Девушка развернулась к отцу лицом.

— Позор. Первое, о чем ты подумал. Не о том, больно ли мне. Нис Бель, я обвиняю вас в причинении тяжёлого вреда моему здоровью и здоровью моей сестры. Я делаю это в здравом уме и доброй памяти, в присутствии представителя закона и при свидетельстве доктора Дарьяна, оказавшего мне посильную врачебную помощь.

— Ложь. — Заторможенно произнес обвиняемый. — Ложь. Ты знаешь, что я тебя…

Девушка дрогнула, но только на секунду.

— То есть вы хотите сказать, что не приказывали Луцияне запирать Ильяну в чулане? Не разрешали учителям бить ее указкой по пальцам и спине? Не приковывали ее цепью к кровати, когда нис Аль приходил петь под ее окном романсы? Скажите, глядя мне в глаза, что я это придумала!

Нис молчал. Растерянный, но не побежденный. Он не понимал, что происходит, но ещё верил в свою силу и в покорность дочери.

— Нам нужно поговорить. Вдвоем.

Он шагнул вперёд, намереваясь увести Ясмину с собой, но та только сильнее вцепилась в Дарьяна.

— Нет, — сказали они одновременно.

— Кривз! — теряя терпение выкрикнул нис.

— Боюсь, они в своем праве, — ответил Димитрий почему-то с внутренним удовлетворением. Хотя девочка, конечно, обманщица. С другой стороны, она не сестру на это подбила, а сама впуталась. Да ещё таким образом, что и шишки все ей. И цену она платит, и в случае неудачи спрос с нее. В этом было что-то жертвенное.

— Говорят, жертвенная боль особенно вкусна, — смеётся нечто из темноты…

Димитрий моргнул, отгоняя видение, и к головной боли добавилась тошнота.

— Есть серьезное обвинение. Я теперь не могу оставить вас одних в помещении. Но мы можем расположиться в другом углу комнаты.

Непослушная дочь настороженно кивнула. Дарьян отвёл ее к креслу, усадил, отошёл к шкафам. Нис стремительным шагом пересёк комнату, навис над дочерью. Сыщик с помощником присоединились к Дарьяну.

Какое-то время говорил нис. Сухо, холодно. Димитрий даже не особо прислушивался, и так было понятно, что речь обвинительная и воспитательная одновременно. Когда запал батеньки иссяк, его дочь подняла на него прежде потупленный взгляд — неожиданно злой и яростный. Если до тирады она ещё колебалась и внутри нее расцветали неуверенность и вина, то теперь Ясмина преисполнилась уверенности и презрения. И в ответ на обвинения прошипела змеёй:

— Ты бил не ту, отец. В ней нет твоей крови. А значит, нет твоего яда. А уничтожать стоило плоть от плоти твоей, твою кровь, твое семя. Помни об этом: я вся в тебя. И не говори гнусных слов и придуманных обвинений. Я лгу, да. Но моя ложь в том, что объект твоей ненависти не я. В остальном же я права. Ильяна же никогда не посмела бы сказать слово против.

— Разве я тронул вас хоть пальцем?

— О, нет! Ты чист. Ты все поручал Луцияне. И считаешь, что это тебя оправдывает. Но тот, кто отдает приказ, виновен не менее, чем тот, кто исполняет. А пожалуй, даже более. И родство наше — не смягчает этой вины, а усугубляет ее. Отвратителен ли мой поступок? Да. Но он спасет две жизни, сделает их счастливыми. Твои же дела только ломают чужую судьбу.

— Ты не ведаешь, что творишь! — уже во весь голос воскликнул нис. Ясмина ответила так же громко:

— Надеюсь, и ты не ведал. Потому что, если ты все понимал и взор твой был не замутнен… Тебе нет прощения.

— Эй!

Димитрий пришел в себя. Дарьян махал у него перед лицом ладонью.

— С вами все в порядке?

— Да.

"Всего лишь пытаюсь подслушать чужую беседу."

— Тогда, может, стоит вмешаться?

— Пожалуй.

Кривз приблизился к говорившим.

— Прошу прощения, но разговор, кажется, перешёл в ссору.

— Нет!

— Да! Сыщик Кривз, я прошу вас принять мое заявление, а также свидетельства доктора Дарьяна. И оградить меня от пагубного влияния моего отца.

— Увы, нис Бель, я должен просить вас удалиться.

— Вы об этом пожалеете.

