И она, кажется, улавливает мои мысли, когда ослабляет свою хватку и выкатывается из-под меня. Она толкает меня вниз на кровать, нависая над моими губами.

— Я хочу, чтобы ты меня трахнул.

— У нас вся ночь впереди, любимая. Не нужно торопиться.

Она наклоняет голову, глядя на меня. — Уилл пошлет поисковую группу, если я не вернусь в ближайшее время.

Я мрачно усмехаюсь. Как будто я поверю, что она беспокоится именно об этом. Ее брат.

Нет, она хочет снова отдалиться как можно скорее. Это то, что она делает, это то, как она думает, что наши отношения делают все лучше — потому что она не отдает им все, что у нее есть.

Тея думает, что я причиню ей боль, и я знаю, что она права. Я это сделаю. Возможно, не один раз, но потом я всегда заглажу свою вину. Всегда буду это делать, потому что я всегда буду добиваться ее. Несмотря ни на что.

Я крепко прижимаю ее к себе и переворачиваю так, что теперь она лежит на кровати.

— Ты забываешь, что это я его поисковая группа, любимая. Если он начнет волноваться, он позовет меня.

Тея хмыкнула. — Да, и как хороший друг, которым не являешься, ты скажешь ему, что я здесь с тобой? — Она знает, что я этого не сделаю. — Именно так я и подумала. И поэтому я должна идти.

Я прижимаюсь к ее щеке. Она такая крошечная на фоне моего тела, что иногда мне кажется, что я сделаю ей больно, просто прикоснувшись к ней. Разве это не странно? Я бы не хотел, чтобы это случилось. Физическую боль можно заблокировать, люди могут привыкнуть к ней, а психологическая еще хуже. Но я отношусь к последней как к импульсу, который, как я знаю, в какой-то момент станет частью наших отношений.

Это хреново.

Но я не могу заставить себя переживать.

Я провожу большим пальцем по ее скуле, наклоняясь.

— Очень плохо. Ты остаешься, — приказываю я, скольжу руками вниз к ее бедру и грубо ввожу свой член в нее.

Она хнычет, но раздвигает ноги шире для меня.

— Ненавижу тебя, — кричит она, прежде чем ее губы врезаются в мои в жестком поцелуе. Она все еще мокрая, и я знаю, что ей нравится каждая секунда, когда я командую. Это то, что заставляет ее двигаться.

Я ухмыляюсь.

— Ты любишь меня, Меллилла. Правда любишь.

Тея

Я проснулась в шесть утра. Не совсем просыпаюсь, потому что это означало бы, что я вообще спала, а это не так. На моем телефоне несколько пропущенных звонков и несколько текстовых сообщений не от кого иного, как от Уилла. Каждое из них спрашивает, где я, хотя после первых шести он явно начал волноваться. И правильно. Я никогда не ухожу из дома, не предупредив его заранее. И особенно в будние дни. Хотя я просто не могла пошевелиться, когда Ксавьер развлекался. Да, я тоже, но пока предпочитаю его ненавидеть.

Он редко слушает меня или воспринимает мои слова всерьез. Он превращает их в нечто, что ему нужно испортить и разыграть. Это меня злит.

Медленно выскользнув из постели, чтобы не разбудить его, я собираю свою одежду и через несколько минут уже выхожу за дверь с сумкой в руках. Это будет прогулка позора, если я когда-либо видела такую, и я проклинаю себя. Лгать Уиллу — это не то, что мне нравится делать. Обычно мы прекрасно ладим, лишь с некоторыми оплошностями то тут, то там. Особенно после нашего последнего визита в Дедхэм.

Из-за этого я решаю не возвращаться домой. Я достаю свой телефон, посылаю сообщение Офелии, чтобы она принесла мне свою одежду перед нашим первым занятием по криминалистике и уголовному правосудию, которое, по иронии судьбы, у меня есть и с Уиллом, и с Ксавьером.

Я вздыхаю, направляясь к одному из моих любимых кафе. Ненавижу пить кофе, хотя сегодня я знаю, что он мне понадобится, чтобы не заснуть. Я заказываю черный кофе и кладу больше сахара, чем собиралась, сажусь на барный стул у окна и жду Офелию.

