Мне понравилось в Барселоне, хотя ничто не сравнится с возвращением сюда.

Я смотрю направо, где группа девушек разговаривает и время от времени смотрит в мою сторону. Я улыбаюсь им, прежде чем сделать последнюю затяжку и раздавить остатки сигареты о стену.

Да, ничто не сравнится с пребыванием здесь. По многим причинам.

Тея — одна из них.

— Единственное, по чему я не скучал, так это по супервизии, — голос Уилла возвращает меня от моих мыслей, когда он подходит ко мне с наброшенным на плечо пиджаком и папкой в руке. Он выглядит измотанным.

— Мы оба, — усмехаюсь я, отталкиваясь от стены.

Уилл улыбается, оглядывая группу девушек. Он видит, что их внимание усилилось с момента его появления, и я вижу в их глазах нетерпение в надежде, что мы поговорим с ними.

— Может быть, мы можем немного опоздать? — намекая, спрашивает он.

— Нет, мы не можем. У меня уже девять сообщений от Офелии, чтобы мы пришли вовремя, потому что она голодна, а я бы хотел пожить еще немного.

Уилл не выглядит довольным, но и не спорит. У него будет много возможностей пообщаться с девушками, если мы в итоге пойдем в паб сегодня вечером. Он может подождать.

— Итак… — начинает Уилл. Я смотрю на него. — У меня есть вопрос.

Мое сердце сбивается с ритма. Разве люди не знают, что начинать разговор с таких слов — это самое худшее? Каждый момент проносится у меня в голове, прежде чем остановиться на Тее, и я не могу отделаться от мысли, что вопрос касается ее.

Рассказал ли Сэмюэль что-нибудь Уиллу?

Кажется, он знал больше, чем говорил, еще в классе Корланда.

— Хорошо, — говорю я.

— Ты не замечал ничего странного в Тее в последнее время?

Я хмурюсь. — Страннее, чем напряженность между вами двумя с тех пор, как вы вернулись из Дедхэма?

Он стонет. — Это так очевидно?

— Что у вас что-то произошло? Да, приятель. Довольно очевидно, черт возьми.

Я знаю сторону Теи, но все, что она сказала, не имеет смысла, когда речь идет о том, почему Уилл так себя ведет с ней.

— Она когда-нибудь говорила тебе, что встречается с кем-то? — спрашивает он, и я сразу же останавливаюсь.

Это вырвалось из чертова ниоткуда.

— Как бы она мне сказала? Мы почти не разговариваем.

— Просто мама начала говорить о том, что Тея наконец-то должна найти себе парня, потому что она не молодеет и все такое, — он делает паузу. — Тея ничего не сказала на это, как обычно, но, клянусь, это выглядело так, будто она хотела сказать. Как будто она собиралась сказать, что у нее на самом деле есть парень.

— Почему ты так думаешь?

Уилл наклонил голову. — Потому что я знаю свою сестру, Ксавьер. Либо так, либо она начнет плакать. Она не разговаривает с нашими родителями. Даже если иногда они действительно заслуживают того, чтобы услышать от нее пару слов.

— Тогда почему бы тебе не поговорить за нее? — спрашиваю я.

— Если Тея и ненавидит что-то большее, чем маму, то это когда кто-то говорит за нее. Она хочет сражаться сама. И я ее понимаю.

Я знаю это, но я также знаю, что она устала от того, что всегда все делает сама. Она жаждет одобрения, и без вмешательства Уилла она его не получит.

Однако я не говорю этого и только киваю.

— Она ничего мне не сказала. Тебе нужно спросить Офелию. Она ее лучшая подруга, так что, возможно, она знает.

Уилл смеется, качая головой. — Офелия прикрывает мою сестру, как и сегодня утром. Она никогда бы не предала Тею, рассказав мне что-нибудь, не поговорив сначала с ней.

Он не дурак, и никогда им не был. Иначе я бы не дружил с Уиллом. Однако он знает больше, чем говорит, и мне от этого не по себе. Я никогда не думал, что он уделяет столько внимания Тее. Конечно, мы редко говорим о ней.

Прибытие к домику портье у Больших ворот, который студенты называют Плодж, не занимает много времени. Я открываю двери и вхожу внутрь. В столовой уже есть несколько человек, и еще несколько — в столовой, выбирая еду.

