Среди украшений наиболее частой находкой являются серьги. Типологическое разнообразие их очень велико. Большой интерес представляют серьги и подвески, имеющие аналогии в древностях, связанных рядом исследователей с ранневенгерскими (Больше-Тиганский могильник и пр.) [Халикова Е.А., 1976] (рис. 56, 7-10, 13, 36, 37).
Кроме серег, характерными украшениями «караякуповцев» рубежа X–XI вв. можно назвать браслеты со слегка расширенными концами и сплошным точечным орнаментом [Халиков А.X., Безухова Е.А., 1960, с. 28, рис. 21, 7, 8; с. 47, рис. 34, 39], различные нагрудные подвески-амулеты и фигурные накладки на колчанах, ножнах сабель и пр. Аналогии им известны в степных сибирских и восточноевропейских древностях.
Оригинальными являются наконечники-подвески к ножнам сабли с изображенным на них крылатым человеком (рис. 55, 21) и амулет в виде отлитой из бронзы массивной схематической фигуры человека (рис. 56, 19).
В керамике отчетливо прослеживается развитие форм и орнаментации сосудов первого этапа караякуповской культуры. Характерным является почти полное исчезновение разницы между караякуповской и кушнаренковской керамикой, отчетливо проявлявшейся в более раннее время. Этот факт свидетельствует, очевидно, о слиянии двух культур или, вовсяком случае, о стирании грани между ними.
Благодаря хорошей сохранности раскопанных в последние десятилетия погребений можно сравнительно полно охарактеризовать погребальный обряд «караякуповцев» IX–X вв. Несмотря на попадающиеся в могильниках каменные насыпи, наиболее типичным надмогильным сооружением были небольшие земляные курганы (диаметром 8-12 м. и высотой до 0,4 м.). В насыпях почти повсеместно найдены остатки ритуальных захоронений ног и головы лошади. Продолжал существовать и распространенный на первом этапе обычай сооружать вблизи могил тайники с захоронениями в них конской сбруи, оружия, украшений из серебра. Погребения совершались в простых неглубоких могилах. Изредка попадались и глубокие могилы с широкой ступенькой вдоль длинной стенки, имеющие полную аналогию в могилах раннекараякуповского времени. Покойников хоронили на спине, с вытянутыми ногами и руками. Судя по сохранившимся фрагментам, погребения совершались в деревянных гробах, дно которых устилалось циновкой или войлоком. На скелетах найдены остатки одежды из холста и дорогих привозных тканей (согдийский шелк). Неоднократно четко фиксировался обычай связывания ног покойников ремнями, сплошь покрытыми серебряными накладками (рис. 55, 87). Связывание ног в древности было широко распространенным явлением и преследовало цель «обезвреживания» покойника [Плетнева С.А., 1967, с. 78]. В нескольких погребениях удалось заметить следы слабой обугленности наружной поверхности гробов, без признаков горения огня в самой могиле. Описанному явлению можно дать только однозначное объяснение: гробы в закрытом виде перед тем, как опускать их в могилу, видимо, обжигались в ритуальных целях на кострах.
Вторым распространенным видом погребений являются наземные подкурганные захоронения. Они выявлены почти в каждом могильнике, в процентном отношении намного уступая первому типу погребений. Наиболее полно наземные могилы изучены на Старо-Халиловском могильнике. Здесь в кургане 3 на уровне погребенной почвы обнаружены остатки трех скелетов с сопровождающим инвентарем, а в кургане 5 сразу же после снятия невысокой насыпи на глубину одного штыка не менее восьми-девяти человеческих скелетов. Других захоронений в этих курганах не обнаружено. Можно допустить, что под курганами в таких случаях над трупами возводились какие-то деревянные, а иногда и каменные сооружения. Так, в кургане 8 того же памятника в двух местах обнаружены большие плитчатые камни, использованные, видимо, для обкладки погребений; в другом кургане под земляной насыпью была открыта каменная вымостка, под которой прослеживались остатки разоренного погребения.
Вполне возможно, что именно с наземными захоронениями связываются каменные курганы, являющиеся по существу своеобразными постройками над погребениями, совершенными на уровне древней дневной поверхности. Интересно, что среди камней одной из таких насыпей были обнаружены скульптурные изображения людей. Аналогии им известны в кимакских древностях.
