Предложенная И.М. Чеченовым классификация городищ, разработанная по материалам Кабарды, вполне может быть распространена и на другие территории [Чеченов И.М., 1970, с. 205]. Отсутствие раскопок широкими площадями не позволяет представить нам эти поселения в развитии, поэтому в классификацию включены как однослойные, так и многослойные памятники (последние, правда, количественно преобладают, поскольку обычно культурный слой достигает мощности в 3–4 м.). Еще А.А. Иессен подчеркивал, что «мы получаем впечатление строго продуманной организации обороны» [Иессен А.А., 1941, с. 24], свидетельствующее об экономическом и этническом единстве населения. На равнине перед каждой группой, состоящей из трех-четырех укрепленных городищ, располагались сторожевые форпосты в виде небольших курганообразных возвышений с плоской вершиной, окруженных валом и рвом.

Укрепленным аланским поселениям предгорий и гор Центрального Предкавказья свойственна та же систематичность (групповая) в расположении, зрительная связь между поселениями, небольшие их размеры, использование естественно укрепленных мысов и останцев (в небольшой степени обжитых уже в позднесарматское время), употребление камня для сооружения крепостных стен и изредка рвов, вырубленных в скале (рис. 58, 6-10). Сравнение между собой более 70 поселений верховьев Кубани и Подкумка, исследованных в целом лучше, чем другие типы поселений, позволяет представить ступени развития этих поселений. Бо́льшая часть их возникла в VI–VII вв. на естественно укрепленных мысах в виде небольших двухчастных родовых поселков, состоящих из цитадели площадью 200–400 м., укрепленной каменной стеной мощностью в 2,5–4 м. с двух-трехчастной башней с внутренней стороны, рядом жилых сооружений и находящимися за стеной цитадели загонами для скота (площадью около 1500–2000 м²), дополнительно укрепленными каменной стеной (рис. 58, 8а). Сплошное обследование правых притоков Подкумка позволило определить, что поселения, расположенные группами по два-четыре, находились на удобных скотоперегонных путях на летние пастбища. В среднем на одно поселение приходилась сельскохозяйственная территория, равная 6 км², открытая в сторону летних выпасов.

С течением времени число дополнительных каменных стен увеличивалось, поселки росли, причем раскопами последних лет в Карачаево-Черкесии удалось выявить особенности этого процесса [Ковалевская В.Б., 1976, с. 125–126; 1977, с. 102–103]. Так, городище «Указатель» в середине или второй половине VIII в. было захвачено болгарами или хазарами. Стена и башни цитадели были оставлены, но основные, наиболее монументальные постройки разрушены, и на их развалинах из камней, поставленных на ребро, вынутых из построек аланского периода, были сооружены основания двух углубленных юрт, окруженных каменной вымосткой (рис. 59, 10). К этому же времени, т. е. к VIII в., относятся неукрепленные поселения на Ставропольщине [Гадло А.В., 1976, с. 157] и возникновение Хумаринского городища с мощными (до 6–7 м.) каменными стенами [Биджиев X.X., Гадло А.В., 1975, с. 98–99; 1976, с. 112–113] (рис. 58, 3).

Оборонительные сооружения в равнинных районах представлены прежде всего глубокими (до 10–15 м.) и широкими (до 40 м.) рвами, валы встречаются значительно реже, и по аналогии с дагестанскими их, очевидно, следует считать не земляными, а состоящими из перемежающихся слоев глинобита и земли. В предгорных и горных районах цитадель с напольной стороны защищена мощной крепостной стеной (часто сплошной, без ворот), состоящей из двух панцирей и забутовки между ними из земли и необработанного камня. Панцири сложены насухо из горизонтальных рядов плохо обработанных блоков размером 0,52×0,60×1,00 м., положенных «тычком и ложком» на предварительно подправленную материковую скалу. Со стороны склона материковая скала подправлена уступами и поверху поставлена дополнительная оборонительная стена (иногда с башнями). Вход на цитадель обычно возможен только с нижнего дополнительно укрепленного уступа по узкой лестнице, вырубленной в материковой скале.

