Вито подхватил кочергу, что стояла рядом с камином, и вышел за дверь. Димитрий продолжил осмотр бумаг. Если парнишка кого и найдет, то только пауков да мышей, сыщик был в этом уверен. Тишина, которую не нарушил ни испуганный вскрик, ни хлопок/удар, это подтверждала.

Записи о магии были. Но все не то. О северных ведьмах. Мол, они пришлые, не от этой земли, от чужой, от того у "наших" ведьм кровь темнеет, а этих заметить невозможно: они ворожат по-иному, не через особые элементы крови. И нельзя их выявить, просто ткнув палец иголкой. Вот и боялись таких на севере, да так боялись, что в результате в Илендии и соседних государствах появились инквизиторы. Заметки о северных ведьмах больше касались истории, чем ритуалистики, что в некоторой степени огорчило сыщика. Рядом стопкой лежали исследования южных легенд о Диком Звере. На полу — скомканные листы с какими-то странными рисунками. Но это не ритуальные символы, а скорее попытки изобразить то ли сказочных, то ли мифологических зверей. Человек, поросший шерстью — словно из легенд про Темные времена. Люди на облаке — из сказаний об Иояэ? Крылатые кони — рисунок по южным песням? Трехголовый змей — вообще непонятно, откуда.

Бородатый человек с рогами и хвостом. Димитрий поежился. Мерзость.

Женщина вырывает руку.

— Мерзость!

Ее ладонь — белая, мозолистая. Наверно, если бы она его погладила, он бы почувствовал их. Но она никогда этого не делала. И не сделает. Никогда.

Она…

Листы. Их очень много. Цветные чернила разлились по бумаге кляксами и линиями, от которых рябит в глазах. Казённые бумаги, видимо, из какого-то ведомства — тревожный фиолетовый цвет. Газетные вырезки — черные или переливающиеся цветами строки. Письма — синим или черным.

Заметки о музейных экспонатах составляли большинство среди бумаг. В одном из ящиков стола — личная корреспонденция. В основном согласования по поводу музея, пара писем из переписки со столичным другом (машинально запомнил имя — на всякий случай), приглашения на чай, рецепт из аптеки…

Рецепт — взять! Аптека — это интересно!

План встречи "общества любителей древности". Короткая записка.

Димитрий почти отбросил ее, но наткнулся на подпись — на ее месте красовалась клякса. Из-под которой в сторону уходил хвостик подписи. То есть человек сначала расписался, а потом передумал и поставил кляксу. Разве не странно?

Дверь резко открылась, на пороге возник белый как мел Вито. Он произнес одно только слово:

— Кровь.

Как там говорят? Вечер перестал быть томным.

Крови было немного. Несколько капель на полу у входной двери и окровавленная тряпка в углу. Кто-то дошел до дома, перевязал рану, не покидая холл, набрался сил и ушел, ничего не трогая и никуда не заходя. Это интересно. Не вор. Вообще не чужой — посетитель знал, где лежит ключ. И ещё — что здесь никого нет. Был бы хозяин дома — либо состоялась бы драка (если всё-таки вломился чужак), либо гостя проводили бы до какой-нибудь комнаты. Во всяком случае точно не оставили бы на полу. Значит, неизвестный пришел после того, как пропал хозяин.

Следы крови старые. Им несколько дней. И это наводит на очень интересные мысли.

— Кровь старая, — заметил из-за спины Вито. Димитрий не стал спрашивать, как парнишка это понял.

— Давай выйдем, осмотрим окрестности ещё раз.

Дом хранителя музея они обошли три раза. Заметили много разного, отыскали ключ от входной двери — он лежал на козырьке, дугою выгнувшимся над крыльцом.

Но больше всего сыщика заинтересовала плетёная корзинка, валяющаяся под кустом сливики*. Рядом с корзинкой на траве белым пятном лежало уже порядком изгвазданное полотенце. Чуть дальше валялся обгрызенный кусок пирога.

— Кажется, еду забрал отнюдь не нис…

— Кисл, — подсказал Вито. — Но может, и он. А это просто Фрута огрызок утащила.

— Кто такая Фрута?

— Домашний питомец ниса Кисл. Если я правильно понял его помощницу.