Столовая — одно из тех мест, где буквально чувствуешь себя как в Хогвартсе, поэтому, когда я пришел сюда в первый раз, мой 10-летний ребенок чувствовал себя вполне довольным жизнью. До этого здесь учились два моих брата, поэтому услышанные истории заставили меня думать, что я готов к жизни в Кембридже, но я не мог ошибиться. Конечно, это открыло для меня несколько дверей, особенно когда дело дошло до игры в лакросс. Я могу изменить свое школьное расписание в соответствии со своими склонностями, поскольку раньше я не ходил на утренние занятия. Тем не менее, здесь совсем другой уровень жизни, о котором нельзя просто услышать, а скорее прочувствовать.

Мы идем в столовую и берём еду, прежде чем вернуться в основную часть.

Я даже не представлял себе такого странного и великолепного места. В центре стоят три длинных стола, освещенные множеством ламп, стоящих одна за другой посередине. Они застелены белой скатертью, на них стоят тарелки и столовые приборы. Все идеально сервировано. Такое случается нечасто. Время от времени создается впечатление, что нам предстоит шикарный ужин. Обычно студенты просто берут еду из столовой и располагают ее на подносах. Возможно, они изменили это, потому что сегодня пятница и приходит больше людей, так как у них есть время после занятий.

На самом верху есть еще один стол, где я вижу Тею, Офелию, Элиаса и еще нескольких друзей, которые уже сидят и едят. Они выглядят так, будто им весело, и мне становится интересно, как прошел второй год Теи. Я даже не спрашивал ее об этом. Большинство наших разговоров сводились к моим дням и нескольким сексуальным сообщениям тут и там, украшенным большим количеством флирта.

Высокий потолок с деревянными арками украшен темно-синей тканью, свисающей до стен прямо там, где находятся картины. Каждая из них помещена в рамку и подсвечена сверху, создавая прекрасную иллюзию, как будто они вообще не прикреплены к стене. Все они изображают выпускников колледжа Тринити, таких как сэр Исаак Ньютон или сэр Грегори Винтер. По мне, так это лишнее, но Кембридж гордится своими знаменитыми людьми. Я просто жду, когда те политики, которые учились здесь, поднимутся туда. Это было бы уморительно и крайне глупо, хотя, возможно, их научил Оксфорд и их фиаско в Буллингдонском клубе.

Уилл бежит впереди меня, догоняя свою сестру и других сидящих за столом. Он обнимает Офелию сбоку и кивает другим парням, останавливаясь возле Элиаса, вероятно, чтобы поздравить его с днем рождения. Странно находиться здесь, проводя время с людьми, с которыми я едва познакомился в начале этого года. Большинство людей с нашего с Уиллом курса решили учиться в других местах или работать, закончив только программу бакалавриата. Если быть до конца честным, иногда было достаточно просто сказать, что ты учился здесь, не говоря уже о том, что ты изучал право. Как-то хотелось, чтобы этого было достаточно и без поступления в аспирантуру.

Но несколько человек остались, и в какой-то момент мы начали тусоваться вместе — независимо от того, был ли кто-то уже студентом или аспирантом. Я был бы последним, если бы не поездки за границу. Впрочем, я не жалуюсь. Мне удается видеться с Теей чаще, и не только в перерывах между занятиями.

Я смотрю на нее, слежу за каждым ее движением, когда она о чем-то говорит с Элиасом, оживленно жестикулируя. Он широко улыбается ей, и мои губы сжимаются в тонкую линию. Он поглощает каждое ее слово, и как бы ни было это мелочно, я ненавижу этого парня. Тея обычно распространяет вокруг себя такую ауру, что трудно игнорировать ее или то, что она говорит. Она интересная, все находит увлекательным и заставляет человека чувствовать, что она полностью посвящает себя прямо здесь и сейчас.

Я стискиваю зубы, когда она начинает играть со своими волосами, и она, как по команде, откидывает голову назад. Мой взгляд достаточно интенсивный, чтобы она это почувствовала. Ее губы раздвигаются на середине фразы, а пальцы перемещаются к виску, зачесывая волосы за ухо. Едва заметный румянец на ее щеках дает мне понять, что она покраснела. Ее глаза смотрят на меня, пристальные и пронзительные.