По моему телу разливается теплая волна. Я ухмыляюсь над замечанием Сэмюэля, не обращая внимания.

Он подначивает меня, прекрасно зная, что последние два года я занимаю верхние строчки в каждом рейтинге, и это раздражает его почти так же, как и Тею. Но по двум разным причинам.

— Мои сексуальные предпочтения — это часто. А то, что я уделяю внимание учебе, тебя не касается. Большое спасибо.

Я ухмыляюсь. Моя рука дергается к бедру Теи, но останавливается на полпути, когда взгляд Уилла останавливается на мне.

— Да, и, наверное, неважно, что засунуто в твою задницу, — хмыкает Сэмюэль. — Будь то Уилл, которого ты наёбываешь, или одна из этих глупых, бесполезных девчонок. — Его голова движется в направлении Теи и Офелии. Губы Элиаса истончаются. — Прости, Элиас. Я не хотел опускать тебя в этом, — добавляет он.

На этот раз я не сохраняю спокойствие. Я встаю, обхожу стол, быстрым движением хватаю Сэмюэля за воротник рубашки и притягиваю его к книжному шкафу. — Назови меня так еще раз, и ты обнаружишь, что что-то засунуто в неудобное место. И поверь мне, тебе это ни капельки не понравится.

— Ты никого не уважаешь.

Я чувствую алкоголь в его дыхании, и это показывает, насколько он пьян. Не настолько, чтобы споткнуться, но достаточно, чтобы высказать свои мысли.

— Уважение — это минимум, который ты должен мне показать. На меньшее я не согласен

Он задыхается, когда я крепче сжимаю его горло.

О, как бы я хотел разбить его и покончить с этим.

Такие люди, как он, не заслуживают того воздуха, которым они дышат. Только потому, что он ботаник, попавший сюда на стипендию за победу в каком-то международном конкурсе, он думает, что он лучше. И при этом он еще более заносчив, чем тот, кто поступил в Кембридж из-за наследства или денег.

Офелия визжит, подбегая к нам. — Прекратите, ради всего святого. Мы в библиотеке, а не в зоопарке. Не ведите себя как животные.

Я отпускаю его, и в этот момент он выдыхает, и я чувствую запах алкоголя на его губах.

— Послушай свою подругу, Ксавьер. В конце концов, она знает, что я говорю о ней и что я говорю правду. Просто ей нравятся мужчины постарше, помолвленные, но кого это волнует, верно?

Уилл и Элиас вскакивают со стульев, готовые помочь мне. Но я поднимаю руку и останавливаю их. К сожалению, нам еще есть над чем работать. То, что Сэмюэль облажался и его язык развязался, не означает, что я хочу провалить задание, которое определенно будет большой частью итоговой оценки.

Полагаю, это показывает, что я сосредоточен на учебе, верно?

— Моя голова меня убивает. Мы можем просто закончить это? Я хочу пойти домой и поспать, — говорит Тея, прерывая нас. В этот момент ей было абсолютно наплевать на то, что говорит Сэмюэль.

Вот что она получает за то, что редко думает об отдыхе. С тех пор как я ее знаю, она постоянно прячется у себя дома, в кафе или в библиотеке, читает и учится.

Она массирует виски.

— Честно говоря, тебе нужно успокоиться и отдышаться, Тея. Ты сведешь себя в могилу всей той работой, которую постоянно выполняешь, — говорю я ей шепотом.

Другие сосредотачиваются на подведении итогов того, что мы установили до этого момента, так что никто не обращает на нас внимания. Даже Офелия. Полагаю, ее отпустил первобытный шок от того, что она узнала о нас. По крайней мере, на данный момент.

Я лезу в задний карман джинсов, достаю пластиковый пакет с несколькими синими таблетками и протягиваю ей.

— Для чего это?

— Чтобы ты пережила этот вечер и чувствовала себя лучше. Но после того, как мы закончим, ты будешь отдыхать. Сейчас тебе не пойдет на пользу дальнейшее обучение. Ты истощена. Понимаешь?

Она открывает рот, несомненно, чтобы отчитать меня, но я останавливаю ее. — Это был не вопрос. Это была просьба, милая.

— Хорошо.

Она подносит таблетку к губам и проглатывает ее.