Помимо поздних караякуповских памятников на Южном Урале, в настоящее время выявлена еще одна группа материалов рубежа I и II тысячелетий. Они найдены в самых поздних отложениях на поселениях турбаслинской культуры (см. главу 1). Таково, в частности, Макмарское городище, датируемое лощеными сосудами, видимо, болгарского происхождения.
Керамика на этих памятниках представлена сосудами смешанных типов (турбаслинско-караякуповских), что следует рассматривать как свидетельство сближения носителей этих двух культур.
Археологические памятники IX–X вв. подводят нас к тому периоду, когда появляются письменные источники о народах Южного Урала. Самым достоверным из них являются путевые записи Ибн-Фадлана, побывавшего в начале X в. у башкир, кочевавших в степях нынешнего Оренбуржья [Ковалевский А.П., 1956]. До него о башкирах писал другой арабский автор — Саллам ат-Тарджеман (середина IX в.): он встретил башкир во время своего путешествия [Умияков И., 1940, с. 108–118].
Сведения Ибн-Фадлана дополняют другие авторы. Например, ал-Балхи [Хвольсон Д.А., 1868, с. 710] и Идриси [там же, с. 710, 711] знают о башкирах как степной, так и горно-лесной части Урала. Все они вместе с крупнейшим историком XIV в. Рашид ад-Дином [Рашид ад-Дин, 1952, с. 66] указывают на тюркоязычность башкир и на их кочевнический образ жизни. Современники Рашид ад-Дина — Плано Карпини и В. Рубрук — также пишут о Южном Урале как о стране башкир [Путешествия в восточные страны, 1957, с. 72, 122].
Сопоставление данных письменных источников и археологии приводит к выводу, что известные сейчас археологические памятники Южного Урала IX–X вв. принадлежали различным группам башкирских племен [Мажитов Н.А., 1971, с. 14, 15]. Но, пожалуй, будет осторожнее считать, что речь идет лишь о той части башкир, которая жила в горных и предгорных районах. Археологические памятники степной части Южного Урала этого времени пока исследованы очень слабо.
Важное значение здесь приобретает вопрос об отношении башкир IX–X вв. к племенам VII–VIII вв. В археологическом плане преемственная связь культур двух эпох прослеживается очень ясно. В этом смысле носителей турбаслинской и ранней караякуповской культур можно рассматривать в качестве ближайших предков башкир. Но поздняя культура имеет ряд отличительных особенностей, свидетельствующих о том, что ранние этапы истории башкир IX–X вв. связаны не с Южным Уралом, а с южносибирскими и южными (Казахстан, Средняя Азия) степями. Пока остается неясным, были ли все эти племена тюрками по происхождению. В литературе имеются суждения о том, что караякуповские племена, в том числе носители кушнаренковской керамики, по происхождению были самодийцами [Генинг В.Ф., 1972, с. 272–274] или уграми [Матвеева Г.И., 1971, с. 133, 134; Халикова Е.А., 1976].
Существует мнение, согласно которому Южное Приуралье являлось прародиной древнемадьярских (угорских) племен. Немаловажную роль в его появлении сыграло упоминание в ряде письменных источников (Ибн-Русте, Плано Карпини, В. Рубрук и др.) о родстве башкир с мадьярами и названии Южного Урала «Великой Венгрией». В свете этих сведений отдельными археологами предпринимались попытки найти в материалах известных памятников Южного Урала конца I тысячелетия н. э. признаки, которые позволили бы их связать с культурой дунайских венгров [Шмидт А.В., 1929, с. 26; Мажитов Н.А., 1968, с. 74–83; Халикова Е.А., 1976]. Необходимо подчеркнуть, что никаких убедительных археологических доказательств сказанному пока нет, хотя участие какой-то части населения края в формировании мадьярского племенного союза вполне вероятно.
В то же время широкое распространение поясных ремней тюркского стиля и перечисленные нами выше сведения письменных источников свидетельствуют, что в южноуральском населении того времени преобладали тюркские элементы. Здесь небезынтересно обратиться к данным исторической этнографии башкир. Этнографы единодушно отмечают, что у башкир к началу XX в. прочно сохранялись различные этнографические группы с особенностями в образе жизни, культуре и родо-племенных названиях. В этом делении отразились не столько различия географической среды Южного Урала, сколько участие различных этнических компонентов в формировании башкирского народа. Представляется, что истоки различий этнографических групп недавнего прошлого восходят непосредственно к племенам конца I и начала II тысячелетия. Очевидно, это позволяет называть их общим именем — ранними башкирами (протобашкирами).