В это время я листаю свой телефон, изо всех сил стараясь не обращать внимания на сообщения Уилла, оставшиеся без ответа. Он видит, что я их читаю, и заваливает мой телефон все новыми и новыми сообщениями. Это начинает раздражать. В конце концов, мне придется сказать ему, чтобы он перестал проявлять излишнюю заботу. Я взрослый человек и ненавижу, когда кто-то относится ко мне иначе.

Понимаю, что он мой старший брат и склонен воспринимать все слишком серьезно, когда дело касается меня, но должны же быть какие-то границы.

Хотя теперь, когда думаю об этом, я понимаю, что ирония не ускользнула от меня, поскольку я встречаюсь с его лучшим другом, что отодвигает любые границы в несуществующую зону.

— Тебе чертовски повезло, что я люблю тебя настолько, чтобы торопиться по утрам, — слышу я голос Офелии позади себя. Я поворачиваюсь на стуле лицом к ней. Она стоит в своем длинном бежевом пальто, серой шерстяной шапочке и шарфе. Ее щеки покраснели от холода, и на фоне бледной кожи она выглядит почти как фарфоровая кукла. Добавьте темный макияж, и она вполне могла бы быть Уэнсдэй Аддамс.

Она оглядывает меня с ног до головы.

— Я знаю, что выгляжу дерьмово. Тебе не обязательно говорить это вслух, — говорю я, опережая ее. Мешки под глазами, волосы взъерошены сильным ветром, а одежда, половина из которой немного порвана, выглядит на моем теле как беспорядок. Именно поэтому я не посмотрела в зеркало, когда выходила из квартиры Ксавьера.

Хотя, будучи в Кембридже, я могу легко списать это на перегрузку работой.

Офелия кивает. — Да. Так что лучше иди переоденься, пока я закажу себе кофе. Потом расскажешь мне, что ты сделала, вернее, кого ты сделала, — говорит она, протягивая руку с бумажным пакетом. Я беру его и быстро устремляюсь в ванную.

Да уж… К сожалению, ее не проведешь этими отговорками.

К счастью, у нас с Офелией одинаковый размер, поэтому все, что она выбрала, идеально подходит. Она принесла мне светлые mom джинсы, белую футболку и серый кардиган, чтобы накинуть поверх всего этого. Английская погода осенью более или менее одинакова каждый день. Сильный ветер, темное, пасмурное небо и низкая температура. Не говоря уже о том, что кажется, что дождь может пойти с минуты на минуту, поэтому я ценю что-нибудь уютное, не вонючее и не использованное со вчерашнего дня.

Я сбрасываю свою одежду, запихиваю ее в сумку и надеваю одежду Офелии. На мне нет макияжа, и я редко забочусь о том, чтобы его нанести. Это просто час, выброшенный из окна, который случается лишь время от времени. У меня очень мало прыщей — время от времени. Наверное, это единственное, за что я должна благодарить гены своих родителей. Поэтому я умываю лицо водой только для того, чтобы проснуться и смягчить мешки под глазами.

Собрав волосы в высокий хвост, я выхожу из ванной. Это заняло у меня не больше десяти минут. Но когда я выхожу в главную часть кофейни и вижу любопытный взгляд Офелии, я тут же жалею, что не задержалась подольше, чтобы придумать оправдание.

Она тоже не знает обо мне и Ксавьере. Черт, да никто не знает. И я просто не могу заставить себя рассказать ей. Она бы не осудила меня, я думаю. Тем более что она чертовски влюблена в своего инструктора по верховой езде, который вдвое старше ее, если не больше. Хотя каждый раз, когда я пытаюсь заговорить, мой язык застревает в горле, и очередная ложь слетает с моих губ. Кроме того, ее мнение о Ксавьере тоже не является чем-то особенным. По крайней мере, не в таком кокетливом виде.

— Так как ты провела ночь? — спрашивает она.

Мы уходим с кофе в руках. До главной части кампуса тридцать минут ходьбы.

Я молчу, набирая темп. Ненавижу врать, и я ужасная лгунья, когда меня спрашивают. Обычно мне не приходится с этим сталкиваться, потому что, откровенно говоря, никто не станет открыто спрашивать меня о Ксавьере. Все, что знают мои друзья, это то, что я при первой же встрече назвала его бабником, и с тех пор, как мы узнали, что я сестра Уилла, а он его лучший друг, никто не осмеливается ставить его и меня в один ряд. Даже гипотетически.