Какая смешная расхожая фраза! Димитрий промолчал. Аристократ продолжил.

— Вы обещали помочь мне найти дочерей. Однако нашли только одну и тут же отбираете по надуманному поводу! Или это сестра тебя надоумила и прячется здесь от праведного слова? Ильяна очень слабая и неразумная девушка, натура ее легко поддается страстям, желаниям и чувствам…

Ясмина рассмеялась хриплым, полубезумным смехом.

— Правда? Страстям, желаниям, чувствам? Да ты довел ее до того, что она вдохнуть лишний раз боится! И глаза поднять от пола! Что не сделает — во всем виноватая! Ест не так, ходит не так, спит не так, сидит не так, глядит не так! Пейзаж слишком яркий, какие краски фривольные! Платье слишком вычурное, носки туфель видно! Какие страсти тут могут быть!

А вот тут Димитрий был готов не согласиться. Да, старшая сестра Ясмины могла стать абсолютно незаметной, была тиха, вежлива и скромна, но при этом она не казалась… мертвой? Пустой? Забитой до потери себя? В ней что-то было… Вот это вечное спокойствие, принятие, примирение с происходящим. Младшая — огонь, старшая… Металл?

— У меня и в мыслях не было вам врать. — Обратился сыщик к отцу проблемного семейства. — Ваша старшая дочь у нас, под арестом. Она пыталась выпустить на волю преступника, ниса Аль.

Наступила тишина. Вито и Дарьян многого не понимали в происходящем. Димитрий с интересом наблюдал реакцию окружающих. Нис Бель застыл на месте, только ноздри раздувались от каждого гневного выдоха. Ясмина в ужасе прижала руку к губам. В какой-то мере ее это известие потрясло гораздо больше.

— Вы… — Начала было она говорить с преогромнейшей осторожностью подбирая слова. Нис Бель бросил на дочь суровый взгляд, поджал недовольно губы и быстрым шагом покинул комнату. Из Ясмины как будто вытащили стержень.

— Вы… Что ей грозит? Теперь… Когда есть шанс… Вы не можете…

Дарьян не успел подскочить — девушка упала на пол тряпичной куклой. Впрочем, ожидаемо. Даже странно, что она продержалась так долго, но упрямство с людьми ещё не то делает.

Димитрий вышел, Вито увязался за ним. В окна заглянул одинокий солнечный лучик и тут же исчез, безжалостно съеденный темными тучами.

— Тебе есть, что сказать, — не спрашивая, а утверждая, произнес Кривз.

— Да! — парнишка воодушевился. — Поручение выполнено! И знаете, кого я встретил у охранки? Травника! Дона Соль! Ну, у которого младшего сына растерзал зверь недалеко от аптеки! И знаете, он так негодовал! Так кричал, что напраслину возводят опять на его семью. Тот нищий, портреты которого я развесил, ну, мертвыйнаш участник ритуала, знаете, оказывается, кто он? Это его второй сын! Ну, то есть первый. Старший. Которого…

— Взяли на очень приличную должность у самого наместника и у которого есть какой-то благородный покровитель-друг из приближенных к вену Кос людей, — продолжил за парня Димитрий.

Голова, получив пишу для размышлений, даже стала меньше болеть.

— Конечно! Вито, ты умница! Конечно, все очень просто!

Димитрий зашагал быстрее. Толкнул одну дверь — за ней кровати. Другую — какие-то инструменты и колбы. Третью — шкафы с книгами. Главное, есть стол, бумага, письменные принадлежности — то, что нужно!

Строчки кривые, беглые. Время — неумолимым песком сквозь пальцы, сквозь буквы, сквозь линии улиц и домов.

Тик-так.

Ход стрелок — барабанным боем в ушах.

— Вито, это очень важно — сделать, как я скажу. Понимаешь?

Парнишка кивнул. Серьезный, сосредоточенный. И страшно, и любопытно, и так приятно почувствовать себя взрослым, важным, значимым! Конечно, он все сделает, как надо, этот мальчик.

По крайней мере постарается.

Если не убьют.

Но тут слишком разные фигуры на весах. Любой зверь выберет ту, что поаппетитнее.

— Ты же быстро бегаешь?

— На улице все быстро бегают, сид.

Димитрий знает. Как знает, что такое быть всегда не тем и не таким. На самом деле старшей нисе Бель очень даже повезло, но она никогда этого не поймет.