Поскольку ни одно аланское поселение не раскопано полностью, наши сведения о планировке внутри поселений очень приблизительны. На равнинах это свободно расположенные турлучные легкие постройки с большим числом хозяйственных ям, в предгорьях и горах — каменные наземные постройки площадью 16–20 м², иногда дома состоят из двух смежных помещений. Стены толщиной 0,6–1,0 м. возведены из небрежно обработанного камня, положенного насухо, иногда это панцирная кладка с забутовкой. Вдоль двух или трех стен устраиваются нары, вымощенные камнем, в центре — открытый очаг. Иногда рядом с домом находится вымощенный дворик. Дверной проем обычно устраивается в центре стены (рис. 59, 5).

Жилые сооружения болгаро-хазарского слоя, свидетельствующие о непосредственном проникновении сюда тюркоязычных кочевников, основным жилищем которых была юрта, представляют собой небольшие (диаметром в 3 м.) углубленные (на 0,4–0,5 м.) помещения неправильно округлой формы (рис. 59, 10). Основанием стен служат горизонтально положенные два-три ряда камней, перемежающиеся вертикально поставленными плитами, вписанными в квадратное помещение предыдущего (аланского) строительного горизонта.

Сравнивая строительную технику двух (аланского и болгаро-хазарского) горизонтов, следует отметить, что в первом случае прослеживается более умелое применение камня в строительном деле, использование традиции каменного домостроительства местного населения предшествующего времени, тогда как в болгарское время даже на Хумаринском городище с его монументальными стенами (до 6–7 м. толщиной) наблюдается ненужное расточительство, когда вместо забутовки битым камнем внутреннее пространство закладывается хорошо обработанными блоками.

На протяжении V–IX вв. развивается местное ремесленное производство. Еще довоенными работами были открыты относящиеся к эпохе средневековья разработки медной руды. К VIII–IX вв. следует относить разработку свинцово-серебряных руд на основании появления местных типов бус из свинцового стекла в районах, примыкающих к месторождениям свинцово-серебряных руд, с постепенным уменьшением их процента к западу и востоку [Деопик В.Б., 1963, с. 146].

Развитым было ювелирное производство: наряду с поясными пряжками, повторяющими византийские и восточные (рис. 60, 33, 45, 56, 78, 80 и др.), сибирско-среднеазиатские (рис. 60, 109–111) образцы, можно проследить здесь местные типы, развивающиеся на базе импортных образцов. Это же относится к поясным накладкам и наконечникам (рис. 61). Еще в большей мере самостоятельное местное ремесло (с опорой на местные позднекобанские традиции) проявляется в изготовлении амулетов и зеркал, керамики и оружия, каменных и стеклянных бус и т. д.

Особенный интерес представляет анализ торговли северо-кавказских алан. На основании импорта бус и шелка из Индии, Китая и Сирии четко рисуется кавказский отрезок Великого шелкового пути [Деопик В.Б., 1959, 1961, 1965; Иерусалимская А.А., 1972]. По этому пути через Северный Кавказ, в частности через перевалы, ведущие к верховьям Кубани, шли, оседая в руках владетелей перевалов в виде пошлины, даров, платы за проводников и коней, предметы торговли: византийские монеты, шелка (византийские, сирийские, египетские, финикийские, согдийские и китайские), стеклянные сосуды (Египет, Финикия), мозаичные бусы (Александрия), некоторые типы стеклянных и каменных бус (Индия), китайские картины на шелке, одежда. Другим путем, через перевалы, находившиеся под контролем Сасанидского Ирана, попадали в Центральное Предкавказье сасанидские геммы (основная их часть происходит из Северной Осетии), сердоликовые бусы (частично с росписью), серебряная посуда и монеты, грузинского производства стеклянные перстни и посуда, отдельные глиняные сосуды из Закавказья. Таким образом, существование различных направлений торговых связей для западной и восточной групп алан, выявленное ранее А.А. Иессеном [Иессен А., 1941, с. 27], получило в последнее время подкрепление на массовом материале.