– Да? – голос его теплеет. Посмеивается, – Ладно. Если нужна ему, переживет. Давайте, аккуратней там. С Новым годом, дочь.

– И тебя папуль, передавай всем привет!

– Обязательно.

Вешает трубку. Убираю телефон в карман. Внутри становится так легко, что страшно сделать шаг. Кажется, оторвусь от земли и улечу.

– Все хорошо? – интересуется Сашка, снова беря меня за руку.

– Да. Отлично.

Мальчик, ягодный бабл-гам – не знаем, чего хотеть, Но движемся в темноте, отключив симку.

Пол будто тяжело пружинит под ногами от того, как дружно прыгает толпа на импровизированном танцполе посреди столов. Задираем руки вверх, орем, перекрикивая друг друга, простые, на первый взгляд почти бессмысленные слова. Но для меня в них столько, что сердце сжимается на каждый бешеный удар.

Касаясь тебя везде, мне сложно не заболеть. Ты девочка-леденец, ты мятная льдинка.

Ловлю на себе потемневший Сашкин взгляд. Выгибаюсь специально для него, кусая губы и прикрывая глаза. Я знаю, что я неплохо двигаюсь, и знаю, что в этом кроп-топе и леггинсах выгляжу очень хорошо и не очень скромно. Кофта, которую я надевала сверху ради того, чтобы пойти в гости к Вахтангу, давно снята…

Мы снова тонем у себя на фоне, но без нас. Мой мир огромен, но и в нём с тебя не спущу глаз – Ведь я готовлю что-то большее сейчас, Чем я мог раньше лишь довольствоваться в снах.

Сашкин взгляд как жгучее прикосновение – никакая толпа не защитит. Во мне бьется жадная чувственность в ответ, о силе которой я раньше не имела понятия. Мысли откровенно пошлые, и я специально разгоняю их в голове. Знаю, что они светятся на лице, передаются через движения. Знаю, что Сашка думает о том же.

Что мы думаем об этом синхронно. Вдвоем.

Оказывается, заниматься сексом можно и не касаясь друг друга, находясь на расстоянии посреди шумной веселящейся толпы.

…движемся в темноте, отключив симку. Касаясь тебя везде, мне сложно не заболеть. Ты девочка-леденец, ты мятная льдинка. – Повторяется и повторяется припев.

Снова смотрю Сашке в глаза, он в этот момент отвлекается, наливает кому-то водку, но уже через пару секунд снова в упор, чуть исподлобья глядит на меня. Улыбаюсь лениво, отворачиваюсь. Танцую, забывая обо всем. Кожа уже влажная, волосы липнут, по телу токи ползут от бьющих из колонок басов.

– Может пойдем- покурим? – вдруг рядом материализуется Светка.

Кухню они закрыли минут пять назад. Теперь все закуски только на баре, и еще шашлыки обещали на улице жарить до часу ночи. После наступления Нового года Света должна будет помогать Олегу за стойкой, когда Сашка со мной уйдет. Сейчас же Олег отправился отдохнуть, а Сашу оставил на баре одного. А я вот оказалась без дела и отправилась танцевать, как и мечтала с самого начала.

– Я не курю, – наклоняясь к ней, ору, чтобы услышала.

– Да просто рядом постоишь, пошли, – тянет за локоть.

– Ладно, только куртку возьму.

***

– Куда? – Сашка выгибает бровь, когда пробегаю мимо него в подсобку.

– За курткой, со Светкой выйдем на улицу подышать.

– А-а.

Ловит на обратном пути, перехватывает за талию, вжимает в свое твердое горячее тело.

– Ты у меня очень красивая девочка, – ласково шепчет в лицо, улыбаясь.

– М-м-м, даже та-ак, – кокетливо тяну, закидывая руки на Сашкину шею.

– Выебу тебя, – еще ласковей.

– Придурок, – рычу возмущенно, отталкивая.

Смеётся. Я тоже смеюсь. Убегаю, но последняя Сашкина пошлость так и шумит в ушах, будоража.

*** На улице всё тоже звенит предвкушением – до Нового года каких-то пятнадцать минут. Вокруг уже взлетают в небо пробки шампанского, подставляются бокалы. Кто-то принес ноут и настраивает трансляцию федерального канала. Все возбужденно шумят.

