — Если бы с тобой что-нибудь случилось, я бы себе этого не простил!..
Мадлен бросилась к нему на шею. Отец тихо охнул.
— Осторожнее! — крикнула бабушка. — Отец ранен.
Голова Густава была забинтована. Перевязанная рука висела вдоль туловища.
Здоровой рукой он взял у Мадлен бумаги и быстро просмотрел их.
— Теперь мы поборемся, Мадлен! — сказал он, но, встретив пронзительный взгляд мадам Жубер, осекся.
— Что в этих бумагах? — спросила она.
— Показания свидетелей, — ответил Густав. — Теперь мне легче доказать, что столкновение произошло не по моей вине!
Мадам Жубер всплеснула руками.
— Доказывай не доказывай, все равно мы теперь нищие, — воскликнула она. — Знаю я эти страховые компании! Они всю душу вымотают!.. Двое убитых и разбита машина!.. Боже мой, как все ужасно… Густав, сейчас же иди ложись! У тебя может оказаться сотрясение мозга!
Густав засунул бумаги в карман пиджака и пошел в свою комнату.
Мадам Жубер хотела позвать врача, но Густав сказал, что позднее он сам пойдет к нему, плотно закрыл за собой дверь и попросил, чтобы его не беспокоили.
Оставшись вдвоем с Мадлен, мадам Жубер принялась сокрушаться.
— Что мы теперь будем делать, Мадлен? Как жить дальше? — спрашивала она, больше обращаясь к самой себе, чем к внучке. — Ведь Густава могут посадить в тюрьму. Расскажи все, что ты видела!
Мадлен рассказала ей обо всем, кроме того, как она спасала бумаги. Она понимала, что если об этом молчит отец, то и ей нужно хранить эту тайну. Кроме того, Мадлен уже по опыту знала: если что-то скажешь бабушке, она тут же под большим секретом разболтает всем своим знакомым.
Недослушав Мадлен, бабушка вдруг поднялась с места и бросилась к закрытой двери:
— Густав! А что сказали полицейские? — крикнула она.
— Несчастный случай, мадам Жубер! Несчастный случай! — отозвался он из-за двери.
— А кого они считают виноватым?
— Потом поговорим, мадам Жубер, у меня сейчас очень болит голова, и я хочу спать…
Бабушка снова села возле стола. Ее длинные пергаментные пальцы комкали край салфетки.
— Я буду действовать, Мадлен! — вдруг решительно сказала она. — Ты посиди с отцом и никуда не уходи. Я скоро вернусь!..
Как только дверь за ней закрылась, Мадлен вошла к отцу.
Лежа на кровати, он внимательно читал бумаги. Мадлен присела в его ногах и молча ждала, пока он кончит. Наконец он отложил последний листок.
— Никогда не думал, что попаду в такую кашу… — вздохнул он. — Ты не видела Шарля?
— Нет!.. Может, сбегать за ним? — с готовностью предложила она.
— Не надо! Если его не арестовали, он придет сам, — Густав бросил бумаги на столик возле кровати. — Эти бумаги дорого стоят!.. Если ими правильно распорядиться, Жак будет спасен…
— Жак? — удивилась Мадлен. — При чем же здесь Жак?
— При том, милая, что случайно возле меня оказались люди, которые действуют против Шантелье!.. Просто не знаю, как я сам уцелел!
— Кто же эти люди, папа?.. Что им надо от Шантелье?
Густав помедлил.
— Лучше тебе об этом не знать, девочка!.. Иди, я немножко посплю…
Через полчаса пришел Шарль. Он был очень измучен и еле держался на ногах. Лицо его приобрело какой-то серый оттенок.
— Отец вернулся? — тревожно спросил он и, получив утвердительный ответ, тяжело опустился на стул. — Дай чего-нибудь выпить.
Мадлен налила ему вина. Он выпил стакан одним духом и провел рукой по лицу.
— Ну, мне и досталось! Я прямо к вам, даже домой не заходил… — заговорил он. — Целый час петлял по улицам, пока оторвался от сыщиков!.. Хорошо, что я здесь знаю каждый закоулок!.. Да и при фашистах научился бегать от полиции… А то неизвестно, когда бы меня увидели мои детишки… — Шарль посмотрел в сторону закрытой двери. — Ну что он?
— Спит, — ответила Мадлен.
— А бумаги? Тебе удалось сохранить их?
— Все в порядке! — с гордостью ответила Мадлен. — Они у отца!
— Молодец! — похвалил Шарль. — Слушай, а ты не знаешь, что в этих бумагах?.. Зачем они ему понадобились?..
Мадлен пожала плечами. Шарль снова посмотрел в сторону двери и повысил голос.
— Когда он попросил меня, раздумывать было некогда! Надо так надо! Я Густаву верю как другу! А теперь я хочу понять, ради чего рисковал?..
— Не знаю, — ответила Мадлен.
— Странно, — проговорил Шарль. — Очень странно! Какая-то темная история! Если полиция все же найдет меня и арестует, я бы хотел знать, за что это…
— Сейчас узнаешь, за что! — раздалось за спиной Шарля. На пороге стоял Густав. — Зайди, поговорим!.. Не сердись, Мадлен, дела серьезные!..
Мужчины затворили за собой дверь, и Мадлен осталась одна. Сначала она прислушивалась, но они говорили тихо, до ее слуха долетали только отдельные слова:
