Дарьян смотрел на сыщика выпученными в ужасе глазами.

— Вы… чародей?

— Допустим. Бесспорно, что я вижу вас насквозь, и каждое ваше движение, каждый ваш вздох — это ответ на мой вопрос. Нежелан участвовал в ритуале?

Тишина. Тяжёлая, прерываемая громким дыханием взволнованного человека.

— Да. Вы только что сказали "да", учтите это. Вы знаете, кто ещё принимал участие в этом мероприятии? Вы зря вырывает руку, у меня крепкая хватка. Хотите, скажу ответ за вас? Не знаете точно, но догадываетесь. Это дочь ниса Бель? О, нет. Вы слишком однозначно выдохнули. Сам нис Бель? Ярость. Это интересно. Нис вам не нравится. Почему? Говорят, он очень строг с дочерьми… Вы влюблены в одну из них? Ах, нет, конечно, любовь — не ваша стезя. Вы посвящает себя целиком и полностью врачебному делу. Но кто-то ведь влюблен. Думаю, не составит труда узнать, кто.

Димитрий разорвал зрительный контакт и отпустил руку свидетеля. По крайней мере большинство встреченных ему здесь персонажей сыщик классифицировал именно так. В обвиняемые, если что, он их всегда перевести успеет.

— Благодарю за сведения. Очень любопытно все складывается, хочу я вам сказать. Убиты две юные девицы и повеса-гуляка, волочащийся за каждой второй юбкой. А какой-то молодой человек, влюбленный в нису, пытается провести ужасный ритуал, намереваясь, по всей видимости, спасти даму сердца от власти деспотичного отца. Любопытно… Я бы напросился на чашку чая, дабы обсудить варианты, но боюсь, вы не предложите мне даже плесневой корки.

— Убирайтесь! — выкрикнул Дарьян хрипло, словно его держали не за руку, а за горло. — Убирайтесь!

— Вам не нравится история, которую я поведал? — доброжелательно произнес Димитрий, но на фоне произошедшего его доброжелательность конечно выглядела издёвкой. — Вам кажется, я откуда-то узнал сокровенное? В этом есть доля правды. Но только доля. Я слышал ваш совет Нежелану — это верно. А в остальном… Разве вы — такой единственный? Подумайте: что, если я вам рассказал совсем не вашу историю, а свою?

Дарьян не ответил.

— Что ж, всего доброго. И несмотря на все произошедшее, хочу заверить, что не делаю никому зла. Если вдруг вы решите чем-то поделиться — я всегда буду рад вашему визиту. Вы зря ищите во мне врага. Я был бы рад иметь такого помощника. Жаль, что вы ко мне настолько предвзяты.

Сыщик вышел. Нутро ликовало, ведь игра удалась и получилось подтвердить некоторые догадки. Но одновременно внутри разливался холод. Это было… грязно.

Но вырывать ногти — грязнее, верно?

Впрочем, ногти ещё впереди…

Димитрий остановил первого попавшегося извозчика и, велев ехать побыстрее, отправился к уже знакомому доходному дому.

Нежелан Летнь сидел в кровати и читал. Конечно же, газету. Когда сыщик вошёл, он даже не поднял головы. Кривз улыбнулся, отметив удивительное сходство с поведением Дарьяна.

— Зачем вы пришли?

— Не очень дружелюбно. Для начала — здравствуйте.

— Здравствуйте. Так по какой причине вы явились?

— О, я ненадолго. У меня всего пара вопросов.

Главное — подцепить нить. А дальше…

— Вы ведь знаете все сплетни города, уважаемый Коготь? Кстати, почему "Коготь"?

— Потому что царапаю. Вопросы закончены?

— Нет, что вы, — Димитрий сел на сундук. — Мне просто жутко интересно: нис Бель дружит с наместником, веном Кос?

Кажется, газетчика удалось удивить. Он оторвал взгляд от бело-серого листа, посмотрел на сыщика.

— Они не приятельствуют.

— Но почему тогда нису Бель все сходит с рук?

— А чему там сходить? Это же его дочь, а не чужая. "Дела семейные," — как выразился судья. Особые обстоятельства, будь они прокляты!

Ага! Значит, кто-то открыто пытался добиться справедливости, но не смог!

— Но разве влюбленный молодой человек не найдет способа спасти даму сердца?

Нежелан пожал плечами.

— Что есть любовь — вопрос философский. Я, например, не влюблен. Мне откуда знать?

— Но Дарьян сказал, что знаете.

Газетчик удивлённо приподнял брови. А затем рассмеялся. Смех его был каким-то… сухим, скупым и перемежался болезненным кашлем.

— А ведь вы меня провели! Вы не знаете имя влюбленного, так? О, сколько кумушки настроили догадок в свое время! Никто никогда не знает, что произошло, как произошло, но все норовят рассказать "ту самую правду"! Занятное дело! Смею заверить… — Пауза. Нежелан поднял руку, пошевелил пальцами, словно пытался нащупать правильное слово. — Заверить… Что я тоже не знаю!

Нарочито невинная улыбка на бледном лице.

Это была явная издёвка.

— Знаете! — воскликнул Димитрий и попытался поймать взгляд Нежелана, но тот опять уткнулся в газету. Сыщик встал. Заходил по комнате.

— Вы понимаете, что вредите следствию?

— Какое дело следствию до парочки глупых влюбленных?

— Такое, что влюбленный участвовал в ритуале призыва демона!

Победа!

Руки, держащие газету, дрогнули.

Закрепить успех, скорее!

— И в результате погибли три ни в чем неповинных, — враньё, но пусть будут невинными для бо́льшего драматизма, — человека! Трое из пяти — это много!

Да! Да! Побелевшие пальцы, сжатые губы… Верно! Поймать бы взгляд, подцепить бы ниточку злости или обиды…

— Вы не боитесь ответственности за сокрытие данных о преступлении?

Проигрыш. Нежелан весь подобрался, успокоился. Видно, что угрожают ему не в первый раз.

— Докажите сначала, что я что-то знаю.

— У меня записка. От неизвестного хранителю музея.

— Вряд ли там что-то сказано обо мне.

— Но с ней найти юношу, влюбленного в нису Бель, будет не так сложно.

Нежелан зашуршал газетой, переворачивая лист. На Димитрия при разговоре он больше не смотрел.

— Так ищите. Кажется, это ваша работа. Или я ошибаюсь?

— Выполнять работу гораздо легче, если никто не пытается скрыть важную информацию.

— Вы роете не в том направлении.

— Откуда такая уверенность?

— Ну это же не ритуал жертвоприношения. А то, что случилось до этого, больше было похоже именно на жертвенные ритуалы. Здесь же умерли сами участники.

Димитрий сел на кровать, вынуждая молодого человека отпрянуть и поднять глаза.

— Вы знаете. Вы были там. Более того, вы смогли уйти, добраться до дома хранителя музея и там перевязать раны. Остались следы вашего пребывания. Довольно яркие. Так что я точно знаю, что вы там были.

Ниточка вины. И боли. Да, был.

— Расскажите, что знаете. Мне нужна информация, и только. Могу обещать, на вас это никак не скажется.

Ниточка злости. Не верит. Тянуть или нет?

— Мне просто нужно понять, что произошло. И найти виновного.

Не решил еще. А злость сама раскручивается, тянется-тянется-тянется. Набухает словно почки весной.

— Я же сказал, вы не там ищите! Ритуал — другая причина, другое следствие. Он был первым, который…

Осознание.

Скулу обожгло болью, Димитрий покачнулся от удара, но не упал — газетчик был ещё слаб и бил хоть и со всей злости, но с малой силой.

— Не смейте! Не смейте использовать эти ваши штуки!

Сыщик задумчиво потрогал лицо.

— Нападение на представителя органа правопорядка. Раз.

— Докажите! Я скажу, вы таким сюда пришли! И любой врач подтвердит, что я не в состоянии драться!

— Сокрытие важной для следствия информации. Два.

Глумливая улыбка.

— Что-то не похоже, что вы — лучший магический сыщик! Кажется, вы настолько не знаете, что делать, что скорее берётесь за семейные дрязги, чем за настоящее расследование!

— Я исследую тайны. Только когда тайна открыта, можно понять, имеет она отношение к делу или нет. И мне очень мешают люди, скрывающие нужную информацию или предоставляющие неверные сведения. И их за это можно наказать. И заставить отвечать на вопросы. Это три и четыре.

Димитрий посмотрел на тонкие пальцы собеседника. Газетчик побледнел, словно угадал его мысли. Побледнел — но не более того.