Возможно, мы пробудем здесь не так уж долго.

Что ж, приятно было думать об этом, пока это продолжалось.

Если я когда-либо считал, что могу контролировать себя, то этот вечер показал мне, что это не так. Мы не делали никакой работы, потому что всякий раз, когда кто-то из нас что-то говорил, Сэмюэль язвительно комментировал, и он шел по опасной линии — для всех нас.

Я внимательно наблюдаю за ним с каждым его словом. Я вижу, что складки у его глаз становятся более заметными, когда говорит Офелия. Затем Элиас высказывает свое мнение, и ноздри Сэмюэля раздуваются. В его выражении лица проскальзывает раздражение. Уилл смеется над моей шуткой, а Сэмюэль фыркает под нос, прикусив губу.

— Мы должны завалить присяжных статистикой о том, кто вероятнее всего совершил преступление. В конце концов, у нас есть два разных подозреваемых. Только один подходит под профиль, и это точно не наш клиент.

Тея предлагает другую идею, и… Сэмюэль с громким треском откладывает iPad. Как будто ее голос — это спусковой крючок, который ломает его сопротивление сказать что-то резкое.

Он встает, отпихивая стул. — Неужели ты настолько глупа, что думаешь, что это сработает? Присяжные услышат, как ты обвиняешь проклятого свидетеля вместо того, чтобы защищать своего клиента.

Я согласен с ним в том, что это ужасная идея, но его слова заставляют меня насторожиться.

Я отталкиваюсь от стены, Офелия замечает мое движение, лежа на полу. Мы уже не сидим за столом, когда на часах показывает полночь. Никто из нас не думал, что мы пробудем здесь так долго, но учитывая, как трудно заставить всех нас согласиться на что-то без жалоб, я не удивлен.

Закрыв книгу по криминалистике, я сжимаю ее в руке.

Уилл зевает, совершенно не заинтересованный в разговоре в данный момент, пока Элиас набирает на ноутбуке идеи, которые у нас есть, чтобы потом сделать из всего этого и общий, собранный воедино план для инсценированного испытания.

Сэмюэль наклоняет голову, глядя на Тею. А она смотрит на него в ответ.

— Прости? Кто ты такой, чтобы говорить что-то подобное?

— Например? Правду? Новость, принцесса, ты слишком глупа, чтобы стать адвокатом по уголовным делам. По крайней мере, хорошим адвокатом. Родительские деньги могут помочь тебе пройти через Кембридж, но когда ты станешь самостоятельной и чья-то жизнь будет в твоих руках, ты все основательно испортишь.

В этот момент Уилл отталкивается и закрывает пространство между собой и Сэмюэлем. Я чувствую его ярость в каждом движении и наблюдаю за тем, как он толкает его к стене. Раздается громкий шлепок, а затем треск костей. Мне не нужно проверять, чтобы понять, что это была спина Сэмюэля. Однако из-за дымки в глазах он совершенно не замечает всего этого. Он ухмыляется и хихикает.

Тея делает несколько шагов в сторону брата, но я успеваю схватить ее прежде, чем она это делает. Она не должна останавливать его, и как бы я ни видел боль в ее глазах, я знаю, что она сделает это. И мы не можем допустить, чтобы она это сделала.

Элиас шепчет Уиллу и оттаскивает его от Сэмюэля.

Это не может закончиться вот так.

Тея

Ксавьер прижимает меня крепче, его пальцы сжимают мое запястье так сильно, что я уверена, это оставит след. Его тело прижато к моему так, что я чувствую его тепло, распространяющееся через него и смешивающееся с моим. Кровь в моих венах пылает, и мои щеки становятся ярко-красными, так что даже при тусклом свете я уверена, что все это видят.

Сэмюэль делает еще несколько шагов, на его лице появляется ухмылка. Но это не та, к которому я привыкла, которую так люблю. Это не Ксавье. Все мое тело зудит от желания стереть ее кулаками. Почему-то я вспоминаю, что Уиллу необходимо везде носить с собой нож-бабочку. Мой взгляд останавливается на его кармане, и я вижу его руку внутри него. Он думает о том же, о чем и я, борясь с тем, что он хочет сделать, а что не должен — хотя это совершенно одно и то же.