Звериных следов вокруг дома было много. И все разные. Видимо, старик подкармливал бездомных животных. А может, и не только животных. Мог ли он отдать им пирог? Мог. Корзинку? Вряд ли.

Впрочем, и без этого понятно, что мужчина пропал (или скрывается, но это менее вероятно, слишком многое говорит о том, что хозяин дома вышел максимум на пару часов и собирался вернуться). И если учесть, что пропал он как раз пару дней назад, то стоит сделать весьма однозначные выводы. Город не так велик, чтобы в этом сомневаться.

— Кажется, мы нашли труп.

Вито внимательно огляделся.

— Нашли место жительства одного из трупов, — поправился Димитрий. — Вито, надо попросить ту девушку, помощницу ниса Кисл, прийти для опознания. Я напишу бумагу, передашь.

Заехали в отдел правопорядка, затем разделились: Вито отправился в музей, Кривз — к нисе Аль.

Приняли его в голубой гостиной. Обставленной "весьма прилично", то есть достаточно дорого, но без свойственной некоторым "новым" аристократам аляповатости.

— Не скажу, что рада вас приветствовать, — вот что первым произнесла эта женщина. Весьма красивая, надо сказать, но не пытающаяся этим пользоваться. Наряд ее был элегантен, но при этом не кокетлив, прическа выглядела не слишком романтично, но была и не слишком строга, часть волос убрана, часть тяжёлыми темными кудрями спускалась на покатые плечи. Женщина была статной, женская красота ее выражалась и в приятных мужскому глазу формах, и в плавности движений. Взглянув ей в лицо, Димитрий понял, почему ее недолюбливают в городе: у нисы были яркие зелёные глаза. На севере ходили поверья, что глаза ведьм зеленеют при колдовстве.

— Но и вы пришли не чай пить, — добавила ниса Аль. — Так что вы хотите узнать?

— Добрый вечер, — проявил вежливость Димитрий и сразу перешёл к делу: — Можно ли поговорить с вашей дочерью?

Кажется, ниса удивилась.

— Зачем?

— Недавно убили ее подругу. Этого мало?

Женщина плавно опустилась в кресло. Нахмурилась.

— При чем здесь моя Милица?

— Она видела жертву последней. Она являлась ее близкой подругой. Вдруг девушка сможет вспомнить что-то важное?

Ниса Аль думала. Иногда она бросала на сыщика короткие оценивающие взгляды. И опять хмурилась. Дмитрий счёл за лучшее молчать, пока аристократка не придет к какому-либо решению.

— Я поговорю с ним, мама. Это мелочь. И… Может, действительно найдут.

Они оба вздрогнули и обернулись. На пороге гостиной стояла девушка в голубом домашнем платье. Лицом и фигурой она очень сильно походила на мать, разве что выглядела ещё хрупкой, не до конца распустившейся розой.

Ниса приподняла в удивлении брови, но спорить не стала:

— Хорошо.

Девушка прошла, села на диван. Сложила руки на коленях. Спина прямая, подбородок чуть вздернут, юбка скрыла и щиколотки, и туфли. Учитель этикета восхитился бы.

Димитрий посмотрел на нису-мать, но та только вопросительно приподняла брови. Ее взгляд так и говорил: "Вы что-то хотели? Неужели вы на что-то намекаете?" — И Димитрий намекать перестал. В конце концов, у него нет полномочий выгонять Радомилу нис Аль из ее собственной гостиной.

— Это всего пара вопросов, — предупредил сыщик Милицу. Та кивнула. Но и его, и ее хватило ненадолго: Димитрий забылся и стал выспрашивать все больше подробностей, юная ниса Аль перестала изображать чопорную аристократку и расплакалась. К его изумлению, Радомила не рассердилась. В ответ на удивление, ясно проступившее на лице сыщика, женщина лишь пожала плечами:

— Она сама решила поговорить, — и протянула дочери платок.

Димитрий решил откланяться. Однако прежде, чем уйти, он спросил:

— А ваш сын?

— Славен?

— Да, Славен. Он дома?

— Дома, — спокойно ответила Радомила. — А он вам зачем?

Ударение на слове "он" как бы намекало, что уж сын ее точно ни в одном из убийств свидетелем или другом не фигурировал. Однако почему-то она не хочет его показывать сыщику. Димитрий прямо кожей ощущал это ее нежелание.