Встаем со Светкой чуть поодаль от столов – бочек, чтобы не толкаться в толпе гостей. Она деловито прикуривает коричневую сигарету, я кутаюсь в не застёгнутую куртку, рассматривая величественные горные вершины за ее спиной. Интересно, мы же здесь до третьего? Надо бы завтра покататься…

– Вы где с Саней сцепились? – Светка не тратит время на прелюдии – сразу быка за рога.

– Мы на заочке учимся вместе.

– А-а, – выдыхает дым вбок, – А сама откуда? Из Москвы?

– Из Питера.

– Ясно, интеллигентка значит, видно по тебе, – кивает, тряхнув зеленой челкой.

– Это унылый стереотип, – фыркаю, улыбнувшись.

– Это да, но " унылый стереотип" звучит гораздо интеллигентней, чем "сраная туфта", а так бы сказало большинство моих местных знакомых, – играет Света проколотыми бровями.

Угораем.

– Может, все-таки курнешь? – предлагает Светка повторно. Прямо как трубку миру.

– Я пас, но спасибо, – шире улыбаюсь я.

– О-о-о, кого я вижу! Рыжая, ты? – неожиданно тянет чей-то откровенно нетрезвый голос за спиной, – Что, меня искала, да? Ну так вот он я!

У Светки напротив меня широко распахиваются, а потом сощуриваются глаза. Выкидывает сигарету.

Медленно оборачиваюсь. Внутри проносится неприятный тянущий холодок.

Твою мать, Женя этот…И откуда только вылез, а?

Мужчина тем временем неровным шагом направляется ко мне. Взгляд у него осоловелый и совершенно невменяемый. Он даже сам на себя мало похож: шапка небрежно заломана на макушке, на свитере, виднеющемся из распахнутой куртки, какое-то пятно прямо на груди. Лицо помято почти до неузнаваемости – будто Женю поймал верблюд и минут десять с удовольствием жевал его голову. Мужик шатается из стороны в сторону, чуть не упав в центр одной из компаний, бормочет "извините, извините" и снова упорно бредет ко мне, словно зомби, унюхавший свежую человечину.

– Ты был шел – проспался, друг, – Света сурово сдвигает брови, наблюдая за этой картиной.

– Какой я тебе, друг, зеленая? – пьяно фыркает тот, плюясь на каждом слове, – Иди на болото квакай. Дай мне…

Останавливается напротив, тяжело вздыхает и вперяет в меня мутный усталый взор.

– …с рыжулей потрещать. Иди-иди…Давай…– машет Светке рукой, чтобы проваливала.

– Рыжуля, а, рыжуля, ну ка иди сюда, – причмокивая губами, Женя растопыривает руки в разные стороны, собираясь меня обнять и от всей своей пьяной души потискать.

Отшатываюсь. Он с размаху хватает пустой воздух, теряет равновесие и, не устояв, тюком валится на меня сверху. Пытаюсь отскочить, но ботинок скользит на снегу, и в итоге мы падаем на землю вдвоем. Больно ударяюсь головой, в глазах на мгновение темнеет, череп гудит, и не вздохнуть – сверху придавила эта пьяная туша и влажно дышит прямо в лицо перегаром. От него так несет, что мне окончательно становится дурно, сознание уплывает, дрожа на грани. Словно со стороны слышу, как возмущенно кричит Светка.

– Эй, охренел? Вставай давай!

И тянет Женю за рукав, пытаясь с меня стащить. Я тоже его отпихиваю, но сил совсем нет, а он еще и сопротивляется.

– Отвали, лягушка, дай с рыжей полежим! – еле ворочает языком, и больно хватает меня за волосы, пытаясь удержаться сверху.

– А-а-ай! – пищу. Из глаз брызгают слёзы. Это какой-то дурдом!

Вдруг Женька слетает с меня разом. Не понимаю, как у Светы только сил хватило его так резко стащить. Толпа вокруг мгновенно оживает. До этого только равнодушно посмеивались, а сейчас все возбужденно кричат. Звук глухих ударов, мат, стоны. Сажусь, тряся головой в попытке быстро прийти в себя, и приоткрываю рот от удивления.

Сашка.

Злой как черт. Месит этого пьяного дуралея рядом со мной. Тот уже даже не защищается, только пытается голову прикрыть и промычать какие-то оправдания. Дурнота мигом уходит, уступая место бурлящему адреналину. Подскакиваю к ним.

– Саш! Не надо! Саш!

Он будто не слышит. Методично продолжает, держа Женю за ворот куртки как нашкодившего в тапок кота. Мужики из толпы, только теперь сообразив, кидаются на помощь. Разнимают их наконец.